Книга Пип! - Йоке ван Леувен

Заблудившуюся собачку.

Камень необыкновенной формы.

Заросший травой башмак.

Газетное объявление.

Несколько нежных перышек.

— Может быть, это ее перышки, — сказала Тине с надеждой.

Немного дальше они нашли еще несколько перышек. Мысленно провели прямую линию. Она начиналась у первых перышек, проходила через другие и потом уходила в бесконечную даль. Вот они и двинулись по этой линии в сторону бесконечной дали.

Когда уже начало смеркаться, они вышли из леса и вскоре пересекли ручей, в котором весь день плескалась Птишка.

— Ух ты, — воскликнула Тине, — наконец-то я могу хоть немножко помыться.

Она сняла туфли и чулки и осторожно ступила на гладкие камни.

— Уф, — вздохнула она с облегчением, — уф, уф…

Но тут она увидела чуть ниже по течению что-то голубое. Сначала подумала, что это, может быть, полотенце, которое ей очень пригодится. Но голубой цвет был в точности голубым цветом пелеринки, которую Тине сама шила.

— Птишка! — закричала Тине. — Вон там! Там лежит Птишка!

Остальные побежали по берегу, а Тине еще бултыхалась в воде.

— Подождите меня! — кричала она.

Они думали, что в воде лежит сама Птишка, но оказалось, что это камень. Камень в голубой пелеринке.

Они молча смотрели на камень. Тине взяла пелеринку, осмотрела ее внимательно и прижала к груди.

Лутье тоже ее узнала. И Спасатель помнил совершенно точно, что девочка на водосточном желобе была одета именно в такое платьице.

Варре понял, о чем задумалась Тине.

— Нет, не может быть, — сказал он. — Этот ручей слишком мелкий, чтобы в нем утонуть. Она сняла пелеринку, потому что та ей мешала.

— Но ей же не дотянуться до пуговицы?

— Может быть, пуговица сама выскочила из петли, — сказал Варре. — Если тот, у кого на одежде пуговицы, очень много прыгает и скачет, то пуговицы тоже скачут сами по себе. Такое бывает.

— Но не исключено, что все же придется кого-то спасать, — сказал Спасатель.

Он предложил пройти вниз по ручью и посмотреть, нет ли в нем кого.

Темнело очень быстро, но луна освещала им путь. У луны было озабоченное выражение лица, но у нее всегда так.

Спасатель снова испугался, что найдет обглоданные кости съеденного ребенка. Ведь хищные птицы не едят голубых пелеринок. Возможно, они сначала снимают пелеринку с жертвы, как шкурку с апельсина.

Тине очень хотелось верить тому, что сказал Варре. Но в голову ей то и дело закрадывались всякие другие мысли. Например, что Птишку поймали и теперь набивают опилками, чтобы сделать из нее чучело и дорого продать в Кунсткамеру.

Лутье думала, что Птишка, возможно, ступила на черную плитку в тротуаре и упала в страшный подвал, где у нее ощипали все крылышки, причем без наркоза.

А Варре думал так: птицы не любят одежду на пуговицах. Вот не любят, и все тут.

26

Рядом с ручьем стоял большой дом с множеством маленьких окошек. В него вела высокая дверь, над которой было написано: «Санатель „Ручеек“».

— Санатель, — сказала Тине, — интересно, что это такое?

— Думаю, ударение падает на последний слог, «санатель», — сказал спасатель. — Думаю, это что-то вроде отеля. Или санатория. Предлагаю здесь остановиться, чтобы поесть и поспать, я заплачу за всех. Ведь покой может оказаться для нас спасительным.

Перед дверью лежал огромный коврик для ног.

На нем было написано: «Добро пожаловать».

— Нас приглашают войти, — сказала Тине. — Это очень приятно.

И они вошли в дом.

В холле за стойкой была молодая женщина.

— Здесь можно переночевать? — спросил Спасатель.

— Разумеется, — ответила женщина. — Здесь всех накормят и уложат спать. А отчего вы так устали?

— Оттого что давно уже ходим и ведем поиски. Мы проголодались и очень волнуемся.

— Ах вы волнуетесь?

— Да, — сказала Тине, — но мы не можем рассказать, в чем дело.

— Понимаю, — сказала женщина приветливо. — Ваша проблема в том, что у вас не получается рассказать, в чем дело?

— Да нет же, — сказал Варре. — Мы можем рассказать, только это должно оставаться в тайне, это наша общая тайна.

— Не беспокойтесь, — сказала женщина, — можете ничего не скрывать, нас ничем не удивишь.

— Понимаете, — начал Варре, — это пелеринка одной почти-девочки. Но вообще-то она птичка, потому что вместо рук у нее крылышки. Моя жена очень хочет с ней попрощаться. И нам важно знать, не видел ли ее кто-нибудь и все ли с ней в порядке.

— Ясно, — сказала женщина. — Идемте.

И повела их по розовому коридору. На стенах висели групповые фотографии. Сразу бросалось в глаза, что людям на них было хорошо вместе.

Потом они пошли по желтому коридору. Там на стенах висели рисунки.

В голубом коридоре им навстречу попался тощий человек.

— Добро пожаловать, — сказал человек, совсем как коврик у входа. — Проходите в гостиную. Мы с вами сейчас побеседуем.

Женщина хотела уже вернуться к своей стойке в холле, но Спасатель задал ей еще один вопрос.

— Почему над входом в гостиницу написано не просто «отель», а «санатель», у вас что, было слишком много букв?

— Понимаете ли, у нас тут не обыкновенный отель, — сказала женщина. — У нас тут отель-санаторий, где можно подлечиться. Здесь останавливаются люди, которые, как и вы, очень от чего-то устали. А мы помогаем им отдохнуть.

— И от чего же они устали?

— У каждого свое, — сказала женщина. — Например, у кого-то не получается сказать что-то, хотя он хочет это сказать. Другой все время боится, что его ждет неудача, за что бы он ни взялся, и поэтому вообще ни за что не берется. Третий все время думает о том, о чем лучше не думать.