Книга Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III - Виталий Раул

Государь: «Я об этом думал, и вследствие моего поручения министр двора, министр юстиции и граф Адлерберг обсуждают этот вопрос. Мне говорят, что это произведет большое неудовольствие против меня, конечно, жаль, что это начнется с великого князя Константина Николаевича, с которым отношения и так нехороши, но так как я считаю нужным это сделать для будущего, то не остановлюсь перед неудовольствием».

Я: «Конечно, лучше было бы по возможности уменьшить в Вашем семействе неудовольствие против Вас; если Вам понадобится человек, который для пользы службы Вашей не боится никакого неудовольствия, то вспомните обо мне»».

После столь доверительной беседы Половцов стал не просто участником проекта изменений в основном законе Российской империи, а мотором и автором текста на всех этапах обсуждения. К этому времени Александр III вместе с Марией Федоровной успели оценить по мемориям перо госсекретаря и его способность анализировать сложные вопросы.

По предложению Половцова император учредил секретное совещание по вопросу изменений в «Учреждении об императорской фамилии» под председательством брата, великого князя Владимира Александровича. К работе совещания привлекался, кроме министра двора и госсекретаря, и граф Адлерберг. Тесный круг участников, однако, не обеспечивал единомыслия.

Единственным оппонентом в тесной компании оставался граф Адлерберг, не желавший быть возбудителем семейной вражды. Возражения графа тем не менее обсуждались и, более того, регулярно докладывались государю. Совещались в обстановке полной секретности, так что остальные великие князья и семья в целом оставались в полном неведении. Самому Половцову скоро пришлось убедиться, что «Новое учреждение об императорской фамилии предполагается издать в виде целого памятника, а не в виде отдельных поправок к закону Павла I». «Памятник» — это не более чем фигура речи. Готовился документ, полностью отсекавший побочные ветви императорской фамилии от основной группы лиц, сосредоточенных вокруг трона. По-видимому, госсекретарь в ходе рабочих докладов государю постепенно осмысливал новый закон как незыблемое утверждение на российском троне детей императрицы Марии Александровны.

Наконец, к декабрю 1884 года Половцов подготовил проект записки по вопросу, ознакомил с ее содержанием великого князя Владимира Александровича и министра двора и, получив их одобрение, отослал записку императору с сопроводительным письмом, следующего многозначительного содержания:

«Ваше императорское величество!

Вам угодно было высказать мне несколько мыслей относительно входящего в заботы Ваши вопроса о невозможности дальнейшего сохранения ныне действующего закона об императорской фамилии. Приемлю смелость представить Вам, государь, несколько строк, отвечающих, как кажется, Вашему взгляду. Если бы записка эта удостоилась Вашего внимания, то она могла бы послужить исходною точкой рассмотрения и разрешения этого важного дела. Считаю долгом присовокупить, что записка эта была мною прочитана великому князю Владимиру Александровичу, который не только выразил полное к ней сочувствие, но даже и искреннее желание стать во главе этого дела и с полным сознанием его важности сослужить службу Вам, Вашему семейству и государству. Равным образом записка была сообщена мною графу Воронцову-Дашкову, как касающаяся предметов ведомства. Более о содержании записки никому не известно и не будет известно ввиду того неизбежного раздражения, которое толки о мере этой неминуемо произведут».

Записка Половцова, таким образом, была построена не на умозаключениях автора, а составляла итог бесед и обсуждений с императором различных острых моментов положения императорской фамилии в российском обществе. Надо отдать должное вполне убедительной логике записки, в целом и как документ она не нуждалась в исключительно секретном антураже, если бы появление записки не было так явно связано с насильственной смертью императора Александра II, не успевшего осуществить свою последнюю реформу русского престолонаследия.

Понимал ли это Половцов, когда писал свои «несколько строк»? Скорее всего, понимал, так как по своему положению входил в небольшой круг людей, информированных по всем вопросам высшей власти, или, как сейчас говорят, входил в российский истеблишмент. Записка была действительно весьма лаконична и построена как обзор предыдущего законодательства времен Павла I, которое рассматривалось как выполнившее свою задачу наполнения императорской фамилии достаточным количеством членов:

«По действующему с тех пор закону все потомки, происходящие по прямой линии от царствующих государей до праправнуков включительно, носят титул императорского высочества и считаются по рождению своему яко сыновья государевы».

Следом за этим очевидным утверждением делается не менее бесспорный вывод:

«После целого почти столетия, протекшего со дня издания приведенного закона, обстоятельства существенно изменились. Изволением всевышнего промысла род императорский умножился и, несмотря на то что нисходящее по прямой линии от каждого из царствовавших императоров потомство достигло двух лишь поколений (внуки), общий состав членов императорской фамилии, воспринявших начало от государя Николая Павловича, достиг 37 лиц, носящих титул императорских высочеств. Вследствие того в теперешнем составе императорской фамилии имеется достаточный залог для непрерывного преемства в замещении престола».

И далее, развивая мысль о достаточном количестве членов императорской фамилии, автор плавно переходит к качественной стороне дела:

«Соображая этот вопрос, нельзя не убедиться, что государственная цель, руководившая законодателем при предоставлении правнукам и праправнукам императоров одинакового титула и прав с их ближайшими потомками, утратила значение. По наличному составу теперешних членов императорской фамилии нельзя ожидать, чтобы к таким потомкам приблизилось наследство престола.

Напротив, следует опасаться, что с умножением рождений в боковых линиях число лиц, включаемых законом в состав полноправных членов императорской фамилии, примет размеры, не оправдываемые ни близостью родства их с царствующим монархом, ни материальной возможностью поддерживать для всех лиц условную пышность внешнего существования. В таком случае высокие прерогативы членов царствующего дома могут сделаться достоянием слишком многих, а это, конечно, не будет содействовать к поддержанию в народе того благоговейного уважения, с которым он доселе относился к семейству своего монарха».

После исторического экскурса и справедливых опасений разрастания числа членов императорской фамилии до масштабов потери «благоговейного уважения» народа госсекретарь сразу перешел к программе действий, которая тоже не выглядела громоздкой:

«Ввиду изложенного казалось бы необходимым:

I. Подвергнуть действующее учреждение об императорской фамилии пересмотру на следующих главных основаниях: а) титул великого князя, великой княгини и их императорских высочеств, а равно сопряженные с этими титулами преимущества присваиваются только сыновьям, дочерям, а в мужском поколении и внукам императора; б) правнукам императора, по прямой линии от мужского поколения рожденным, присваиваются титул высочества, князя и княжны крови императорской.