Книга Bücher, Bücher! - Кэтрин Коути

— Это мое нормальное состояние, — объяснил юноша, но как мог уменьшил амплитуду колебаний.

— Теперь прищурь один глаз… Альфред, я понимаю, что искушение прикрыть оба велико, но ОДИН ГЛАЗ… Далее, тебе нужно прицелиться. Чтобы выполнить сие действие, смотри на эту маленькую штуку на конце дула… ах да, чтобы увидеть, ее тебе все таки понадобится хотя бы один открытый глаз.

Вампир обнял юношу за плечи, не без удовольствия отметив, что тот даже не попытался вырваться — так, потрепыхался немного, чтоб лицо сохранить. Как же велика в нем жажда знаний!

— Когда прицелишься, не дергайся. Плавно нажимаешь на курок и voila!

Рассекая туман, как ножницы разрезают плотную ткань, пуля впилась в ствол ели. Альфред уставился на револьвер так, словно тот только что с ним поздоровался, изучал его с пару секунд, потом повернулся к виконту. Герберт почувствовал, как кожа юноши коснулась его губ.

В другое время, он расценил бы эту ситуацию однозначно. Ведь никто не будет рассуждать, что именно имела в виду невеста, если громогласно ответила «да» на вопрос священника. О более удачном стечении обстоятельств не приходилось и мечтать! Альфред был в его объятиях, стоило лишь сдавить ему запястья покрепче, и он уже не вырвется из тисков. Его кровь, подгоняемая страхом, бешено пульсировала в венах. Для вампира этот звук был сравним разве что с журчанием ручья для человека, на несколько дней заблудившегося в пустыне. Содрать с него противный колючий шарф, дотронуться до шеи Альфреда, чувствуя, как его кожа покрывается пупырышками под губами, как она холодеет. Тогда он уже не сможет остановиться, потому что бороться с этим зовом бессмысленно. Все равно что спрыгнуть с обрыва и до последнего надеяться, что перехитришь силу притяжения…

Прикрывая вытянувшиеся клыки, Герберт отступил от юноши и постарался произнести как можно непринужденнее:

— Пора опробовать полученные знания на практике. Не нервничай так, не выпускные сдаешь.

Плащ виконта описал дугу в воздухе и упал снег. Затем виконт жестом велел Альфреду развернуться, сам стал спиной в барьеру и начал отсчитывать шаги.

— Один. Два… Альфред? Мы на сколько шагов договорились?

— Не знаю. А сколько нужно?

По подсчетам Герберта, нужно было около пяти, чтобы шансы попасть оказались велики. Но с Альфредом следует перестраховаться.

— Три.

— Но это ведь совсем…

— Один! — отчеканил Герберт, печатая шаг, словно королевский гвардеец. — Два! Три!

Развернувшись на каблуках, чтобы было непросто сделать, будучи по колено в снегу, Герберт увидел, что Альфред направляет на него пистолет. Руки юноши ходили ходуном, так что создавалось впечатление, будто пистолет вырывался из влажных ладоней.

Подумав, Герберт решил предать свою расу. В такой ситуации настоящий вурдалак должен, гадко ухмыляясь, направлять на жертву револьвер и нежно поглаживать курок, заставляя противника задыхаться от предчувствия неизбежного. Но наступают ситуации, когда хочется послать кодекс чести ко всем святым. Втайне стыдясь своего поступка, Герберт направил дуло вверх и выстрелил. Небо наградило его еще одной мертвой вороной, упавшей наискосок от предыдущей (Это происшествие на долгие годы изменило миграционные маршруты трансильванских ворон).

— Ах как досадно! — провозгласил юный фон Кролок, с поддельным разочарованием разглядывая револьвер. — И как я мог так бездарно промазать? В любом случае, теперь твоя очередь, Альфред. Стреляй.

Опустив руки, Герберт ободряюще улыбнулся, приглашая юношу приступить к страшной мести. В конце концов, охотиться на вампиров — это профессия Альфреда. Пусть ему достанется первый трофей. Оставалось лишь дождаться, когда у юноши сдадут нервы и он выстрелит. И, возможно, попадет. Во что-нибудь. Для разнообразия, в окно отцовского кабинета. Ожидание было не их приятных, что и говорить. Хотя этот опыт был не смертельным, но его координаты на шкале удовольствия находились где-то в районе -10. Все равно что стоять у школьной доски и ждать удара линейкой по пальцам.

— Ну же, Альфред. Чего ты тянешь?

Юноша опустил глаза, но не пистолет.

— Я не могу.

— Курок, что ли, заело?

— Нет! Просто не могу. Так будет… неправильно.

Вот только лекции о гуманизме ему сейчас не хватало! В отчаянии вампир зарылся пальцами в белокурые локоны. Но именно этот момент показался уместным, чтобы задать давно интересовавший его вопрос.

— Я знаю, что сразу по прибытии в замок ты был в нашей усыпальнице. Почему ты ничего со мной не сделал?

— Откуда вы знаете, что я там был? — стушевался Альфред.

— Во-первых, своим колом ты поцарапал мой гроб так, что пришлось его заново лакировать, — вампир принялся загибать пальцы, — Во-вторых, ты в склепе свой паспорт посеял. Но речь сейчас не о том! Почему ты просто ушел из склепа, ведь у тебя была прекрасная возможность? Мы, немертвые, спим так крепко, что даже если Гавриил протрубит, мы лишь на бок перевернемся.

— Но я вас тогда совсем не знал. У меня не было причин…ну… умерщвлять вас.

— Ах вот оно что! Этот аргумент мне вполне понятен, — одобрил виконт. — Только теперь у тебя есть самая лучший повод в мире, не так ли? Ты хочешь спасти деву от злодея. Ну чего стоишь, иди спасай! Альфред, чтоб тебя херувимы взяли, бросай уже дрожать! Будь ты мужчиной наконец. О, неужели я тебе это говорю?… Ну?!.. Да как ты смеешь вот так стоять здесь и питать мои ложные надежды! Почему ты не стреляешь? Еще немного и можно подумать, будто я для тебя что-то значу! И как мне потом существовать с этой мыслью, когда ты уйдешь? Давай же. Или ты хочешь чтобы я облегчил твою задачу? Чтобы получилась самооборона, да? Этого ты ждешь?!

Обнажив клыки, вампир метнулся к Альфреду, заставив того отшатнуться назад. Подошвы его сапог, протертые почти до дыр, не были рассчитаны на подобные маневры, поэтому молодой ученый оступился и, как часто случается при потере равновесия, постарался ухватится за что-нибудь. В данном случае цепляться можно было лишь за то, что уже находилось у руках — а именно за пистолет. Когда Альфред буквально рванул на себя курок, прогремел долгожданный выстрел, за которым, вопреки наметившейся тенденции, не последовало пернатой жертвы.

Почувствовав жжение в левой стороне груди, Герберт прикоснулся к рубашке, посмотрел на пальцы. С них стекала кровь. Вампир печально покачал головой. Если бы в этот момент его попросили сформулировать главный принцип дуэли, он сообщил бы следующее — «Надевайте на поединок лишь то, что потом выбросить не жалко.» Зря он выбрал именно эту рубашку, ведь отстирать кровь с шелка ой как непросто. Да и штопать придется. Хотя это уже не его забота, замок теперь полон прислуги.

— Прощай, как говорится, жестокий мир! — трагически заломив брови, прошептал виконт и рухнул на снег. Затем постарался улечься поудобнее, пригладил волосы, иначе не получится завить их перед Балом, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и художественно раскинул руки, дабы походить на мертвого древнегреческого героя. Сам Герберт не мог оценить своих стараний, ибо прикрыл глаза, но нужно заметить, что выглядел он очень убедительно. Даже опытный опоссум прицокнул бы языком от восторга.