Книга If I’ve got to go – если надо ехать - Елена Мищенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ясно, то есть раз в 30 меньше, чем эти картины стоили.
– Ну, что же поделаешь? Бизнес есть бизнес. Они и за это были благодарны. Кому в вашей стране нужны были антисоветские картины? Только мистеру Питману. А теперь – к делу. Сейчас я работаю все под той же сенью великого Альберта Эйнштейна, только адрес другой. Возьмите ручку и запишите.
– Над этим памятником следует еще серьезно поработать, хотя, в принципе, он решен неплохо. Я бы убрал эту полочку и этот карнизик, поискал еще пропорции пьедестала, по-моему его следует несколько повысить, но не больше, чем на метр. Надпись сделать крупнее, поискать шрифт. В общем, авторам нужно поработать над деталями. – Это из выступления на Совете в Художественном фонде. А после Совета: «Ну, старик, с тебя причитается. Накрывай поляну».
– Это тебе с меня причитается? За ту ахинею, что ты нес про пропорции и карниз, которые мне сейчас нужно переделывать?
– Ты неправ. Все после меня только и трындели про пропорции и полочки, и проект утвердили с замечаниями. А если бы кто-то сказал, что памятник стоит не на том месте, и что нужен овальный ступенчатый пьедестал, ты бы еще потел полгода. Понимать надо…
Советы, советы, советы… Недаром мы выросли в стране Советов. Совет института, Совет худфонда, Градостроительный совет главного архитектора города, Совет главного архитектора области, Секция Госстроя Украины, Секция Союза архитекторов Украины, Совет Госстроя Украины…
– Я был крайне удивленный, уважаемые коллеги, когда познакомился с заключением экспертизы. Они рекомендует этот проект Дворца культуры к утверждению. Шо же это делается, я вас спрашиваю? Я так вижу, между нами говоря, шо архитектура тут и в помине не присутствует. Кроме того, я должен константировать, шо все это уже было, или, как говорится, мы это уже видели. Шо это за план – зал, сцена, вестибюль, буфет с кладовой, шото для танцев. Зал какой-то сыльно широкий. Авторы тут говорят, шо это шоб лучше видно было, мол для зрителей, а я в этом и не уверен. Но главное – нет архитектуры. Где архитектура? Где высокохудожественный образ? Авторы дают какие-то необычные штуки, то ли пилоны, то ли бог его знает, какие-то непонятные панно, а где украинская архитектура? Где традиции? Я могу поставить это здание и в Болгарии, и в Турции, на худой конец. А, главное, не вижу образа. Гляжу, шо-то вроде клуба. А должон быть не клуб, а народный дом. Сейчас у нас совсем другой подход ко всяким таким сооружениям. Авторский коллектив, конешно, достаточно сильный, так что я мыслю, что они должны взяться, засучить рукава, отложить в сторону это неудачное решение и сделать настоящий проект дома для народа – для нашего народа. Дадим им, скажем, недели три, и пусть попотеют.
Это уже на секции Госстроя. И опять после секции:
– Ну, старик, как я врезал по вашему проекту? Я надеюсь, шо ты на меня не обижаешься. Это же ж я от всего сердца. Я же знаю, какие ты можешь делать классные вещи. И вот я решил тебе помочь, покритиковать.
– Чем же ты помог? Просто взял, да облил грязью. И чего ты вообще явился сюда? Ты же не член секции.
– А я знал, шо идет твой проект, а мне для приятелей времени не жалко. А ты вместо спасибо, берешь и обижаешься. Шо-то ты стал сильно гордым.
Были демагоги, были и отличные профессионалы. Поговорить любили все. Тут все зависело от того, кто вел Совет. Я любил Градостроительный совет, когда его вел главный архитектор города Валентин Иванович Ежов. В Госстрое мне легко было контактировать с зампредами: Виктором Дмитриевичем Елизаровым, Игорем Александровичем Алферовым, Борисом Петровичем Сапуновым – людьми интеллигентными и высоко профессиональными.
Но, к сожалению, наши симпатии не распространялись на большинство председателей Госстроя, притащивших свое самодурство из вершин власти и партийных аппаратов. Их деяния были непредсказуемы. Один из них оказался сильно пьющим, и, как все люди этой категории, с утра находился в несколько меланхоличном настроении. Поэтому советы при нем назначались, в основном, после обеда. В эти часы он был благодушен, вспоминал свое строительное прошлое и легко утверждал проекты. Однако информация о таком его времяпрепровождении просочилась в Серый дом на Банковой, куда его неожиданно вызвали с требованием прийти немедленно как раз в послеобеденное благодушное время. На этом его карьера закончилась. Но, как известно, свято место пусто не бывает, и на это «свято» место поставили руководителя из того же Серого дома. На первых двух советах он всенародно заявил, что он инженер, и в архитектурные вопросы вмешиваться не будет, мол, для этого у него есть замы-архитекторы. Мы возликовали, но, как оказалось, рановато. Со следующего заседания он взялся за архитектуру. Принцип был простой, хрущевский – в сельском хозяйстве и в архитектуре разбираются все. Да и это было бы полбеды. А беда была в том, что он вообще был непредсказуем.
Вот весьма почтенный архитектор докладывает проекты жилых домов. Дома хорошие, планшеты красиво покрашены, архитектор говорит четко, ясно, профессионально. На него тяжелым взглядом, каким зачастую смотрят люди, измученные недугами, посматривает председатель Госстроя. Доклад окончен. Председатель встает, медленно подходит к планшетам, рассматривает их с явной неприязнью на лице. В зале царит тишина. Он подходит к архитектору и очень тихо спрашивает:
– Что это вы нам привезли?
– Это проекты жилых домов для сейсмических районов Украины, – начинает пояснять во второй раз растерянный архитектор.
Опять тяжелое молчание. Через пять минут тихий голос:
– Я вам вот что скажу – на Украине сейсмики нет. Так что ваши дома нам не нужны. Складывайте ваши планшеты и забирайте их отсюда.
В зале опять воцаряется зловещая тишина.
Наконец, архитектор приходит в себя:
– Но, позвольте, мы делали эти проекты в соответствии с заданием, выданным Госстроем. – Это был прокол. Так говорить не следовало, лучше было взять вину на себя, потому что в глазах шефа зажегся огонек злобы.
– Ах, так это значит, я виноват, – он повернулся спиной к архитектору. – Сам написал, понимаешь, задание, подсунул моему сотруднику на подпись, сделал проекты, а теперь мы виноваты? На Украине сейсмики нет. Правильно я говорю, товарищи?
– Правильно, – нестройно подтвердили перепуганные члены Совета, хотя были уверены в обратном.
– Вы слышали? Так что забирайте свои планшеты и не отнимайте у нас время.
Ситуация безвыходная. Как всегда в таких случаях, спасал положение дипломатичный шеф экспертизы Валерий Анатольевич Курьято.
– Можно мне пару слов? – благосклонный кивок возмущенного шефа – Сейсмики на Украине нет. Вы совершенно правы. Но есть маленькие кусочки на границе с Молдавией, в Крыму и в Закарпатье, куда доходят отголоски землетрясений из других зон. Поэтому разрабатывать серию типовых проектов жилых домов для сейсмики нет никакого смысла, вы опять-таки правы. Но здесь пока только два проекта. Вот для этих маленьких зон мы их можем рекомендовать на всякий случай, но не как типовые, а так.
