Книга Мой брат, мой враг - Иван Козлов

— Сергей! А мы специально за тобой сюда приехали!

Бильбао сразу же узнал голос, грудной, с легкой картавинкой. Ольга Ивановна Полякова, замредактора, приоткрыла дверцу машины:

— Садись на заднее сиденье.

— Я не один, Ольга Ивановна.

— Ну и что? Садитесь вдвоем. Товарища доставим по назначению, а тебя — куда надо.

Когда Полякова улыбалась, лицо ее хорошело, и Бильбао сейчас подумал, что дядя Федя не прав: женщина эта недурна даже на трезвую голову.

— А куда меня надо? В кутузку?

— В редакцию.

— Я бы завтра к вам зашел. Надо проставиться, поскольку в университет благодаря публикациям и рекомендации поступил.

Полякова продолжала улыбаться:

— На пьяную голову серьезные проблемы не решают, а если редакция даже машину прислала, чтоб тебя на автостанции встретить, то, значит, проблема серьезная. Ты согласен?

— Он согласен, — ответил за друга Коленька. — Меня у поворота на пляж высадите.

Водитель волжанки был молчуном, за всю дорогу не проронил ни слова и, только затормозив у здания редакции, спросил:

— Мне вас ждать, Ольга Ивановна?

— Нет, я домой сама дойду, а будет страшно — Калганов проводит. Так? — И, адресуя дальнейшие слова больше водителю, чем Бильбао, продолжила: — У нас ведь разговор пойдет о кадровой политике редакции, в которой одну из ролей мы отводим вот этому молодому человеку, талантливому во всех отношениях. С утра завтра летучка, и я должна сказать главному редактору, чем закончились переговоры с моим протеже. По сути, Калганов, я ведь открыла тебе зеленую улицу в журналистике. И теперь хочу, чтобы тебя зачислили в штат редакции. Так что прошу в мой кабинет.

Водитель уехал. Она поднялась на слабо освещенное крыльцо, отомкнула дверь, жестом пригласила его пройти в темное помещение:

— Прошу. — Шагнула следом. — Не спеши, лучше дай мне руку. Ты ведь не знаешь, где здесь выключатель. Или он нам пока не нужен?

И тут же прильнула к нему, запустила руки под рубашку:

— Ой, мочи уже нет! Порви меня на кусочки! Можешь прямо здесь!

От Поляковой пахло духами и водкой.

— Или нет, пойдем лучше наверх. Там подшивки. Ты не забыл про мои подшивки? Про нашу ночь?

— О ней почему-то не может забыть и мой дядя, — слабо реагируя на ласки женщины, ответил Бильбао. — Откуда он узнал?

Полякова уже решительно вела его за собой, на ходу расстегивая кофточку:

— Не думай, не от меня. Мы просто вели тогда себя неосторожно. Уборщица уходила из редакции и видела, что мы оставались. А утром увидела помятые и в пятнах подшивки. Да и черт с ней. Это я должна разговоров бояться, а не ты. Тебе еще о репутации твоей рано беспокоиться. Слушай, ну не могу я уже: тело гудит!..

Минут через сорок она зажгла в своем кабинете свет, включила чайник, разлила по стопкам водку:

— Вот теперь можно и о деле поговорить. Появилась вакансия литсотрудника, пойдешь? К концу года станешь завотделом писем, это я тебе гарантирую. Ты талантливый во всех отношениях, Сережа! Не исключено, что в скором времени я под твоим началом работать буду.

— Подо мной ты уже работала, — ухмыльнулся он, выпив водку. — Нормально получается.

— Циник! — Полякова пнула его кулачком в грудь. — Ну да ладно! Главное, что тебе и мне нравится. Так что редактору говорить?

— Еще не знаю. Подумать надо.

— Подумай. Только завтра не исчезай никуда. До обеда у нас летучка, а после обеда может случиться такое, что он с тобой захочет встретиться.

У его дома с погашенными окнами сидела на скамейке Верка. Увидела подходившего Бильбао, поднялась:

— Сережа, блин, ну где тебя так долго носит? Я вымокла, хоть и под зонтом.

— Письменный отчет представить? — спросил он и положил ей руку на плечо. — Скажи лучше, чего ты здесь торчишь, подружка.

— Сменилась полчаса назад, шла мимо…

— Допустим, домой тебе надо идти по другой улице.

— А я по этой хочу. Ну что произошло, Сережа, почему ты от меня бежишь?

Бильбао покачал головой:

— Запомни, подружка: я ни от кого и ни за кем не бегаю и бегать не собираюсь. Я тебе в глаза сказал: все, завязываем любовью заниматься. Ты обещала не обижаться, поскольку мы не враги, а друзья, так? И встречаться будем продолжать, но только по делу или по застолью. А поскольку застолья сегодня не предвидится, топай домой.

— А если я по делу? — спросила Верка.

— Тогда у нас получается большое предисловие.

Она вытащила из сумочки листок бумаги:

— Свет нужен, чтоб прочесть. Тебя разыскивали, спрашивали номер домашнего телефона…

— Какого телефона? — удивился Бильбао. — У меня нет и не было телефона.

— Звонили из Светловска. Товарищ, видно, этого не знал. Ты меня в дом пригласишь, хоть на минуту? У меня глаза хоть и зеленые, как у кошки, но в темноте я не вижу.

— Пойдем, — без восторга сказал Бильбао. — Но действительно на минуту.

Когда в комнате вспыхнул свет, Верка присела к столу, развернула листок. Сергея Калганова искал Дойник Павел Павлович, просил срочно и в любое время суток перезвонить ему по номеру… Далее следовал номер.

Бильбао зевнул:

— Пошел он к черту! Мне что, по грязи бежать теперь на телеграф?

Верка победно улыбнулась и вновь раскрыла сумочку. На сей раз она извлекла из нее сотовый телефон:

— Вот, выпросила! Звони.

Бильбао погладил ее по голове:

— Ты чудная подружка, Вера! Я, пожалуй, тебе водки немного дам: замерзла ведь. Погода дурацкая начинается…

— Выпью только вместе с тобой. Ты звони, я сама налью и закуску найду. Ты же не ужинал еще, наверное.

— Давай, умница, хозяйствуй. Но выпьем прямо сейчас, ты действительно промокла. И надо сделать все, чтоб ты не простыла.

Выпили.

Бильбао набрал записанный Веркой номер, и на первый же длинный гудок откликнулся Дойник:

— Калганов? Ты говорил, мол, если что, то я могу с тобой связаться. Вот потому и звоню…

— Это я звоню.

— А? Ну да, да. Тебе надо обязательно завтра сюда приехать.

— Опять угостить армянским коньяком хочешь?

— Как? — Павел Павлович не понял, что имеет в виду Бильбао. — Какой там коньяк! В Аслане все дело. После вашего отъезда я с ним говорил. К тебе он ехать не хочет, считает это западло и грозится уже завтра вместе со своими навести на рынке шмон. Своих перекупщиков туда вернет.

— Пусть попробует, — сказал Бильбао.