Книга Где лежит море? - Юрг Шубигер

— А у меня получается! — гордо сказала она.

В следующий раз я пришел к медведям в последнее воскресенье перед летними каникулами и застал их всех на улице перед берлогой.

— Добрый день, — поздоровался я.

— Рады вас видеть, молодой человек, — сказала Мама-медведь, улыбаясь во всю пасть.

А Бабушка-медведь запела:

Молодой человек и малютка-зверек Носились утро напролет, Носились вдоль и поперек, Но человек уж взвел курок — Медведем был ведь тот зверек.

Мама-медведь тихонько подпевала. А потом спросила:

— Мы когда-нибудь встречались? Ты пахнешь как один одноклассник нашего Медвежонка. Довольно смышленый малый, надо сказать.

— Так это он и есть, — буркнул Медвежонок.

— А я так и подумала, — сказала Мама, внимательно меня разглядывая.

У меня с собой был подарок для Малютки: маленькая кукла в красной юбочке и крошечных черных ботинках. Я решил, что если мне нравится играть с плюшевыми мишками, то медведице должна понравиться кукла, похожая на девочку. Но я до сих пор не знаю, правда ли она ей понравилась. Малютка протянула свои лапы, схватила куклу, обнюхала ее и куда-то утащила. Через некоторое время она прибежала снова, но уже без куклы.

— Наверное, уже хорошенько ее припрятала, — сказал Папа.

Мы сели в тени небольшого холмика и стали смотреть по сторонам. Высоко в небе плыло облачко, которое постепенно становилось все меньше и меньше, пока совсем не растаяло, как сахар в воде. Внизу виднелась дорога, а по ней одна за другой ехали машины. Их окна поблескивали на солнце.

— Ну, что у вас новенького? — спросил я.

Лучшего вопроса я пока что не придумал.

Папа-медведь поднял лапу вверх и показал на небо.

— Вот, например, солнце, — сказал он.

— Солнце? — переспросил я.

— Но оно там было и вчера, и позавчера… — удивился Медвежонок. — И вообще, оно есть всегда, когда хорошая погода.

— И что с того? — буркнула Мама.

— А то, что если что-то так часто появляется, то это никакая не новость, — объяснил Медвежонок. — К тому же солнце — одна из самых старых вещей на свете, как же оно может быть новым? Это же очевидно!

Папа кивнул. Но Мама кивать не стала.

— Вы что это тоже в школе проходили? — спросила она.

А Бабушка-медведь пропела:

Новый и старый, взрослый и малый, слабый и сильный, мед и малина.

Папа задумался.

— Мы называем какую-нибудь вещь новой, если она для нас новая, — чуть погодя сказал он. — Вот друг Медвежонка для нас новый человек, сегодня солнечно, и это для нас тоже новость.

— И еще какая! — поддакнула Мама-медведь.

Малютка, которая снова держала в зубах свою куклу (она уже успела ее откуда-то притащить), вынула ее изо рта, положила рядом с собой на травку и спросила:

— А я? Я для вас тоже новость?

— Пожалуй, — улыбнулась Мама. — В каком-то смысле она для нас тоже новенькая, — пояснила Мама, обращаясь к нам. — Ведь она совсем недавно родилась.

Малютка уселась рядом со своей куклой, но даже не посмотрела в ее сторону. Может, она ее побаивалась или злилась за что-нибудь. Но один раз она все-таки повернула к кукле свою мордочку и спросила:

— А ты почему не разговариваешь?

И тут же сама ответила тоненьким кукольным голоском:

— Потому что я еще маленькая.

А потом добавила уже своим обычным голосом:

— Ну, тогда понятно.

Перед уходом я сфотографировал все медвежье семейство.

В последний раз я был у медведей осенью. С тех пор я их больше не видел. Мы сидели рядом со входом в берлогу, а в воздухе кружили сухие листья.

— Мне опять снился снег, — сказал Медвежонок.

— И какой же он? — спросила Бабушка.

— Он падает и падает, — сказал Медвежонок. — Вот и все.

— Но ведь это и есть самое главное, — сказала Бабушка.

— Снег белый, это тоже не надо забывать, — сказал Папа и зевнул.

— Он белоснежный, — подтвердила мама. — Иначе б его не было видно. Зимой ведь такая темень, хоть глаз выколи.

— А я? Я тоже белая? — влезла Малютка.

— Ты — нет, — сказал Медвежонок.

Малютка обиженно вскочила на задние лапки.

— Зато ты бурая, — стал утешать ее Папа.

— А я не хочу быть бурой! — захныкала Малютка, которая вообще-то уже не была такой маленькой.

— Мы все бурые, — примирительно сказала Мама.

А Бабушка добавила:

— Белыми бывают лошадки.

И она запела:

Зимняя скачка, зимняя скачка, Лошадка бежит за упряжкой собачьей. Лошадка гарцует и ржет на снежке, Вот так же урчит у меня в животе.

И Бабушка тяжело вздохнула, ведь к зиме ей пришлось накопить порядочно жиру. Рядом с Бабушкой сидела Малютка, а рядом с Малюткой — кукла, которая успела потерять свои черные ботиночки. Юбки на ней тоже не было. К тому же кукла теперь была такая же бурая, как и ее хозяйка. Белыми оставались только белки глаз.

Я еще раз сфотографировал всех медведей. Мы немножко помолчали, а потом заговорил Медвежонок:

— Интересно, что я на этот раз просплю? — задумчиво произнес он.

Он думал о предстоящей зиме. Я тоже.