Книга Полигон для интеллекта - Сергей Самаров

— К нам сегодня намеревается заехать Ставицкий, думаю, мне приличнее его встретить в мундире… Хотя мундир и борода как-то не слишком совмещаются… Я уже давно мундир не ношу…

— Простите, профессор, а кто такой Ставицкий? — переспросил Поленьев, показывая свое малое знакомство с высшим генералитетом Российской армии.

— Командующий инженерными войсками генерал-лейтенант Ставицкий. Ладно. С мундиром я сам решу. А вообще, я рад, что вы так быстро устроились… Давайте приступим сразу к работе. Если вы не против, мы начнем с изучения особенностей вашего организма. Здоровье, то есть, исследуем… Без этого никак невозможно…

— На здоровье никогда не жаловался. Здоров, как два быка сразу…

— Тем не менее… Это обязательная процедура. Сегодняшний день этому и посвятим. Он, по сути дела, для большинства сотрудников только-только и начался… Хотя и еще кое-что необходимо будет сделать. Меня торопят ваши коллеги из ГРУ. Сильно торопят. Но у них свои критерии в подходе к делу, у нас свои… Тем не менее мы начнем с медицинской комиссии…

Одним словом, служба на новом месте началась с того, что старший лейтенант Поленьев по природе своей терпеть не мог, — с общения с медицинским персоналом. Рус Григорьевич, даже когда болел, старался к врачам не обращаться. Недавно, получив рваную рану бедра от прошедшей по касательной пули, предпочел вколоть себе укол промедола из шприц-тюбика, после чего сам же рану и зашил. Конечно, морщился от не слишком приятных ощущений, тем не менее не издал при зашивании ни звука. А как иначе, если за ним следили солдаты всего взвода. К врачам он так и не обратился…

Однако на новом месте службы пришлось сдаться и пройти несколько медицинских кабинетов.

Врачи практически не производили осмотра, удовлетворяясь тем, что задавали вопросы, на которые Поленьев отвечал. Только хирург-майор без белого медицинского халата заставил раздеться и долго осматривал уже заросшее ранение на бедре, даже сжимал шрам пальцами, прощупывая коллоидные рубцы.

— Какой урод вам это зашивал?

— Есть такой, товарищ майор. Он перед вами…

— То есть? — не понял хирург.

— Я сам и зашивал…

— У вас есть медицинское образование? Или хотя бы медицинские навыки?.. Какие-нибудь курсы заканчивали? Наложить шов, да еще себе, это нужно умудриться…

— Образование у меня военное, товарищ майор, навыков не имею, единственный курс, который проходил, — занятия в училище по оказанию первой медицинской помощи. Сами понимаете, это может научить только номер «Скорой помощи» на трубке набрать, тогда вреда пострадавшему будет меньше. Чужому человеку я зашить рану не решился бы, а себе — проще. Промедол вколол и зашил. Необходимость была продолжать боевые действия.

— Легко отделались, у вас в ране начиналось прямо на швах загноение. Рана прорывалась?

— Так точно. Был случай.

— К профессиональным медикам обращались?

— Нет. Обработал хлоргексидином и наложил повязку. Швы к тому моменту уже снял.

— Я и говорю, легко отделались. Могли и ногу потерять. Хорошо, если не вместе с жизнью. Гангрена, и все… Рекомендую больше услугами этого доморощенного медика, — жестко ткнул Поленьева пальцем в грудь хирург, — не пользоваться…

В медицинскую карту старшего лейтенанта майор написал целых пару страниц. Хорошо, что, кроме него самого, никто, наверное, прочитать написанное не сумел бы. По крайней мере, Рус Григорьевич не сумел. А знакомого дешифровальщика в новой части у него не имелось. Пришлось подавить вздох и отправиться в следующий кабинет. Следующим, и предпоследним на очереди, был кабинет невропатолога. Вот там все и началось…

Но и началось не сразу. Женщина-врач в юбке военного образца, но в белом халате, под которым невозможно было рассмотреть погоны и определить звание, предложила забросить ногу на ногу и простучала резиновым молоточком колени. Рефлекторный механизм, кажется, работал нормально. Тут после короткого стука в кабинет вошел профессор Безбородов, борода которого была на месте, но сам профессор облачился в мундир генерала инженерных войск, что сразу заставило старшего лейтенанта Поленьева встать по стойке «смирно».

— Сидите, сидите, Рус Григорьевич. — Профессор положил ладонь на плечо Поленьеву и надавил, усаживая чуть не силой.

Он принес с собой какой-то предмет, напоминающий шлем, собранный из пластиковых мягких полосок с металлическими плоскими заклепками, являющимися, как понял Поленьев, электродами, поскольку от каждой заклепки тянулись провода с наконечниками, некоторые соединялись между собой и имели общий наконечник, некоторые были отдельными. С таким шлемом Поленьеву встречаться приходилось, когда он навещал солдата своего взвода в госпитале, куда тот попал после контузии головы.

— Мы сейчас сделаем то, что называется энцефалограммой мозга. Но это не совсем медицинская энцефалограмма. Принцип у нее тот же самый, только наш «шлем» усиленно снимает лишь отдельные участки вашего мозга. Надежда Ивановна, — обратился генерал к женщине-невропатологу, — надевайте Русу Григорьевичу «шлем» и подключайте, а я сяду за компьютер.

Надеть «шлем» на голову и подключить контакты к множеству гнезд в каком-то отдельном приборе, в свою очередь, подключенном к компьютеру, было делом недолгим. Старший лейтенант даже не устал от этой процедуры. Раньше снимать энцефалограмму Поленьеву не доводилось, и он ждал каких-то ощущений сразу после того, как прибор включился, но никаких особых ощущений не возникло.

— Так… Так… — комментировал профессор, внимательно глядя на монитор. — Все отлично, все как и должно быть…

В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошел полковник Самородников. Лицо его выражало суровую озабоченность. Кивком головы поздоровавшись со всеми, он повернулся к старшему лейтенанту.

— Могу вам сообщить вести из вашей бригады…

— Слушаю вас, товарищ полковник.

— Мы с вами утром разговаривали о происшествии в вашем батальоне. Так вот, первая неприятная весть… Ключей от сейфа майора Осинцева в кармане шинели не оказалось, хотя вы, как говорите, видели, что майор положил их именно туда. Вторая весть… Помните… Помощник дежурного по штабу батальона сержант срочной службы Анвар Киреев…

— Да, помню его на лицо, только я его не знаю. Не знаю даже, из какой он роты. Не из нашей — точно. Видел его рядом с дежурным. При встрече, наверное, узнал бы.

— Уже не узнаете. Сегодня утром сержант Киреев получил СМС-сообщение от своей подружки Аджмебики, оставшейся в Казани, что она выходит замуж и просит его не вспоминать, что между ними было. После этого сообщения сержант повесился в туалете своей казармы. Органы ФСБ, поскольку сержант замешан в достаточно серьезном деле, сразу подключились и достаточно быстро нашли эту подружку Киреева. Она находилась в квартире своего нового друга, была мертвецки пьяна даже утром. Друга ее так и не смогли разбудить, мычал что-то нечленораздельное и не поднимался. Даже на нашатырный спирт почти не реагировал, только морщился. Но скоро, наверное, разбудят. Какой-то дагестанец. Сама Аджмебика не помнит, что она отправляла эсэмэску. Тем не менее она отправлена именно с ее трубки. Трубку взяли на экспертизу. Там только отпечатки пальцев самой Аджмебики и какие-то отпечатки руки в кожаной перчатке. Возможно, это перчатки самой Аджмебики. За ними для экспертизы поехали к ней домой. Вечером молодая женщина вместе с другом-дагестанцем вдвоем выпили две бутылки водки. Специалисты говорят, что с такой дозы они не могли быть настолько пьяны утром. Бутылки взяли на экспертизу. На них только отпечатки пальцев хозяина квартиры и его подружки. Внутри водка, никаких примесей. Вопрос в том, могла или нет Аджмебика забыть, что она написала сержанту Кирееву СМС-сообщение?