Книга Бесконечность + 1 - Эми Хармон

Наконец, она заглянула к Финну и спросила, можно ли ей «стащить кусочек».

Клайд, склонив голову набок, всмотрелся в ее лицо, пытаясь разглядеть следы недавних слез, но ничего не увидел. Тогда он с облегчением улыбнулся, и Бонни ответила ему тем же. На щеках у нее появились ямочки, белые зубы блеснули в обрамлении розовых губ, и сердце Финна оборвалось. Улыбка тут же сползла с его лица. Бонни была слишком хорошенькой. Особенно теперь, когда ее волосы уже не выглядели так, будто их рвали зубами. Она была слишком хорошенькой, а Финн, как назло, был одинок. Опасное сочетание. Ему стало страшно – и за нее, и за себя.

– Значит, конец девственным джунглям? – произнесла Бонни, присев на краешек его кровати с куском пиццы в руках.

Клайд отвел взгляд от ее милого лица и сделал вид, что с интересом наблюдает за игрой в керлинг на экране.

– Джунглям? – переспросил он. Господи, она же не про?…

– Ну, ты бороду сбрил. – Бонни протянула левую руку и провела костяшками пальцев по его щеке. Сосредоточиться на Олимпийских играх он теперь не смог бы при всем желании. – Так ты выглядишь моложе. И вообще, я завидую. У тебя волосы длиннее, чем у меня.

Финн заметил, как ее нижняя губа задрожала. Бонни откусила побольше пиццы, чтобы скрыть это.

Клайд провел рукой по влажным волосам и пожал плечами.

– Подстригусь, когда приеду в Вегас. Просто хотелось отрастить их в кои-то веки. – Это была опасная территория, и он тут же умолк.

– Раньше ты длинные не носил?

– Не-а. Всю жизнь проходил с короткими, только в последние пару лет отпустил. – Финн покрутил пульт в руках, резко заинтересовавшись рекламой страховой компании на экране. Нужно было срочно сменить тему.

– Я теперь похожа на парня, да? – вдруг выпалила Бонни.

Ее губы задрожали еще сильнее. Она отложила пиццу, схватила салфетку и принялась яростно вытирать руки и лицо.

– Что? – ошарашенно спросил Финн.

– Я зашла в душ… краем глаза увидела свое отражение и вскрикнула! Потому что я стала похожа на моего брата Хэнка! На Хэнка, которого всегда считала самым некрасивым в семье.

– Что за… Ты поэтому плакала? Потому что похожа на Хэнка? – Финн очень старался не рассмеяться. Честное слово, изо всех сил старался. Но не вышло.

– Не смешно, Клайд! Я не хотела больше ходить с ангельскими кудряшками, но не подумала, как будут выглядеть короткие темные волосы в сочетании с квадратным лицом типичной Шелби. Теперь-то я вижу.

Бонни опустила голову и начала всхлипывать. Ее плечи задрожали. Похоже, слезы напугали ее не меньше, чем Финна, потому что она вскочила с кровати и молча убежала в свою комнату.

Клайд не пошел за ней. Ведь он ей не мать, не сестра и не парень. Просто… Клайд. Все равно он не знал, как ее утешить. Конечно, можно было сказать, что она не похожа на мальчика. Потому что так и есть. Ни капли не похожа. В ней не было ничего мальчишеского, кроме коротких волос. Но вряд ли Финн смог бы ее убедить, не перечислив, что в ней есть женственного, а этого делать точно не стоило. Поэтому он остался размышлять в своем номере. Клайд понятия не имел, как вести себя с женщинами, и тем более с малознакомой девушкой, которая свалилась на него как снег на голову. И теперь, как бы странно и нелепо это ни звучало, он чувствовал, что должен ее защитить.

Финн потер непривычно гладкий подбородок, уже скучая по щетине. Волоски, царапавшие ладонь, обычно помогали отогнать мысли, которые скреблись в голове. Вот и зачем было бриться? О чем он вообще думал? Хотя нет, тут как раз все ясно. Он просто захотел показать Бонни побольше Финна и поменьше Клайда. Надеялся, что сбросит старую шкуру и сразу станет чуть более подходящим спутником для такой девушки.

Он, как и обещал, не стал закрывать дверь между номерами, но она так и не вернулась. В конце концов Финн выключил телевизор, упал на кровать и, как в детстве, уставился в потолок, белеющий в темноте. Захотелось взять в руки цветной мел и исписать всю эту нетронутую поверхность. Финн сжал и снова выпрямил пальцы, представляя, как напишет уравнение во весь потолок, а потом будет смотреть на него и размышлять, пока числа не расплывутся перед глазами. И тогда он поднимется на крыльях сна и улетит далеко-далеко, сольется с просторами Вселенной, где числам нет конца и весь небесный свод покрыт письменами формул.

Но только сейчас Финн лежал в номере мотеля, где запрещено портить стены и потолки. В детстве у них с братом была одна комната на двоих. Фиш завесил две свои стены постерами и фотографиями, ну а Финну родители разрешили (отец даже приветствовал это желание) исписать стены числами. Когда места не оставалось, он закрашивал одну из стен и начинал заново. В будущем Финн мечтал переехать в квартиру, где вместо стен будут меловые доски.

Ну а пока числам пришлось остаться у него в голове. Они толпились там, раздраженные, изнывающие от тесноты… Или, может, дело было в нем самом. Финн сел на кровати и скинул с себя одеяло. Он выключил обогреватель вместе с телевизором, но радиатор в номере Бонни продолжал работать на полную мощность, и жар волнами вырывался из приоткрытой двери. Финн стянул с себя футболку, скомкал ее и швырнул в сторону сумки. Но не прошло и пяти секунд, как он встал с кровати и принялся искать ее, уже понимая, что разделся зря.

– Финн?

Он так резко подскочил, что не успел выпрямиться и ударился головой о стену. На пол упала широкая полоска света из комнаты Бонни. Этот свет пригвоздил Клайда к стене, будто заключенного, пойманного при попытке побега. В дверном проеме возник четко очерченный силуэт Бонни. Финн мгновенно отвернулся.

– Финн!

– Да? – Стоя вот так, с голой спиной, уставившись в стену, он чувствовал себя полным идиотом.

– Прости, что я заплакала… Из-за какой-то ерунды. Мне стыдно.

– Да ничего. Похоже, Хэнк тот еще страшила. Я бы тоже заплакал. – Скорей бы она ушла.

Бонни захихикала. В этот момент она показалась Финну совсем маленькой и несчастной. Он поморщился, злясь на всю эту дурацкую ситуацию, но не пошевелился. Заметив это, Бонни перестала смеяться.

– Финн… Все в порядке?

– Да. В порядке. Просто… М-м. Да.

– А… Ну ладно. Спокойной ночи. – Несколько секунд, и полоска света исчезла.

Финн услышал, как скрипнула кровать в комнате Бонни и что-то легонько стукнулось об изголовье. Не двигаясь с места, он прижал руку к груди, к выбитому на коже черному кресту с загнутыми концами. Может, не видела? Но татуировку на спине она не могла не заметить. Тут и думать нечего.

Тогда ему было всего восемнадцать. Он был в ужасе. Страх заставляет людей идти на то, чего они никогда бы не сделали в других обстоятельствах. Финн провел рукой по уродливой татуировке, прикрывая ее. Потом вернулся в постель и заставил себя заснуть, все еще прижимая руку к груди.

Он помнил, как игла терзала кожу, как противно пахло от Трейсона, который придавил его голову и плечи своим весом, усевшись сверху. Финн задыхался. Его руки были вытянуты в стороны, на каждой ноге сидело еще по заключенному, а Морис устроился на пояснице. Клайд в итоге перестал сопротивляться, позволив унизить себя, пометить против воли, заклеймить, потому что унижение было все же лучше боли от ударов и рвущей кожу иглы. Когда все закончилось, кровь еще некоторое время сочилась из кривого контура трех игральных карт, выбитых у него на спине. Одна – бубновая, означавшая, что Финн жульничает, вторая – пиковая, знак вора. Он с ужасом осознал, что эти отметины теперь сможет увидеть любой. Но именно третья карта, червовая, заставила кровь застыть у него в жилах. Черви давали заключенным знак, что он не против вступить в сексуальную связь. Этого он пережить не смог бы. Что угодно, только не это.