Книга Медный лук - Элизабет Джордж Спир

Добрел до гавани — сколько же тут лодок, рыбачьих плоскодонок, барж, красивых галер для развлечения богатых горожан. Баржи стоят на приколе у берега, нескончаемый поток полуголых людей грузит на них тяжеленные мешки с зерном, корзины с фруктами, которые привезли сельские жители. Теперь понятно, куда день за днем исчезает все то, что выращено в их деревне. Все идет на прокорм ненавистного города, он выстроен Иродом[30] к югу отсюда и назван Тивериадой в честь римского императора[31]. Даниил вдруг вспомнил о своем пустом желудке — Рош дал ему немало полезных советов, но позабыл снабдить даже медной монеткой, значит, еды купить не на что.

Чуть поодаль сушатся рыбачьи лодки, после ночной работы рыбаки вытаскивают улов на берег. Тяжелые сети поблескивают на солнце. Женщины вышли встретить мужей, одни раскладывают рыбу на плоских камнях и присаливают, другие растягивают сети для просушки. Повсюду пахнет сырой рыбой. Тут до Даниила донесся дразнящий запах — несколько семей запалили костерки, принялись жарить рыбу на завтрак.

— Хочешь есть, парень?

Даниил смутился, кто-то заметил, с какой жадностью глядит он на рыбу. Молодая женщина в красно-синей головной повязке улыбнулась приветливо и положила маленькую рыбку на пальмовый лист. Он попятился:

— У меня нет денег.

— А кто говорит про деньги? Тут рыбы хватает, сам видишь. Бери, не стесняйся.

До чего же вкусно, хрустящая, чуть отдающая дымком корочка.

Молодая женщина с восхищением окинула его взглядом:

— И откуда такой прекрасный незнакомец появился?

Смущенный юноша пробормотал название своей деревни.

— Ждешь, пока учитель придет? — спросила она.

— Нет.

— А стоило бы. Из-за него не жалко и на работу опоздать.

— Какой учитель?

— Плотник. А, вот и он, — женщина обернулась и позвала подругу. — Пойдем. Он сейчас начнет говорить.

Даниил взглянул с любопытством. Недалеко от них собралась кучка рыбаков, и отовсюду спешат, бросив сети, остальные. Даже кое-кто из тех, что трудится на баржах, побросали работу и присоединились к рыбакам. Несмотря на собирающуюся толпу, Даниилу удалось разглядеть человека в середке. Тот самый, который в синагоге проповедовал. Стоит на берегу среди рыбачьих лодок в длинном белом хитоне, улыбается, окликает знакомых мужчин по имени. Здесь, на солнцепеке, он совсем не такой серьезный, как в синагоге. На вид сильный, уверенный в себе, веселый. Что-то сказал, и стоящие поблизости расхохотались. Даниил постарался протолкаться поближе — хотелось все хорошенько разглядеть.

До чего же он сильный. Нет, дело не в мускулах, у рыбаков мускулов побольше. Но от него исходит какая-то другая мощь — кажется, сам воздух вокруг полон необычайной жизненной силой. И снова, как в то утро в синагоге, у Даниила мурашки побежали по коже, глаза засверкали. Оглянувшись вокруг, он заметил — глаза у всех сияют, каждый стремится пробраться поближе.

Из толпы что-то выкрикнули, Даниилу не разобрать. Иисус поднял руку, призывая к молчанию:

— Что такое Царство Небесное? Царство Небесное подобно купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее. Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода…[32]

Звякнул металл, отвлекая внимание Даниила. Повернувшись, он заметил в толпе двух солдат. Они проходили мимо и остановились, с любопытством поглядывая на проповедника и слушателей. Даниил привычным жестом плюнул на землю. Стоящие поблизости рыбаки недоуменно глянули на него. Ясно было, он им помешал больше, чем присутствие солдат. Один из солдат окинул юношу презрительным взглядом. Иисус как будто вообще ничего не заметил. Конечно, он видел высокие шлемы с плюмажами[33], но голос оставался таким же спокойным. Даниила охватил гнев. Он больше не желал ничего слушать. Эти двое, так близко, их надменный вид просто бесит юношу. Он повернулся и зашагал прочь.

Но нет, от римских солдат никуда не деться. Они повсюду — стоят на причалах, подсчитывают мешки с зерном и корзины с овощами. Прогуливаются по рынку. И повсюду евреи идут по своим делам, не обращая на них ни малейшего внимания. Даниил, проживший пять лет высоко в горах, где вынашивал свою ненависть, не давая ей заснуть ни на минуту, просто не мог поверить своим глазам. Как же это возможно, каждый день, каждую минуту подвергаться такому унижению — один вид солдат должен бы напоминать горожанам о потерянной свободе. И хуже того, он заметил, что многие торговцы перебрасываются шуточками с солдатами. Понять нельзя — никакой гордости. Все на свете позабыли? Будь тут Рош, он бы их быстренько наставил на ум. Почему этот Иисус ничего не скажет?

Мысль о Роше напомнила — он в городе по делу. Дом равви Есрома нашелся не сразу. В конце концов кто-то махнул в сторону высокого холма над гаванью. Даниил карабкался вверх по мощеной круглыми камнями улице, а в животе урчало. Можно только надеяться, что Иоиль соблюдает неписаный закон — страннику, пришедшему к твоему порогу, обеспечены еда и кров. Но когда теснота каменных домиков уступила место высоким изгородям богатых угодий, за которыми почти скрывались поднимающиеся уступами террасы золотисто-зеленых садов, в сердце закралось первое сомнение. Рош ведь его предупреждал — этот Есром унаследовал большое именье и немалое богатство. Даниил никогда не видел такой роскоши, она подавляла своим размахом. Может, в богатых домах не помнят законов гостеприимства? Вдруг его прогонят с порога, словно попрошайку?

Он подошел, как ему указали, к тяжелой двери в стене, позвонил в висящий колокольчик. Пара минут, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Показался морщинистый старик. Есром? Нет, у него ухо проколото. Чуть не свалял дурака — кланяться рабу!

— Я пришел поговорить с Иоилем бен Есромом, — нарочито громким голосом объявил юноша.

Не без колебаний слуга провел его в узкий, вымощенный керамической плиткой коридор.

— Подожди здесь. Как твое имя, что мне сказать молодому господину?

— Скажи, Даниил бен Иамин, друг из Кетцы.

Здесь было прохладно и полутемно, дубовые двери справа и слева закрыты. Даниил изумленно оглядывался. Сквозь арку видны залитый солнечным светом внутренний дворик, цветущие деревья, зеленая трава, мрамор. Он прислушался — слабый плеск воды, пение птиц. Кажется — и во дворце Ирода таких чудес не сыщешь. Какой же он дурак — Иоиль, верно, и не вспомнит его.