Telegram
Онлайн библиотека бесплатных книг и аудиокниг » Книги » Современная проза » Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин 📕 - Книга онлайн бесплатно

Книга Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин

177
0
Читать книгу Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин полностью.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 ... 94
Перейти на страницу:

Недобрые предчувствия, как известно, не обманывают…

* * *

Для сохранения интриги пока остановимся, к тому же есть потребность перенести эту чудесную ночь в другую местность — там происходили не менее злополучные события. Относительно освещенной дислокации заметим однако… Утром в сельсовет примчались с фермы. Семенов обнаружился посреди присоседившегося к коровнику манежа в лежачем и бессознательном состоянии. Складировали пока в каморке Митрича, так и не очухался. (Хотели поместить к Герасиму, но там война: емкости перебиты, запах спиртного неистребим, наклейки на стенах обезображены в клочья, книги разодраны — в общем, беспорядок). Собственно, и в коровнике царил кавардак. Полы изрыты, стены и стойла исцарапаны, дверцы в них отворены. При всем том стадо чинно разобрано как ни в чем не бывало по собственным закутам.

Но… Антей исчез.

А тем временем… В отличной районной больнице, тропу к которой мы проложили уже добротную, в ту же исключительную ночь спала неровным сном прекрасная еще недавно и коварно поврежденная неизвестными силами девушка Маша. Да, ей снились образы и поступки, однако их рисунок, как ни добивалось воспроизведения впоследствии дотошное следствие, так и останется сродни великой мазне Малевича по той уже причине, что у самой прелестницы в актуальный период сложилась одна мечта — поскорей их забыть.

Итак, девушка почивала в свежей палате в эксклюзиве — дело в том, что вообще контингент Советского союза, особенно сельский, в те годы был здоров и больниц чурался, о женском сегменте и говорить нечего: детей орда, оную и пахаря накорми, образуй, ублажи, — гендер веселился на полную; кроме того, Маша нашла привычку во сне делать разнообразные звуки, доходящие подчас до крика. Иначе взять, обычная советская ночь.

Снилось некое — ну, продадим (следствию ни гу-гу, упекут заодно с Мишуткой) — бабуля ужасного вида, волосато-бородавчатая, растрепанная, с глазами виляющими и страшными. Разорялась плюясь и прекрасную брань расплескивая вместо пунктуации: «И зной будет, всколыхнется сердце… И упадет, растает в кислотах, а взамен камень усядется… И будешь вся как из чугуна литая, и станут птицы заморские крыльями омахивать и клювами лупить… И звон возьмется». Пойми тарабарщину, расшифруй предсказание. Невольно проснешься потным, как Маша и поступила, и глаза растворишь. Да лучше бы за последнее не бралась — лежала б себе потея в кромешной мгле.

Длился симпатичный полумрак. Из печального окна, от настырного неба, вооруженного полчищем звезд и все той же косой ухмылкой месяца, лился флегматичный свет. Стояла необыкновенная тишина, усугубленная исчезновением недоброй провидицы, — и правда, должно было стучать сердце, однако подобного не осуществлялось. Мария пока не стала удивляться обстоятельству, резонно рассудив, что следует эксплуатировать улученную минуту. Следовательно, склонила голову вбок, в силу этого обозревая очередной сектор пространства. И…

В таковом стоял человек. «Ой!» — сказала Маша, не имея в виду ничего, кроме силуэта, что четко, но плоско фигурировал на фоне сумрачно бледнеющей стены. Возможно, это тоже было зря, ибо именно вслед восклицанию данность слегка качнулась и начала переступать ногами, что создало приближение ее.

Первая реакция девушки была естественна — попритчило запустить чем-либо в контур. Сообразно она и поступила: подвернулся будильник с тумбы. Удивительным явилось вот что, товарищ оказался безразличен и не отклонился ни на йоту. Будильник соразмерно пролетел совсем рядом, угодил в стену, жалко звякнул и, уныло отскочив, шмякнулся. Фигура продолжила путь как ни в чем не бывало. Маша же непроизвольно осунулась, прижала руки к груди и вжалась в совсем новые матрас и подушку.

Дальше и случилось то, отчего раствориться, скажем, в кислоте по предсказанию ведьмы было бы отнюдь не гадким занятием. Особь приблизился совсем, его голова как это случается в фильмах, где операторы, сговорившись с режиссерами, каверзно ставят свет с намерением в насущный момент озарить фас героя, как бы вынырнула из тьмы. Значит, лицо содержало нос, взгляд и все детали, сопутствующие утверждению, что настоящее принадлежит вполне законченному организму жизнедеятельного разряда. И вообразите с ужасом… — физиономия изображала Герасима.

Как поступают потерпевшие в столь радикальной ситуации? Есть несколько вариантов — вплоть до подпустить в исподнее. Кричать — самое доступное. Маша простой не числилась, но будучи обожженной, да и в разобранном виде — наконец Герасим в любом состоянии считался мужчиной — согласилась на примитив. Однако только она раскрыла рот, демон, точно заранее ожидая подвоха, ловко приложил ко рту девушки свою ладонь и прижал как следует. Мария совсем лишилась воли. Глаза ее истово вспучились, зрачки полные эмоции стеклянно уставились в строгое лицо призрака — она даже не сделала попытки сдвинуть прислонившуюся конечность. А нечисть поднес палец свободной ладони к своим губам и, сердечно улыбнувшись, просвистел: «Тсс».

Дальше завертелась совершенная пакость. На девушку внезапно навалился покой, ладное и необычайное терпение, сотканное снизошедшим вдруг волевым вдохновением, осознание благости и терпкости простой жизни, каждого поступка, движения, изумительное состояние озарения, — нирвана. И Герасим вдруг преобразился, волосы мило закучерявились и зашевелились, словно под уютным сквознячком, и глаза лили безмерную добропорядочность, в зрачках светился ум и преданность. Он невзначай будто приподнялся в воздухе, и над лопатками нечто мерно заколыхалось, ровно крылья. Во всем облике проснулось нестерпимо и сладострастно ангельское. И так стало хорошо, так необыкновенно…

Поутру Маша систематически вступала в боевую истерику: раскидывала покрывало и прочее белье, сучила ногами и визжала нехилыми извержениями. Когда прибегали врач или сестра и переполошено спрашивали, что с ней, девушка умолкала, с невыразимой жутью уставлялась в потолок и страстно стискивала зубы. Эти эксцессы продолжались несколько дней, и только приступивший к непростой задаче Андрюха Соловьев посредством своего высококвалифицированного вида добрался до вменяемой беседы.

* * *

Вернемся, однако, к утру дня, следующего за ночью апофеоза. Царящий на ферме разгром, исчезновение Антея, и, ясная вещь, отсутствие самочувствия Михаила, — ну, граждане, это даже событием некультурно обозначить.

Андрей, Иван Ильич, местный врач Жариков, Юрий Карлович, собственно, все высшее общество, явились. Осмотрели сперва потерпевшего, Жариков нюхал ровное, безобидное дыхание, недоуменно поджимал губы; безрезультатно совал нашатырь — Миша даже не поморщился. Разводил руки. В ожидании машины — завзято намеряли везти в районную больницу — проводили прочий досмотр. Домогались до Митрича, но от того так настояно и перегоревши разило, что махнули рукой. Знаменательно, собачонка Жулик — внимание обратила одна из доярок — прежде привередливая и говорливая, нынче была нема, побито жалась в сторонке, вжимая голову в острые ключицы. Доярка Клава, она первая обнаружила весь скандал, бухтела, сопровождая начальство:

— В жизни такого страху не терпела! Сердце как занялось, так и трепешшот. Эко чо, в коровнике бадлам, Мишкя лежмя, Антей растворился, а гурт хоть бы хны. Утренний надой жуткай, испокон подобного не бывало. Вымя подмою, первую сдойку налажу, они как одна сами опрастывают — где видано?… В хибаре у Герки татарин гулял.

1 ... 13 14 15 ... 94
Перейти на страницу:
Комментарии и отзывы (0) к книге "Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин"