Книга Ловцы драконов - Олег Рой

Почуяв их запах, Женька заглянул было в кухню с выражением надежды на лице, но занятая готовкой Оля только отмахнулась от него – иди, мол, отсюда, некогда, не до тебя. Обиженный Женька удалился, но усиливавшийся аромат пирожков настойчиво преследовал его по всему дому, вызывал обильное слюноотделение и не давал ни на чем сосредоточиться. В отчаянии он предпринял еще несколько попыток проникнуть в кухню и разжиться заветным трофеем, но Олька, вредина, отгоняла его от противня чуть не веником. «Не тронь, Женька, иди отсюда! Вот Сан Саныч встанет, тогда будем обедать!» Оля дважды выпихивала его из кухни, а на третий даже хлестнула по спине мокрым полотенцем. Получилось немного больно и очень обидно. Женька хотел разозлиться, но, увидев, что Оля, нанеся удар, испугалась сильнее, чем ему досталось, рассмеялся. Заметив, что друг смеется, девочка уже всерьез размахнулась, и вот тут Женька счел за лучшее смыться.

Но вот Хранитель проснулся, и пока Оля накрывала на стол, дед с внуком перекинули данные с телефона на ноутбук. Теперь созданная Женькой специальная программа строила плоскую модель книжного мира. Для этого ей требовалось время, которое очень удачно заняли обедом.

Наконец-то долгожданное праздничное пиршество состоялось. Мужчины дружно признали, что борщ сегодня юной хозяйке особенно удался, и хором попросили добавки. А потом, отдав должное котлетам с картошкой и вожделенным пирожкам, Лыков-младший в изнеможении откинулся на спинку стула и сыто жмурился, как толстый кот, на лампу под желтым абажуром.

Сан Саныч тоже наелся более чем досыта и чувствовал себя великолепно. Голова больше не болела, и он уже не мог понять, откуда взялась напасть, мучившая его в книжном мире. Да и мерзкий запах, казалось, исчез навсегда. Во всяком случае, очень хотелось в это верить.

За едой Хранитель рассказал ребятам о своих приключениях, и Женька очень жалел, что его не было рядом с дедом. Оля же, наоборот, опустила глаза и призналась:

– А я даже рада, что не присутствовала в Темных мирах. Когда то чудовище напало на вас, Сан Саныч, я бы, наверное, умерла от страха на месте, и вам пришлось бы выносить из книжного мира мой хладный труп.

Услышав такие слова, Женька аж подпрыгнул на стуле.

– Хладный труп? Не, дед, ты послушай! А кто нас с фонарем во дворце Эртоферона прикрывал, а?! Умерла бы она, ишь ты… Не, Оль, ты давай не наговаривай на себя. Ты у меня самая смелая! Да, дед?

Девочка зарделась, схватила опустевшую супницу и выбежала в кухню. Похвала друга очень обрадовала ее, но больше всего грело душу случайно оброненное Женькой «у меня».

– Дед, чего это она? – Мальчик с удивлением посмотрел Оле вслед.

Баська, по обычаю своему развалившаяся на полу возле стола, проскулила «у-у…», отвернулась от Женьки и прикрыла морду лапой.

Сан Саныч хитро прищурился и поддакнул:

– Да, Женя, она у тебя самая смелая.

Потом отвернулся, покачал головой и, якобы потирая подбородок, тем же жестом, что и Бася, заслонил улыбку широкой ладонью.

Жизнь в лыковском доме-библиотеке вошла в привычную колею. Март был в разгаре, весеннее солнце вело беспощадную войну с обледенением дорог и крыш.

Утром в субботу Оля с Женькой месили раскисший снег на пути в магазин. Сан Саныч остался в библиотеке, занятый написанием отчета и приведением своих дел в порядок, а ребята решили пройтись, тем более что пора было пополнить продуктовые запасы.

Оля хотела сходить в магазин сама, но Женька твердо заявил, что тоже пойдет. В этот свой визит к деду он вдруг начал обращать внимание на такие вещи, о которых раньше и не задумывался. Однажды мальчик увидел, как Оля возвращается из магазина с сумками и пакетами в обеих руках, с трудом пробираясь через тяжелые мокрые сугробы, и, как был в домашних тапочках, так и вылетел ей навстречу к калитке, отобрал у подружки сумки, да еще и раскричался, чтобы она не смела впредь носить тяжести. И с тех пор сам, без просьб и напоминаний, носил воду из колодца, колол и доставлял к печке дрова, а также сопровождал Олю в походах за покупками.

Вот и теперь Женька с рюкзаком за плечами шагал рядом с Олей. Когда они перебирались через широкую, тронутую утренним ледком проталину, Оля поскользнулась, но мальчик успел поймать ее, не дал плюхнуться в лужу. И дальше всю дорогу держал свою спутницу за руку – «для страховки», против чего Оля совсем не возражала.

На полдороге ребята остановились передохнуть. Череду деревенских домов там как раз прерывал широкий и глубокий овраг, круто уходящий к реке. Вид с этого места был просто потрясающим, и летом Женька очень любил спускаться к реке именно по оврагу. Сейчас с боков оврага свисали сугробы, готовые в любой момент рухнуть вниз. Из-под сугробов вытекали маленькие ручейки, сбегали по склону, собираясь внизу в большую компанию, и веселой, искрящейся на солнце гурьбой звонко мчались к реке наперегонки с солнечными зайчиками.

Женька нагнулся, зачерпнул пригоршню снега, ловко скатал снежок и запустил его в снежную шапку, нависшую над оврагом. И засмеялся, когда огромный сугроб рухнул вниз. А потом… вдруг запел известную песню из кинофильма «Весна»:

Журчат ручьи, кричат грачи,

И тает снег, и сердце тает.

И даже пень в апрельский день

Березкой снова стать мечтает.

Веселый шмель гудит весеннюю тревогу,

Кричат задорные веселые скворцы!

Кричат скворцы во все концы:

Весна идет – весне дорогу…

– А ты, оказывается, неплохо поешь, – удивилась Оля.

Женька повернулся к ней с самым что ни на есть серьезным видом.

– Так, что мы имеем? – проговорил он комичным «профессорским» тоном. – Ручьи журчат? Журчат. Грачи кричат? Не кричат. Скворцов тоже не видно. Сердце со снегом тает? Тает. Про пень ничего не скажу, но где скворцы с грачами, я вас спрашиваю? У меня, можно сказать, сердце тает, а грачей нет. Непорядок, я буду жаловаться!

Еще на середине этой тирады Оля в голос смеялась. Потом, немного успокоившись, сказала:

– Да уж, птиц не обеспечили, извини!

– Ну вот, – шутливо надулся мальчик, – стихи оказались неподходящими…

– Хочешь, я предложу тебе взамен другие? – Оля тут же оседлала своего любимого конька. – Из солнца русской поэзии, незабвенного нашего Александра свет Сергеевича?

И девочка, жестикулируя и показывая рукой то на одно, то на другое, продекламировала:

Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега

Сбежали мутными ручьями

На потопленные луга.

Улыбкой ясною природа

Сквозь сон встречает утро года…[6]

Она перевела дыхание и продолжала:

– Вешние лучи в наличии, за окрестные горы овраг сойдет, ручьи, правда, не мутные, но это не в счет. На луга бегут? Бегут. Так что улыбка природы налицо!