Книга Бесценный приз - Нина Милн

Эти слова вызвали у него целую бурю эмоций — грусть, любопытство, вину и страх, — и именно с этими словами он пошел по дороге, которая привела его туда, где он сейчас был, и сделала его тем, кем он стал.

Проведя рукой по лицу, Адам нахмурился.

— Вот что, — сказал он. — Давай возьми себе рубашку.

Она снова обратила свое внимание на шкаф и склонила голову набок.

— Интересно, — сказала она. — Для мужчины, который не любит беспорядка и лишних вещей, у тебя многовато одежды. Как ты ее покупаешь? Находишь что-то, что тебе нравится, и заказываешь эту вещь во всех цветах? У тебя здесь вещи трех видов. Рубашки с коротким и длинным рукавом и футболки. И каждый вид представлен пятью цветами.

Впечатляюще, она с одного взгляда разобралась, что к чему.

— Я попросил владельца бутика, который находится на первом этаже отеля, наполнить мой гардероб. Он пришел, снял с меня мерки и выполнил мою просьбу.

— Значит, дизайнер купил для тебя мебель, владелец бутика наполнил твой шкаф одеждой, и у тебя нет ничего личного. Это так…

Адам выкатил глаза.

— Удобно? — предположил он.

Она энергично покачала головой:

— Нет. Ты не понимаешь. — Она глубоко вздохнула. — Я знаю, о чем говорю. Я — персональный консультант по покупкам.

Это многое объясняло. Неудивительно, что она так сногсшибательно выглядела и что она с таким вниманием относилась к каждой перемене образа. Взломщица, горничная отеля, гостья на балу, чья-нибудь девушка… Оливия знала, как одеться для любой роли.

— Я основала компанию под названием «Ваш гардероб». — Гордость звучала в ее голосе и наполняла светом черты ее эльфийского лица. — Но главное заключается в том, что я — персональный консультант по покупкам. — Говоря, она активно жестикулировала. — Глядя на кого-то, я не думаю: «Метр девяносто, темные волосы, шоколадные глаза, тренированное тело — куплю-ка я ему две пары дизайнерских джинсов и четыре толстовки…» — Она осеклась, увидев, как его брови поползли вверх. — Я просто привожу пример.

На ее лице отразился такой испуг, что он не смог удержаться от улыбки. Увидев это, она захихикала так заразительно, что и он засмеялся. Настоящим, громким смехом. Как давно он смеялся так в последний раз? Слишком давно.

Ее глаза сияли, и она выглядела так прелестно, что захотелось шагнуть к ней и впиться губами в ее сочные губы. Все его мысли сводились к этому пункту.

Наклонившись, она сняла с вешалки одну из его рубашек.

— Я пойду преображаться, — чуть слышно сказала она и отправилась в ванную комнату.

Глава 7

Оливия сглотнула. Абсолютная нереальность происходящего пугала ее.

В любую минуту Адам может открыть дверь и впустить в свой шикарный номер, служивший ему домом или базой, журналистов, а ей придется притворяться его девушкой.

Все очень напоминало ее детские годы — годы, когда ей приходилось играть самые разные роли — от «очаровательной беззащитной юной девушки, полагающейся на милосердие владельца квартиры», до «красивой девушки, ошеломляющей хулиганов точными ударами».

Она справится. Бросив взгляд на Адама, она мысленно поправилась: они справятся. Потому что сейчас они были в одной лодке. Если она начнет тонуть, она утянет его за собой.

— У нас получится, — сказал Адам, подходя к ней сзади. Тепло и сила, исходящие от него, придали ей уверенности, хотя и наполнили ее тело желанием.

Минуту спустя Адам уже открывал дверь перед Хелен Кендерсон и фотографом со вчерашнего бала.

— Доброе утро вам обоим. И благодарю за эксклюзив. «Фриссон» польщен.

Чисто женским чутьем Оливия определила, что между Хелен и фотографом что-то было. Это читалось по языку их тела. Хелен выглядела… уверенной — ухоженной и довольной. Улыбка на лице фотографа говорила о том, что у него все в полном порядке.

Ее поразил внезапный порыв зависти. Если бы ей удалось увлечь Адама на эти смятые черные простыни его шикарной кровати. Заработать право носить его рубашку.

— Не хотите ли вы тут немножко осмотреться? — предложила Оливия. — Адам пока может сварить для всех кофе.

Час спустя Оливия разрешила себе облегченно выдохнуть. Если не брать в расчет то, что ей пришлось с приторной улыбкой на лице позировать, сидя вместе с Адамом на кровати, интервью прошло на удивление хорошо. Честно говоря, она была в восторге от самой себя. Ее актерские способности сохранились не хуже, чем способность вскрывать замки.

— Я бы хотел попросить еще об одном, — сказал Адам. — Я бы хотел, чтобы вы попросили охотниц за миллиардерами успокоиться.

— Мы с Адамом были бы очень признательны за это, — добавила «девушка миллиардера». — Мы хотели бы больше времени проводить вдвоем, и было бы великолепно, если бы нас оставили в покое охотницы за миллиардерами.

— Ничего себе. — Глаза Хелен заблестели, пока она переводила заинтригованный взгляд с Адама на Оливию. — Все это… звучит достаточно серьезно.

Оливия наклонилась поближе к ней и добавила приторности своему голосу:

— Ну, у нас все только начинается. Но да, я надеюсь, что Адам отнесется к нашим отношениям серьезно.

Она сопроводила свои слова взглядом, полным обожания, направленным на него, как раз вовремя, чтобы заметить, как он сжал челюсти.

— Любопытно, что все это происходит именно сейчас. — Сделав паузу, Хелен продолжила: — Адам, скажите, связано ли ваше внезапное желание начать с кем-то серьезные отношения с грядущей свадьбой вашей бывшей?

Титаническим усилием воли Оливия удержалась от возгласа удивления. «Не выходи из роли». Она старалась держаться так, будто сообщение о наличии какой-то бывшей не было для нее новостью. Бывшей девушки? Бывшей жены?

Бросив украдкой взгляд на Адама, она прочитала на его лице невозмутимость, и червь подозрения начал точить ее изнутри. Может быть, все то, что он говорил о Кэндис и благотворительном показе, — просто уловка? Вполне возможно, что он все это время преследовал другую цель — задеть свою бывшую — кем бы она ему ни приходилась. Замечательно! Она стала пешкой в классической игре «око за око».

Адам покачал головой:

— Нет. Здесь нет никакой связи, Хелен. Мы с Шарлоттой развелись много лет назад, и я желаю ей только счастья. — Он кивнул на блокнот, который Хелен держала в руках. — Я обещал ей, что ни в коем случае не позволю ее имени фигурировать в прессе, и пытаюсь держать слово. Так что, если «Фриссон» хочет освещать «Дефиле в поддержку больных миеломой», я был бы очень признателен, если бы вы не упоминали ее в статье.

В его голосе снова слышались опасные нотки, и, к досаде Оливии, она поняла: Адама, очевидно, не волновало, в каком свете он выставляет Оливию перед публикой, но все было иначе, когда речь зашла о Шарлотте.