Книга Дети в лесу - Беатриче Мазини

— Может, ты видела Первопроходца? — предположил Дуду еще до того, как Том успел открыть рот. — Первопроходцы такие же, как Орки, правда? Им нравится детское мясо, и у них знаешь какой нюх! Они чуют, когда детским духом пахнет! — он произнес эту фразу — тоже взятую напрокат из книги — медленно, четко выговаривая слова, потом умолк и будто пробовал свои слова на вкус; он даже оглянулся вокруг, чтобы проверить, какое впечатление произвела его фраза на остальных.

— А Орки, когда едят детей, проглатывают их целиком, да? — спросила Орла, довольная, что тоже может внести лепту в такой интересный разговор. — Значит, это не больно: они же не кусаются, как дети из других Сгустков, когда хотят что-то у тебя забрать. Они проглатывают тебя не жуя, как таблетку, — вот так! — она изобразила глотание. — Потом ты сидишь у них в животе, и там темно, а потом кто-то приходит и спасает тебя. Тут и сказочке конец, да?

Окончание ее речи звучало уже не так бодро, как начало, — словно история, рассказанная вслух, оказалась страшнее, чем пока она была только в голове.

— Если те, кого ты видела, — Первопроходцы, то они жарят детей на сковороде, — вмешался Дуду. — Как и Орки. Или даже на вертеле. Они их насаживают друг за дружкой, как бусины. Хорошенько зажарят, а потом обгладывают… до самой маленькой косточки!

Орла таращилась на него в ужасе.

— Я не хочу, чтобы меня съели Орки. Пусть лучше волки. Только не Орки.

— Так я же сказал, что это Первопроходцы, а не Орки, — возразил Дуду, и дальше они спорили вдвоем, остальные только слушали.

— Ну и что, это то же самое. А как их прогнать? Раз ты все знаешь, то и скажи как.

Дуду не сдавался.

— Мы их обхитрим. Убежим и спрячемся. И даже устроим им ловушку. Обведем их вокруг пальца! Они здоровые и сильные, но мозги у них курьи… А мы — маленькие, и у нас только и силы, что ум. — Дуду обернулся к Тому, словно ожидая одобрения.

И Тому пришлось вмешаться:

— Послушайте меня, все. Сказки — это на вечер, если вам почему-то не спится… Только в последнее время вы и так засыпаете чуть ли не стоя. А днем сказки не нужны. Днем есть Астер, его свет, и о сказках можно не думать. Нужно заниматься делами. Просыпаться, приводить себя в порядок и идти дальше, не теряя времени. Ясно?

Дети кивнули с видимым облегчением: хорошо, когда есть кому разогнать затаившиеся за деревьями черные тени и объяснить всем, что надо делать. Дуду и Орла, как и остальные, быстро поднялись на ноги. Их спор свернул куда-то не туда, и никто теперь не знал, что говорить дальше. Том догадывался, откуда взялось это безоговорочное послушание: изводить себя страшными выдумками — может, и забавная игра, но страх-то — настоящий… Потому и послушались и сразу вскочили. Ну, хоть так.

В этот вечер они разожгли свой первый костер. Все шли друг за другом аккуратно след в след, так было легче, и почти никто больше не спотыкался — как вдруг Глор заорал:

— Смотрите, смотрите, что там!

За развесистым кустом стояла старая покосившаяся палатка. В палатке оказалась уйма полезных вещей. Например, работающая зажигалка — Том щелкнул пару раз черным рычажком, из нее вырвался язычок пламени Астера, и все восторженно захлопали в ладоши. Несколько кастрюль, мисок, сковородок. Веревка. Круглая коробочка со стеклянной крышкой, под которой кружилась красно-синяя стрелка.

— Что это за штука? — поинтересовался Гранах, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.

— Не знаю, — сказал Том. — Но она мне нравится, — и он сунул коробочку в карман.

Все остальное уместилось внутри рюкзака, который тоже оказался в палатке. Дети уже собрались идти дальше, но тут Глор опять всех удивил:

— Смотрите, меч! — Он помахал в воздухе металлическим прутом.

— Где ты это нашел? — спросил Том.

— Вот здесь, — и Глор показал, как можно вытащить такие же прутья из тканевого бортика.

Через некоторое время дети пустились в путь, уже вооруженные и нагруженные. Прутья оказались легкими, гладкими и в качестве оружия совершенно негодными. Но те четверо, кому выпало их нести — Глор, Гранах, Дуду и Ноль-Семь, — все равно ужасно гордились.

Когда остановились на ночлег, никому не хотелось идти за дровами. Все до смерти устали, лес быстро темнел. В памяти опять всплыли утренние разговоры, забытые на время перехода, черные тени сползались со всех сторон. Но Глор и Гранах, которым Том велел без дров не возвращаться, в конце концов натащили охапки сухих веток.

И теперь веселый огонек трещал в центре круга, отражаясь в глазах и полыхая на щеках детей.

— Как красиво! — воскликнула Нинне, протягивая к огню руки и разглядывая кончики пальцев, почти прозрачных на фоне огня.

— Да, — подтвердил Том. — Это красиво.

— А в нашей книге нет сказки про огонь? — спросил Ноль-Семь. Он заговорил впервые с тех пор, как Том отвесил ему пощечину.

— Я посмотрю. — Том точно знал, что такой сказки в книге нет. Но все равно начал листать страницы и делать вид, будто ищет, пока сидевшие ближе вытягивали шеи, стараясь разглядеть картинки. — Нет, ничего, — через некоторое время сказал он. Ему жалко было всех разочаровывать: до сих пор в книге находилось все, что нужно. Если дети потеряют веру, то пойдут ли дальше?

Но тут Орла поставила его в тупик:

— А почему бы нам самим не придумать сказку про огонь?

— Но мы же не книга, — рассмеялся Дуду. — Мы — дети.

— Ну и что? Мы можем придумать сказку про детей и про огонь. Вместе. Где все смешано. Как в каше из топора. Там ведь тоже все смешано вместе, да?

И вот вечером, в отблесках их первого костра, родилась сказка о Детях в лесу. Конечно, у нее были кое-какие недостатки — например, краткость; и вообще это получилась немного странная сказка. Зато она обеспечила всем спокойный сон.

— Не нравится мне это, — сказала Хана, когда дети заснули. Огонь тоже засыпал под пеплом, мерцая искорками во тьме.

— Что именно? — не понял Том.

— Огонь. Если мы станем зажигать огонь, то все узнают, где мы.

— Кто — все? — Том горько рассмеялся. — Да ладно тебе, Хана. Чего ты боишься?

— Что нас найдут и заберут обратно, например. Мне нравится здесь, — она огляделась. — Даже если ничего не происходит и мы не знаем, что будет завтра, — мне здесь нравится. Не хочу возвращаться назад, снова быть такой, как раньше. Раньше мы все были одинаковыми, все до единого. И вообще, мы были — никто. А теперь мы — это мы.

Том смотрел на нее удивленно. Говоря, Хана словно зажглась; как будто внутри у нее вспыхнул свет — гордость и страх одновременно.

— Мы умрем? — спросила она через некоторое время, и голос ее изменился, словно уменьшился.

— Не знаю, — честно ответил Том. — Нам нужно больше есть. А я не знаю, что мы для этого должны делать. То есть я знаю, но в то же время не знаю. Завтра мы попробуем. Чтобы не умереть.