Книга Поцелуй мертвеца - Лорел Гамильтон

По телевидению комнаты для допросов всегда показывают просторными и с большими окнами, чтобы можно было за всем наблюдать. Но в реале — комнаты скорее каморки, и там почти никогда не бывает огромных панорамных окон; вот почему настоящие полицейские снимки всегда зернистые и черно-белые, а не какие-нибудь там реалистичные изображения. Комната для допросов была выкрашена в бледно-бежевый цвет, или это такой тускло-коричневый? — я никогда особо не видела разницы. В любом случае это был мягкий цвет, который агенты по недвижимости описали бы как теплый нейтральный; врут. Это был холодный, безликий цвет. Небольшой, полностью из блестящего металла стол, и аналогичный стул. А все для того, чтобы заключенные не нацарапали свои имена или послания, как могли сделать это на дереве — тот, кто так считал, просто никогда не видел, что могли сотворить с металлом вампир или оборотень. Глянцевая поверхность стола красовалась множеством царапин, большинство из которых были от когтей, сверхчеловеческой силы и от скуки часов просиживания в этом месте.

Вампир, сидящий за маленьким столом, не пытался ни на чем вырезать свои инициалы. Он рыдал, да так сильно, что сотрясались его худые плечи. Черные, зализанные назад со лба и открывающие вдовий пик волосы, заставляли сомневаться, что в этой прическе было хоть что-то естественное, как и ее иссиня-черный цвет.

Он пробормотал с едва сдерживаемым слезы голосом:

— Вы ненавидите меня, потому что я вампир.

Я положила свои руки на холодную металлическую поверхность стола. Рукава моего синего, как драгоценные камни пиджака выглядели немного вычурно на фоне голого металла или, может, все дело было в кроваво-красном маникюре. Расфуфыривание было для предстоящего вечером свидания; и смотрелось не к месту, когда я выступала в роли Аниты Блейк Маршала Соединенных Штатов. Я сосчитала до десяти, чтобы успокоиться и не рявкнуть на нашего подозреваемого, снова. Именно по этой причине он и распустил сопли; я напугала его. Господи, некоторым людям просто не дано быть немертвыми.

— Я не испытываю к вам ненависти, мистер Уилкокс, — проговорила я спокойным, даже дружелюбным тоном. В «Аниматорс Инкорпорейтед» мне изо дня в день приходилось иметь дело с множеством клиентов, поэтому я давно уже выработала тон для общения с ними. — Большинство моих лучших друзей как раз приходятся вампирами или оборотнями.

— Вы охотитесь и убиваете нас, — проскулил он, но поднял глаза и посмотрел на меня сквозь щели между пальцами. Его слезы имели розовый оттенок благодаря чужой крови. Уилкокс потер глаза, вытирая их, но на лице остались подсыхающие розовые разводы, совсем не подобающие идеально изогнутым черным бровям или серьге из матово-голубого металла над левым глазом. Вероятно, он хотел оттенить свои голубые глаза, но в лучшем случае они стали просто водянисто-светло-голубыми и никак не сочетались с окрашенными в черный цвет волосами, а темно-синий пирсинг в брови, казалось, только усиливал бледность его радужки. Розовые разводы и то лучше шли к глазам среди этих искусственных выкрутасов. Держу пари, что жизнь он начал блондином ну или накрайняк, возможно, имел тусклый, светло-каштановый оттенок волос.

— Я легальный истребитель вампиров, мистер Уилкокс, но для того, чтобы мне появиться на пороге вашего дома, вы должны преступить закон.

Эти бледные глаза оставили меня в покое.

— Вы можете смотреть мне прямо в глаза.

Я улыбнулась, и попыталась проделать тот же трюк своими темно-карими глазами, но была чертовски уверена, что у меня нихрена не вышло.

— Мистер Уилкокс, Барни, не прошло еще и двух лет, как ты умер. Ты, правда считаешь, что ментальные фокусы твоей слабой вампирской задницы сработают на мне?

— Он сказал, что люди будут избегать меня, — произнес он почти шепотом.

— Кто сказал? — спросила я, слегка поддавшись вперед, держа руки на месте, пытаясь быть милой и не спугнуть его.

— Бенджамин, — пробормотал он.

— Какой Бенджамин? — уточнила я.

Он покачал головой.

— Просто Бенджамин. У старых вампиров есть только имя.

Я кивнула. Старые вампиры носили только имя, вроде Мадонны, или Бьйонс, но было кое-что, чего большинство людей не знало: они сражались на дуэлях, чтобы получить право носить, разрешенное только по одному на всю страну имя. Более сильный вампир мог потребовать у более слабого, чтобы тот отказался от использования имени, которое носил веками и сражался за право сохранить его. Я не произнесла этого вслух, потому что большинство людей, даже мы — эксперты по вампирам, не знали этого. Это был древний, исчезающий с лица земли обычай теперь, когда современные вампиры оставляли себе свои фамилии, а дуэли стали под запретом, поскольку вампиры вышли из тени. Дуэль рассмотрели бы как нарушение закона в независимости от того, были ли ее участники живы или немертвы. Я готова была поставить крупную сумму на то, что этот Бенджамин был не настолько стар, чтобы знать предысторию вампиров носящих лишь одно имя.

— Где мне найти Бенджамина?

— Я думал, ты настолько сильна, что ни один вампир не может тебе противостоять. — В его бледно-голубых глазах вспыхнули зловещие искорки гнева. Где-то там, под слезами, скрывался характер.

— Для этого мне нужно быть связанной с ним, или кто-то, связанный с ним метафизически в некотором роде, чтобы я могла отследить экстрасенсорную связь. Например, через кого-то вроде тебя. — Я позволила услышать намек на угрозу в последней части.

Он выглядел угрюмым и высокомерным.

— Вы не можете этого сделать; никто не может.

— Уверен? — спросила я, и мой голос опустился на тон ниже.

— Ты Маршал США. Тебе не позволено применять на мне магию.

— Это не магия, Барни, а психические способности, и сотрудникам правоохранительных органов разрешено применять их при исполнении обязанностей, если сочтут, что это единственный способ предотвратить смерть в дальнейшем.