Книга Жизнь и страдания Ивана Семёнова, второклассника и второгодника - Лев Давыдычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все вокруг улыбаются, кивают: дескать, молодец, гвардии рядовой Иван Семёнов!
И он тоже улыбается: дескать, сам знаю, что молодец.
Но вдруг у него в горле словно сухой комок образовался – мешает говорить.
Испугался Иван. Стал глазами по сторонам водить, будто спрашивал: что это такое со мной творится?
И начал он спотыкаться чуть ли не на каждом слове:
– Все мы… мы… мечтаем о подвигах…
Всем нам… нам всем… хочется стать героями. Но кое-кто… то есть кто-кое… нет, кое-кто… из нас…
– Кое-кто из ребят считает, что героем можно стать случайно? – спросил Антон Сергеевич, чтобы выручить Ивана. – А кто, по-твоему, может совершить подвиг?
– Тот, кто… кто тот… ну… у кого есть воля силы…
– Сила воли? – переспросил Антон Сергеевич.
– Да. И ещё… кто умеет бороться с этими… ну…
– Трудностями?
– Да, – унылым тоном ответил Иван.
– А лодырь может героем стать?
Иван отрицательно покачал головой.
Очень он расстроился, хотя все его поздравляли, хвалили, утешали и нисколько не ругали, что в конце передачи он растерялся и забыл текст.
Опять он сидел в голубой «Волге» на переднем сиденье рядом с шофёром. Но было ему грустно. И ещё он чувствовал себя виноватым.
А вдруг скажут ребята:
– Лодырь, двоечник, а за кого себя выдавал? Напинать ему, чтоб знал!
Иван вышел из машины, боязливо оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог его подкараулить.
И юркнул в подъезд.
Дверь открыла бабушка, звонко чмокнула внука в обе щеки, сказала:
– Молодец ты мой ненаглядный! Настоящий артист!
– Иди-ка, артист, сюда, – позвал отец.
Иван, тяжко вздохнув, прошёл в комнату.
– Может, он сначала поест всё-таки? – обиженно спросила бабушка. – Устал ведь он, намучился.
– Поесть он всегда успеет, – ответил отец. – Садись, сын, потолкуем. Ну как? Доволен?
– Нет, – буркнул Иван.
– Почему? Ведь вся область тебя видела и слышала. Вот, думали все, вот это парень! Не только сам хорошо учится, но и других по телевидению учит!
Кстати, отец Ивана учился хорошо – в вечернем техникуме, а днём работал (тоже хорошо) на машиностроительном заводе токарем.
И мама Ивана тоже училась – в библиотечном техникуме и тоже вечером, а днём работала в библиотеке.
– Все учатся, – сказала однажды бабушка, – я только неучёная. Но ничего – тоже вот на курсы какие-нибудь поступлю.
И поступила – на курсы кройки и шитья.
Хуже всех в семье учился Иван.
– Маленький ещё, – объясняла бабушка, – подрастёт, поумнеет и начнёт учиться.
Вот и сегодня отец отчитывал Ивана, а бабушка стояла в коридоре и громко вздыхала.
«Замучают они ведь так несчастного ребёнка, – думала она, – искалечат. И ничем ведь на них не угодишь! Только одно и знают – воспитывать да перевоспитывать! А ребёнка жалеть надо, кормить его надо!»
– Когда в следующий раз выступать будешь? – спросил отец.
– Не буду я больше, – пробормотал Иван, – не имею права.
– Теперь можешь есть. Заслужил.
Бабушка кормила внука вкусно и долго.
Иван сидел на подоконнике и со страхом ждал прихода Аделаиды: ведь она обещала поговорить с его родителями и обо всём им рассказать.
А это значит, что опять начнутся разговоры-переговоры, и никому в голову не придёт, что человека не воспитывать, а жалеть надо. Трудно ведь жить человеку, почти невозможно! А его, видите ли, ещё и на буксир.
Но если вы решили, что Иван растерялся и не знал, что делать, то ошибаетесь. Ему в голову пришла замечательная мысль… Он бегом к бабушке и пожаловался ей.
– Буксир? – возмутилась бабушка. – Я ей покажу буксир! Иди, внучек мой ненаглядный, спокойно отдыхай. А если она сюда заявится, я ей… кое-что скажу. Иди, иди, родименький, отдыхай.
То, что бабушка называла отдыхом, а ребята называли бегать, на самом деле было тяжёлой работой. После такого отдыха домой ребята возвращались, высунув языки. Ни рукой, ни ногой пошевелить не могли.
Однако на этот раз Иван не бегал. Он всё время поглядывал, не появилась ли во дворе Аделаида. То и дело приходили ребята из других домов и расспрашивали его о выступлении по телевидению.
Как Ивану хотелось похвастаться и приврать! Рты бы разинули от зависти и удивления! Ахнули бы!
Но, кажется, впервые в жизни Иван не врал, и ребята уходили немного разочарованными.
«Все люди, как люди, живут, – горестно размышлял Иван, – один я несчастный. Заболеть бы, что ли, по-настоящему! Чтоб ни руки, ни ноги не двигались. Нет, чтоб одна рука работала б – есть-то всё равно надо. Лежал бы себе как суслик раненый и радио бы целыми днями слушал. Благодать!»
На скамейке с вязаньем в руках сидела бабушка.
Иван знал, что, если бы даже сам директор школы захотел сейчас пожаловаться на него родителям, бабушка бы его не пустила. Больше всего на свете она любила внука и за него была готова идти в бой.
И когда во дворе появилась Аделаида, Иван нисколько не испугался, спрятался за поленницу и издали наблюдал.
Бабушка встала. Вид у неё был воинственный.
«Сейчас она тебе! – торжествующе подумал Иван. – Крокодиловская ты доченька!»
Но что произошло дальше, этого никто не ожидал – ни Иван, ни бабушка.
в которой бабушка неожиданно становится одним из главных действующих лиц, а Иван Семёнов совершает героический поступок
– Добрый вечер, – сказала Аделаида и улыбнулась.
– Добрый вечер, – сквозь зубы проговорила бабушка, – не знаю, как тебя звать-величать.
– Меня зовут Аделаидой.
– Бывает.
Помолчали, внимательно разглядывая друг друга.
– А где ваш внук? Бегает?
