Книга Поцелуй смерти - Лорел Гамильтон

Блондинчик держал Стивенса перед собой, закрываясь им как щитом. Оба они были на полу, и разорванная цепь, соединявшая наручники с кандалами, болталась перед лицом Стивенса.

Глаза вампира светились, как подсвеченный луной серый лед.

– У этого молодого полисмена нет веры в собственный крест.

Крестообразная булавка на галстуке Стивенса не светилась.

– Стивенс! – позвал Ульрих.

Приклад ружья был у его плеча, но стрелять он не решался – слишком близко друг к другу были эти двое. Если кто-то и должен был стрелять, то это я. Умения у меня хватит (если верить результатам тира), чтобы попасть в голову Блондинчика, выгляни он из-за Стивенса, но то в тире. Если не попаду в семерку, поправлю прицел. Если промахнусь сейчас, попаду в Стивенса. Выстрел будет в голову, и второго шанса у Стивенса не будет. Но черт побери, крест мешал своим светом!

Я его сдернула и забросила в угол.

– Блейк! – тихим напряженным голосом сказал Ульрих.

Я не ответила, ожидая, пока привыкнут к темноте глаза.

Блондинчик еще тщательнее спрятал голову за Стивенсом – едва видна была полоска лица и один пылающий глаз, наполовину скрытый в коротких волосах Стивенса.

– Не надо, – сказал вампир.

Я первым делом замедлила дыхание – с него начинается все, – потом стала замедлять сердцебиение, делать его размеренным. «Блин… блин… блин… блин…» – думала я в ритме сердца.

– Даже если сможешь точно выстрелить, все равно не успеешь.

Я очень ровным голосом, видя только полоску его лица, сказала:

– От… пу… сти… его.

Старалась не видеть расширенных глаз Стивенса, а видеть только цель.

Он совсем скрылся за Стивенсом, стрелять мне было некуда. Я целилась туда, где была его голова в последний раз. Он выглянет еще раз – не выдержит.

Наверное.

– Ты говоришь в такт ударам сердца, – сказал он из укрытия.

– Да, – ответила я тихо.

– Не надо!

Голос Стивенса был сдавлен в буквальном смысле – рукой вампира на горле.

– Я сейчас вырву ему горло, а ты так и не выстрелишь.

– Убей его, – ответил Ульрих, – и я тебя застрелю сквозь его тело.

– Напугал, как же. Я и так мертвый.

– Ты… не… мертвый, – сказала я.

Мне трудно было держать прицел там, где, по моим расчетам, высунется его голова. Невозможно держать зрение в фокусе бесконечно, надо либо стрелять, либо дать глазам отдохнуть. Они сдадут раньше, чем руки откажутся держать стойку.

– Мертвый, – ответил вампир.

– Еще… нет… – сказала я.

Мелькнул край светлых волос. Дыхание у меня остановилось, и все остановилось. В колодце тишины, где пустота ждала удара моего сердца, я спустила курок.

Светлые волосы скрылись за Стивенсом, и я решила, что промахнулась. Понимая, что сейчас вампир выдерет ему горло, я рванулась вперед с прикладом у плеча, вопя:

– Черт тебя побери!

– Стивенс! – заорал Ульрих.

Стивенс рухнул вперед на четвереньки. Я смотрела, ожидая, что сейчас растечется из горла алое пятно. Он встал на ноги, пошел, шатаясь, прочь от вампира. А вампир лежал на полу, навзничь. Приклад автомата я крепко прижимала к плечу, и вдруг подумала, что всю ночь могу целиться в это тело, черт бы его побрал. Осторожно, но быстро я подошла к упавшему вампиру.

Ульрих приближался с другой стороны, крепко прижав приклад к плечу.

Посмотрев на тело, я увидела, что верхушка лба вскрыта, светлые волосы отброшены назад, из пробоины сочатся кровь и мозг. Попадание в мозг убило его немедленно. Если бы ранение пришлось только в череп, у него хватило бы времени вырвать горло Стивенсу.

Черт!..

– Ну и выстрел, маршал! – сказал Ульрих.

– Спасибо, – ответила я, несколько с придыханием. Руки покалывало до кончиков пальцев, будто булавками. Как будто сразу пульс вернулся в тело, будто я не просто замедлила сердцебиение на эти краткие минуты. Колени подгибались, в голове шумело. Глубоко вздохнув, я постаралась встать потверже.

Стивенс блевал в углу – не от страха, от того же чувства облегчения, которое вызывало у меня желание рухнуть на колени, а не целиться в вампира. Мозги наружу – это значит, вампир мертв. Да кто угодно был бы мертв при такой ране.

– Убит? – спросил Ульрих.

– Да, – ответила я. – Мозги наружу – значит, убит.

– А зачем ты тогда еще держишь его на мушке?

Я подумала об этом, еще раз перевела дыхание и заставила себя опустить оружие. Почему-то мне не хотелось, казалось, так надежнее. Логики нет, но желание держать его под прицелом было очень сильным. И желание всадить в него еще одну пулю – тоже. Хотя мозги растеклись по полу. Это значит – убит, хотя придется еще его обезглавить и сердце проткнуть. Мертв. Мертв всерьез и по-настоящему, но я все равно держалась так, чтобы все время видеть тело.

– Посмотри, как твой напарник, – сказала я.

Ульрих кивнул и пошел куда велено.

В дверях стоял Смит, с ним еще копы.

– Все живы? – спросил он.

– Ага, кроме этого вампира. Кого убили там на улице?

– Почти всех вампиров. Копы не пострадали.

– Как это было? – спросила я.

– Старуха бросилась бежать, освященные предметы вдруг запылали, кто-то стрельнул.

– И все решили, что вампиры нападают, а потому тоже начали стрелять, – сказала я.

– Ага, – ответил Смит.

– Вот блин!

– Слушай, ну копы все живы.

– Ну, да. Хорошая сторона дела, – кивнула я.

Подбежал патрульный:

– Там репортеры с телевидения.

– Блин, – выругался Смит. – Каким чертом они пролезли?

Я посмотрела на убитого вампира на полу, подумала обо всех этих вампирах, с виду так похожих на бабушек-дедушек, деток, мамочек из пригорода, и все они перебиты полицией, прямо на камеру. Вот же блин, блинский блин! Очень захотелось пнуть тело вампира. Они это планировали? Предупредили репортеров и готовы были ради этого умереть? Сделать себя мучениками? Бога ради, только не это! Потому что где один мученик, там обязательно будут еще.

Лифт у нас за спиной ожил, мы повернулись, вскидывая оружие. Я прижала приклад к плечу и стояла так, пока из деревянной двери не вышел Зебровски. У всех было оружие в руках. Он глянул на убитого вампира:

– Я пропустил самое интересное?

– Перестрелку – да, атаку репортеров – еще нет.

– Могу вернуться наверх, – сказал он.

– Ты здесь старший по званию; тебе с ними и разговаривать.