Книга Лето лихой троицы - Владимир Аверин

— Какая, к чертям, охота?! Ты что, забыл, что в заповеднике охота запрещена?! Стрелять в этих доверчивых козлов!..

— Сайгаков, — поправил его Вадик. — Их еще называют антилопами, но никак не козлами.

— Да какая разница! Стрелять в этих доверчивых сайгаков из самолета, да к тому же из карабина с оптическим прицелом, — это, Вадик, не охота! Это беспредел и уголовное преступление! — крикнул Пузырь, не на шутку обозлившийся на наглых браконьеров. — Ты только посмотри, что они вытворяют, гады! Самолет! Машина! Ружья! Собаки! Да это же самая настоящая организованная преступность!

— Это ты точно сказал. Что у нас хорошо организовано, так это преступность. А вот охрана заповедника не организована абсолютно.

Гидроплан развернулся в воздухе, описав плавную продолговатую петлю в небе, и снова понесся на стадо антилоп. По тому, как тяжело они скакали, как прыжки становились все короче, видно было, что сайгаки устали. Последним в стаде скакал маленький сайгачонок на тоненьких, как спички, ножках. Вадик подумал, что это тот самый детеныш, которого он видел сегодня утром на берегу реки.

Хлестнул второй выстрел. Антилопа, бежавшая перед детенышем, запрокинула свою голову, на одно мгновение дольше, чем обычно, зависла в прыжке и, упав на землю, тяжело завалилась на бок. В тот же момент детеныш остановился и, бессмысленно оглядываясь, подошел к подстреленной антилопе, которая в последней попытке поднять свое тело безнадежно дергала золотистой шеей. Вся ее морда была в густой темной крови, она морщила нос и вдыхала кровь вместе с воздухом. Она умирала. Детеныш не уходил, он доверчиво смотрел на приближающийся джип, на всадников и не понимал, что теперь делать — убегать или остаться.

— Снимай, Вадик, — шмыгнув носом, произнес Пузырь. — Смотри, снимай и запоминай.

— Я запомню. Я этого никогда не забуду. Всю жизнь буду помнить. Я достану этого Бирюка. Вот увидишь, Бирюк ответит за эту дикую охоту. Сто пудов, ответит. Чтоб я сдох. Не уеду из лагеря, пока не проучу этого урода, — процедил Вадик, чувствуя, как ком подкатывается к горлу.

— Я тебе помогу открутить ему башку, — пообещал Пузырь. — Поймаем и открутим. Без суда и следствия. На месте.

Ребята еще никогда вот так, воочию и с жестокой ясностью, не видели убийства (телевизионные кровопускания не в счет) и не могли себе представить, какие страшные и неожиданные мысли проносятся в этот момент в возбужденном сознании, какие дикие и нелепые решения приходят в голову.

Вадик перевел объектив фотоаппарата с убитой антилопы на самолет и отшатнулся. Прямо на него в оптический прицел карабина смотрел убийца, тот самый стрелок, который только что застрелил антилопу. Когда их взгляды встретились, мужчина погрозил Вадику пальцем, затем опустил винтовку, повернулся и что-то сказал пилоту гидроплана.

— Он нас заметил, — произнес Пузырь, который тоже перехватил взгляд стрелка. — Наверное, объективы наших камер пустили солнечных зайчиков, и он с высоты их увидел. Бежим!

Ребята бросились в лес и помчались к стоянке, где их ждал Дзюба. Пузырь так испугался, что, несмотря на свои сложные отношения с физкультурой и спортом, стремительно несся впереди Вадика, рассекая воздух своим толстым туловищем в яркой оранжевой майке, словно метеорит, ворвавшийся в плотные слои атмосферы.

— Бирюк убил антилопу в заповеднике! — на бегу выкрикивал Пузырь. — А мы не только стали свидетелями, мы это сняли! Ты хоть понимаешь, какая бомба у нас на "пленке? Бирюк хочет победить на выборах! Он выступает как защитник природы! Прикинь, какой будет переполох, если избиратели узнают про эту охоту!

В небе над головами ребят раздался гул мотора, гидросамолет пронесся на бреющем полете над лесом, чуть не сбрив крылом верхушки деревьев. Потом он опрокинулся на левое крыло и пошел на новый вираж, чтобы снова пролететь над ребятами.

— Сними майку! — крикнул Вадик.

— Что?! — не расслышал Пузырь, врезавшись головой в разлапистую ветку.

— Майку, говорю, сними! — крикнул Вадик. — Кроме тебя и мухоморов, в лесу нет ни одного оранжевого предмета! Твою майку видно с космической станции! Гидроплан летает над нами, чтобы не упустить из вида! Бирюк наблюдает из самолета, а потом по рации или по мобильнику сообщает своим дружкам-браконьерам, где мы находимся, понимаешь? Он направляет на нас всадников и джип! А твоя майка для него как маяк!

Пузырь так резко остановился под старым развесистым дубом, что Вадик наткнулся на широкую рыхлую спину подростка, и друзья чуть не повалились на землю. Они устояли на ногах только благодаря старому дубу, в ствол которого уткнулись лбами. Тяжело дыша, Витя стал с трудом снимать мокрую от пота, прилипшую к телу майку, умудряясь при этом рассуждать:

— С одной стороны, нам повезло, что Бирюк летает на самолете, а не на вертолете… Ох, как я растолстел в лагере… Вертолет завис бы над нами, и тогда Бирюк ни на секунду не упускал бы нас из вида… Майка мокрая, хоть выжимай… А так, пока гидросамолет разворачивается, у нас есть время, чтобы убежать или спрятаться… Ух… И тогда Бирюк потеряет наш след… Фух… — выдохнул Пузырь, с огромным трудом стянув с себя майку.

— А с другой стороны? — спросил Вадик. Услышав гул мотора, он поднял голову, но не увидел гидросамолета сквозь листву: широкая и густая крона старого дуба надежно скрывала ребят от глаз Бирюка. — Ты сказал, что, с одной стороны, нам повезло, что он на самолете, а что с другой?

— С другой стороны, не повезло. Если бы он летел на вертолете, то мы бы легко оторвались от него на лодке Олжуса. Ведь вертолет не может сесть на воду, а гидросамолет как раз для этого и предназначен. Даже если мы выплывем на середину реки, это нас не спасет. Бирюк просто выстрелит в мотор, а потом гидроплан приводнится рядом с лодкой, и нам — крышка.

— У меня есть идея, — сказал Вадик, доставая из фотоаппарата кассету. — Надо отдать пленки Олжусу.

— Ты что, очумел?

— Ну, подумай хорошенько. Бирюк заметил, как мы снимаем его охоту. Он видел именно нас, так?

— Ну, так.

— Он уверен, что пленки у нас, так? Значит, гоняться он будет именно за нами. А тем временем Олжус спокойно доплывет до дома и спрячет кассеты.

— Ты прав, — согласился Пузырь. — Если пленки будут в надежном месте, то Бирюк не сделает нам ничего плохого, даже если поймает. Ему, в общем-то, нужны не мы сами, а кассеты из моей видеокамеры и из твоего фотоаппарата.

— Вот именно!

— Давай-ка твою фотопленку отдадим на хранение Олжусу, а мою оставим. На всякий случай.

— Давай. Пленки — это как бы наша страховка. В самом крайнем случае мы обменяем их на свободу, врубаешься?

— Я-то врубаюсь, да только как ты договоришься с Олжусом? — засомневался Пузырь. — Он совсем не похож на юного натуралиста. Для него что сайгаки, что осетры — без разницы. Ему вся природа по барабану. Не будет он с тобой связываться.

— Это мы еще посмотрим, — сказал Вадик. Он хотел выйти из-под кроны и направиться к реке, но вовремя остановился, услышав приближающийся гул гидроплана. — Подождем, когда самолет опять развернется, чтобы Бирюк не видел, как мы разговариваем с Олжусом.