Книга Возвращение Борна - Роберт Ладлэм

— Схемы всех основных и вспомогательных систем отеля загружены на жесткий диск, — пояснил он, — а также — карты Рейкьявика, его окрестностей и еще кое-какая базовая информация, которая, как я подумал, может вам понадобиться.

— Я просто потрясен! — сказал Борн, и Оскар просиял от удовольствия. Однако на самом деле эти слова были адресованы Хану.

* * *

Телефон Мартина Линдроса зазвонил в одиннадцать часов с чем-то утра по Гринвичу. После этого он прыгнул в свою машину и уже через восемь минут затормозил у ворот больницы Джорджа Вашингтона, хотя обычно этот путь занимал у него не менее четверти часа.

Детектив Гарри Гаррис находился в палате интенсивной терапии. Прорваться через кордон больничных охранников Линдросу удалось лишь с помощью служебного удостоверения, а затем кто-то из вечно спешащих больничных обитателей проводил его до нужного места. Линдрос отдернул занавеску, которая огораживала с трех сторон больничную койку, и, шагнув вперед, снова задернул ее.

— Что с тобой стряслось? — спросил он.

Гаррис лежал на постели столь же беспомощно, как Иисус Христос когда-то висел на кресте. Лицо его опухло и лишилось красок, верхняя губа лопнула, а под левым глазом чернела глубокая рана с наложенными на нее швами.

— Меня уволили — вот что стряслось.

— Ничего не понимаю, — мотнул головой Линдрос.

— Помощник президента по национальной безопасности вызвала моего босса. Сама. Напрямую. И потребовала, чтобы меня уволили. Вышибли без выходного пособия и пенсии. Именно так он изложил мне суть дела вчера, в своем кабинете.

Руки Линдроса сжались в кулаки.

— А дальше?

— Что значит «а дальше»? Он меня уволил! Вышиб пинком под зад! Разжаловал, несмотря на мою многолетнюю и безупречную службу.

— Я спросил, как ты оказался здесь?

— А-а, это... — Гаррис повернул голову на подушке и уставился в стену. — По-моему, я напился.

— По-твоему?!

Гаррис повернул голову к Линдросу, глаза его засверкали от злости.

— Ладно, я не просто напился, а надрался, нажрался, как свинья, — тебя это устраивает? Я считал, что не заслужил такого!

— Но с обычного похмелья такой рожи не бывает!

— Да, черт побери! Я повздорил с парочкой байкеров, и, если мне не изменяет память, эта ссора обернулась крупной потасовкой.

— Зная тебя, я могу предположить, что ты сам напросился на драку.

Гаррис ничего не ответил.

Линдрос провел ладонью по лицу и бесцветным голосом произнес:

— Я помню, что обещал тебе заняться этим, Гарри. Мне казалось, что ситуация — у меня под контролем, я даже частично задействовал самого Директора. Но откуда мне было знать, что помощник президента по национальной безопасности нанесет удар первой?

— Да пошла она! — устало проронил Гаррис. — Пошли они все... — Он горько усмехнулся: — Знаешь, как говорила моя мама? «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!»

— Послушай, Гаррис, я ни за что не сумел бы раскрутить всю эту интригу с Шиффером без твоей помощи.

Поэтому я ни за что не брошу тебя на произвол судьбы. Я вытащу тебя из всего этого дерьма, обещаю!

— Правда? Хотел бы я узнать, как это тебе удастся!

— Великий полководец Ганнибал сказал однажды: «Мы либо найдем выход, либо проложим его сами».

* * *

Когда с приготовлениями было покончено, Оскар отвез их в аэропорт. Что касается Борна, то он был счастлив, что машину ведет кто-то другой, поскольку все его тело продолжала разламывать нестерпимая боль. Однако при этом он оставался начеку и был готов действовать. Он испытывал профессиональное удовольствие, наблюдая за тем, как Оскар то и дело поглядывает в зеркало заднего вида, пытаясь определить, нет ли за ними «хвоста». Нет, похоже, их никто не преследовал.

Впереди замаячила контрольная башня аэропорта, и буквально через сотню метров Оскар свернул со скоростной трассы на боковое ответвление. Ни одного полицейского в пределах видимости не было, и все казалось естественным. И все же Борн чувствовал, что внутри его нарастает какая-то необъяснимая тревога.

Направляясь к зафрахтованному самолету, их фургон петлял по бетонным дорожкам аэропорта, но никто не подошел к ним. Самолет уже поджидал их — заправленный и в полной готовности. Перед тем как выйти из фургона, Борн напоследок сжал руку Оскара и проговорил:

— Спасибо! Еще раз спасибо!

— О чем речь! — улыбнулся в ответ Оскар. — Все дополнительные услуги будут включены в счет!

После этого Оскар укатил, а они двое поднялись по трапу в чрево самолета.

Пилот приветствовал их на борту своего воздушного судна, втянул трап и закрыл герметичный люк. Борн сообщил пилоту их маршрут, и уже через пять минут, пробежав по взлетно-посадочной полосе и оторвавшись от ее бетона, крылатая машина начала свое двухчасовое путешествие к столице Исландии — Рейкьявику.

* * *

— Рыбацкая шхуна появится в зоне видимости через три минуты, — доложил пилот.

Спалко поправил в ухе миниатюрный электронный наушник, взял портативную холодильную камеру, полученную от Сидо, и, пройдя в хвостовую часть самолета, надел парашют. Застегивая лямки, он смотрел на затылок Петера Сидо. Доктор был пристегнут наручниками к креслу, а в соседнем сидел вооруженный мужчина.

— Вы знаете, куда его доставить, — негромко сказал пилоту Спалко.

— Так точно, сэр. Прямиком в Гренландию.

Спалко подошел к заднему люку, подал знак одному из своих людей, и тот последовал за ним по узкому проходу.

— У вас достаточно топлива? — снова обратился Спалко к пилоту.

— Так точно, сэр, — отрапортовал летчик. — У меня как в аптеке.

Спалко посмотрел в овальный иллюминатор, вмонтированный в дверь. Самолет теперь летел ниже, и на черно-синей поверхности воды были явственно видны барашки пены. Северная Атлантика оправдывала свою репутацию, которую заслужила частыми штормами и постоянным волнением.

— Тридцать секунд, сэр, — доложил пилот. — Очень сильный норд-норд-ост. Скорость — шестнадцать узлов.

— Вас понял, — ответил Спалко.

Он почти физически ощущал, как падает скорость самолета. Под одеждой на нем был надет толстый резиновый костюм. В отличие от обычного снаряжения аквалангиста, рассчитанного на то, чтобы пропускать небольшое количество воды, этот костюм был полностью герметичен и водонепроницаем. Под резиновым костюмом на Спалко был надет еще один — трехслойный, но очень тонкий, для дополнительной защиты от холода. Хотя Спалко точнейшим образом рассчитал момент приводнения, соприкосновение с ледяной водой могло парализовать его, и это, даже несмотря на все предосторожности, могло оказаться фатальным. Однако Спалко был уверен, что его план сработает без единой помарки. Стальной цепочкой он прикрепил холодильную камеру к левому запястью и натянул водонепроницаемые перчатки.