Книга Янка - Тамара Михеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Меня ни в жизнь не отпустят.
– Я с ними поговорю. Хочешь?
– Да. Хочу.
Это было ужасно.
Единственное, что Янка запомнила о дороге до Хапхала, – снег и ветер, ветер и холод, ветер и спины впереди идущих, которым было совсем не холодно и не тяжело. Ветер. Ветер. Режущие лицо снежинки. Они залепляли глаза, били, кусались, хотя Тарас дал ей специальную шапку-балаклаву, она закрывала все лицо, кроме глаз. Но ресницы слиплись от инея, потяжелели. Казалось, на каждом глазу – по килограмму снега.
Ветер сбивал с ног, хотя на ногах были тяжелые трекинговые ботинки, которые Тарас позаимствовал для Янки у какой-то знакомой, тоже из «этих». «Этим» все было нипочем. Они не сбивались с тропы, у них не перехватывало дыхание, они шутили на привалах, рюкзаки у них ничего не весили, носы и пальцы не мерзли. Янка их почти ненавидела. Друг за другом, след в след, отставать нельзя, даже если нет сил. Ну нет же сил! А Ростик еще ныл, тоже просился с ними. Да если бы она знала, что будет так, она бы ни за какие коврижки не пошла!
Одно утешало: Глеб тоже устал и почти всегда был впереди Янки, которая плелась последней. За ними шел только Тарас, он был замыкающим, потому что замыкающим всегда ставят самого сильного. Глеб не разговаривал на привалах. Он даже фотоаппарат не доставал. Хотя вокруг было до одури красиво. Облака лежали на плечах гор, струились по склонам. Снег прикрыл землю и деревья совсем чуть-чуть, но изменил все до неузнаваемости. Это был совсем другой Крым. Не такой, к которому привыкла с детства Янка. Суровый, дикий, лишенный летней парадности и легкости, он таил в себе множество опасностей и тайн.
Но вот эти семеро не боялись и знали про Крым всё. Тарас, Юля, Леся, Кирилл, Степан, Митяй и Олег, которого все звали Кэпом. Янка чувствовала, что все они – совершенно особенные люди, что всех их связывает большая тайна, ни ей, ни Глебу не доступная. И только чтобы не опозориться перед ними, Янка упрямо шла и шла, хотя давно хотелось упасть в снег, закрыть глаза и умереть. Невидимая под снегом тропинка тащилась в гору, сквозь ветер, который, казалось, и не дул даже, а заполнял собою все вокруг, был воздухом.
Когда Кэп объявил привал, Янка спросила Тараса:
– Как вы ориентируетесь? Совсем без дороги?
– А вон видишь туры?
– Что?
– Ну, метки… во-о-он!
Тарас показал на небольшие пирамидки, сложенные из белых камней. Они тянулись от самого подножья горы.
– Ими обозначена тропа. В этом году снега мало, а иногда здесь, знаешь, как заметает! Только верхние камешки торчат.
На обед решили не останавливаться, идти до места. Янка и представить не могла, как можно еще какой-то обед готовить на этой продуваемой всеми ветрами яйле[1]. Где-то внизу синел краешек моря, а впереди стоял лес. Они зашли в него, как с шумной улицы – в тихий дом. Сразу упал, исчез ветер, будто остался за невидимой дверью. Незнакомые Янке деревья с серыми мощными стволами гасили все звуки. Даже скрип снега, совсем тонкого и непрочного здесь, стал тихим, приглушенным.
– Это бук, – сказал Тарас.
«Бук, бук, бук», – застучало у нее в голове. Они шли между рядами могучих деревьев, будто по древней колоннаде.
До Хапхала Янка еле добралась. Ей уже совершенно ничего не хотелось, никакого праздника. Только снять с плеча рюкзак, упасть, уснуть… Ага, так ей и дали…
– Давай, красавица, собираем хворост, огня должно быть много!
Хворост. Это ветки буков. Здесь, в ущелье, снега на земле почти не было, зато веток – сколько угодно, сухих, трескучих. Они загорались мгновенно, сгорали тоже, их и правда надо было много. Костер запылал, когда стало темно и до полуночи оставалось совсем чуть-чуть, капелька старого года.
Разлили по железным кружкам шампанское. Нарезали сыр, колбасу, открыли и подогрели на костре тушенку, достали гитару. Янка стала потихоньку отходить. Она согрелась у костра и даже сняла шапку, рассыпав по плечам светлые длинные волосы.
– Она у тебя красавица, – сказала Тарасу Юля. – Просто картины можно писать.
Все посмотрели на Янку, и она покраснела. Тем более что Глеб улыбнулся, взял гитару и запел:
После слов «обжечься очень просто» он дотрагивался до Янкиной коленки, делал вид, что обжигается, и Янку уносило куда-то в звездное небо. Это небо начиналось сразу над ее головой, прямо там, где заканчивалась макушка. Ввысь уходили стволы буков, и казалось, звезды нанизаны на ветки, как елочные игрушки.
У Янки горели коленки от Глебовых прикосновений, и так близко были звезды, и совсем уже не холодно.
Всю ночь не спали: водили хороводы, играли в фанты, пели песни, прыгали через костер, рассказывали походные байки… Ну и дарили подарки, конечно. Еще в Поселке Тарас предупредил, что каждый принесет по одному подарку, небольшому, их свалят в общий мешок и будут разыгрывать в фанты. Янка тут же вообразила, как по счастливой случайности ей попадется подарок от Глеба, а ему – от нее. Поэтому она очень долго и тщательно выбирала. Хотелось что-нибудь особенное придумать, необычное. Но что она могла ему подарить? Она обошла все магазины в Поселке и даже в Феодосию съездила, но ничего достойного Глеба не нашлось. Мама удивлялась:
– Что ты мучаешься? Купи чупа-чупс какой-нибудь, Тарас говорит, что там все с такой мелочью будут.
Но Янку это предложение возмутило. Чупа-чупс! Что она, маленькая, такое дарить? В итоге вышло все равно по-детски: увидела перед самым отъездом в киоске у дома игрушечного пегаса – крылатую лошадку, маленькую, размером с ладонь. Пегас был глиняный, выкрашенный в белый с золотом цвет. И Янка не удержалась, купила и втайне надеялась, что он ей же и попадется. Ну или Глебу. Янка заворачивала его в газету, чтобы не разбить по дороге, и думала, что Глебу подойдет такой подарок, хоть и игрушка. Он же творческий человек, а пегасы вроде бы помогают творческим людям… хотя, кажется, поэтам… ну, неважно! И сейчас с нетерпением она ждала, когда достанут ее подарок.
– Следующий фант… достается… Юльке!
Подарки тянул Кэп. Юлька раскланялась, прочитала положенное стихотворение и получила Янкиного пегаса.
– Ой, какая кроха… – она склонилась над ним, задержала дыхание, будто он мог улететь. – Люди… кто бы ни придумал это – спасибо!
Янке досталась скучная коробка конфет. Открывать авторство подарков было не принято, но Глеб подмигнул ей, будто намекая, что это – его, и как бы предлагая ей бурно этому обрадоваться. Только вместо радости она почувствовала непонятное раздражение. Янка вспомнила, как долго выбирала свой подарок, как искала что-то особенное, в надежде, что это особенное выпадет именно ему. А Глеб, получается, просто забежал в соседний магазин и купил первое попавшееся. Права была мама, надо было и ей отделаться чупа-чупсом.
