Книга Горец. Вверх по течению - Дмитрий Старицкий

Еще в обоз добавилась специализированная фура с новенькой полевой кузней. Управлял повозкой сам батальонный кузнец — старший ефрейтор Гоц. Его напарника мы оставили с паховой грыжей в больничке того городка где прихватили кузню. Я и пересел к нему, поближе к знакомым железкам. По первой своей армейской службе я уже твердо знаю, что солдату везде хорошо, если у него есть отдельное от остальных помещение. Вот и решил я зацепиться за кузню, раз там образовалась вакансия. Кузня по традиции всегда ставится на отшибе, поскольку от нее пожароопасность высокая.

На правах старожилов мы, вступившие в армию во Втуце, и унтер Зверзз ехали на фурах рядом с возницами. Благородные путешествовали верхом, остальные топали пехом. Однако оружия у нас только и было что сабля у капитана и палаши в никелированных ножнах юнкеров. И это мы идем на войну, как сказал капитан. Ню — ню…

Будем воевать как в старом анекдоте. Пулемет замолк. Комиссар бежит по траншее с криком: 'Почему прекратил стрельбу?!'. Ему резонно отвечают: 'Так патроны кончились, товарищ комиссар'. На что комиссар с пафосом внушает пулеметчику: 'Но ты же коммунист!'. И пулемет застучал вновь.

Я катался с кузнецом вдвоем на облучке, по ходу учился у него управлять двойкой стерхов и наслаждался неторопливым сентиментальным путешествием. Лето в самом разгаре. Птицы поют. В предгорьях красота и приятная прохлада, не то, что жара внизу. А старший ефрейтор проявил себя как неплохой собеседник, тем более с земляком. Гоц был горцем, можно сказать соседом — через две горы. Ему стукнуло двадцать четыре. Свои три года он уже выслужил, даже грамоту на гражданство успел получить, но началась война и ему дембель замылили до ее окончания. Дома его ждала кузня, жена и сын, который родился еще до призыва. Еще одного ребенка он сделал, когда приезжал домой в отпуск. Дочку, которую еще в глаза не видел.

— Из запаса меня, когда бы еще призвали… — сокрушался он, — Мог бы дома хоть полгода да отгулеванить. А тут сам под рукой у полковника оказался — рессору ему на шарабане чинил. Меня он цап — царап, ступай Гоц в другой батальон, родина в опасности. Кстати, Савва, поможешь, узкий галун мне на обшлага пришить, а то у меня сам видишь руки — крюки. Самый тонкий инструмент — большой напильник, — засмеялся он в конце длинной речи.

Узкий витой галун на обшлаг был положен для всех сверхсрочникам из нижних чинов.

— Нет вопросов, — отозвался я на первый встреченный мною в империи элемент армейской дедовщины. — Но с условием, что возьмешь меня к себе помощником.

Гоц посмотрел на меня с прищуром, ритуально отмахнул от лица рукой злых духов и заключил.

— Далеко пойдешь, паря, — и засмеялся.

Отсмеявшись, он согласился на такой обмен. Возможно, свою роль сыграла репутация — дядю Оле и его хитрые замки знала вся Реция.

Как по заказу появилась возможность отличиться. У второй фуры лопнула железная шина на колесе. Капитан собирался уже вставать на дневку и слать юнкеров к ближайшему кузнецу за новым железным ободом.

Но тут вылез я.

— Господин инженер — капитан, осмелюсь доложить, что тут работы всего на полчаса. И сделать ее можно здесь, а не возить колесо в деревню и обратно, теряя время.

Капитан посмотрел поверх меня на Гоца.

Тот только махнул рукой, типа… а пусть его делает.

— Делай, — разрешил мне капитан.

Но гонцов в деревню он все же отправил, подстраховался. Вслух решил, что запасная шина нам в дороге не повредит.

В полчаса я конечно не уложился. Запас древесного угля в фуре был маленький, и пришлось на угли пережигать не самые сухие дрова. Сама сварка обода — тьфу, десять взмахов кувалдой, но чтобы снова натянуть слегка усохшую в диаметре шину на колесо требовалось ее нагреть на костре докрасна и ждать пока металл расширится. Дождавшись нужного цвета металла, мы вдвоем с Гоцем длинными клещами раскидали кольцевой костер, уместили шину на колесо по месту, подбили кувалдой и полили водой. Все. Шина села намертво. Дело мастера боится, особенно его ноу — хау.

Самое интересное, что закончил я работу одновременно с прибытием юнкеров, которые купили в деревне не шину, а целое колесо в сборе. Тут надо отметить, не знаю как по всей империи, а вот в наших горах и предгорьях издревле всего два типоразмера тележных колес и один диаметр осей в ступицах, так, что они взаимозаменяемы.

Капитан приказал новое колесо складировать в повозку, а на фуру ставить отремонтированное мной. Проверить решил, не иначе. Проверяй… я такую работу уже дважды делал на телеге дяди Оле.

На вечернем привале, когда все поели, я пихнул Гоца в бок, и он пошел выклянчивать меня у капитана себе в помощники. Возражений у начальства не последовало.

Вздохнув, я при свете костра принялся пришивать галуны на гоцевские обшлага. Уговор дороже денег.

6

Наш обоз догнал батальон только на перевале, где тот должен построить укрепления для горных стрелков. Горная дорога представляла собой сплошной серпантин с пологим подъемом: километр вправо — три километра влево и наоборот. С одной стороны обтесанная гора, с другой крутой склон до нижнего витка серпантина. Но это была дорога построенная людьми, а не горная тропа. На ней вполне могли разъехаться без напряжения две повозки, следующие в разных направлениях. Как представишь себе, сколько сюда вбухано ручного труда, так страшно становиться.

— Десять лет эту Горно — винетскую дорогу строили, — пояснил мне юнкер Клевфорт, когда перед сном мы вместе любовались красивым горным закатом. — Она имела статус общеимперской стройки под личным патронажем императора. Все для того чтобы не возить южные товары морем в обход всего континента, да еще чужими кораблями. Хотя бы только для южных районов страны. Да, ты прав, ручками все ручками возвели, а горы рвали черным порохом. Поначалу сюда согнали каторжан, но потом поняли, что каторжники будут ее строить до возврата богов. На этой дороге и родились военно — строительные батальоны. Как раз реформа прошла о всеобщей воинской повинности, а требования к человеческому материалу в боевых частях повысилось. Куда‑то надо было деть толпу безграмотных призывников, желательно с пользой. Но теперь нас будут использовать не только для строительства таких стратегических объектов в тылу, но и для полевой фортификации, как говорят штабисты готовить так называемые 'заранее подготовленные позиции'.

— Осмелюсь спросить, господин юнкер, а какова ваша инженерная специальность? — задал я давно меня интересующий вопрос.

— Я архитектор от фортификации, а товарищ мой будет инженер по возведению воинских зданий и сооружений. Через год, когда дипломный проект в академии защитим, — не чинясь, ответил Клевфорт. — Просто пойти производителем работ на стройку мне семья бы не дала. Даже под офицерскими петлицами. Невместно это старой имперской аристократии иметь дело с грязной стройкой, как простому купцу — подрядчику. А архитектор это даже где‑то благородно, — засмеялся он. — Замки там проектировать… Воздушные на песке. Романтика рыцарских времен. Что еще хочешь спросить, я же твой вопрос в глазах вижу?