Книга Переносчик смерти - Нил Бастард

10

Эль-Башар переполнен беженцами. Их тут уже несколько тысяч. Но прибывают все новые и новые люди. Это при том, что сам городок совсем небольшой. В нем всего-то две с половиной тысячи жителей. Если дело и далее будет идти такими же темпами, то в один прекрасный момент беженцев здесь окажется больше, чем местных.

Причины, по которым люди бегут именно сюда, вполне очевидны. Следует учитывать, что Эль-Башар находится вдали от зоны активных военных действий, и ситуация здесь отличается относительным спокойствием. Да, инцидент с тем, как нас преследовал военный геликоптер, скорее свидетельствует об обратном. Однако на фоне того, что творится в Хардузе и других боевых точках разгорающейся гражданской войны, оазис воистину выглядит островком мира и спокойствия.

Кроме того, здесь имеются артезианские скважины и хранилища с уже добытой водой. Большинство населенных пунктов в радиусе нескольких сотен километров такими запасами похвастаться не может.

Есть здесь и финиковые рощи. Не знаю, привлекают ли они внимание беженцев, но нас с Йорданом одна такая роща смогла спасти. Там я, кстати, избавился от автомата.

В остальном же это типичный оазис Каменистой Сахары — мечеть, пара базаров, корабли пустыни, то бишь верблюды, какие-то развалины, оставшиеся то ли от финикийцев, то ли от древних римлян. Судя по всему, в мирное время сюда постоянно привозили туристов на экскурсии. Правда, фешенебельного отеля здесь нет, а то, что в этих местах принято называть гостиницей, производит весьма удручающее впечатление.

Впрочем, для беженцев, стекающихся сюда, вопрос о гостиницах малоактуален. Люди готовы жить хоть под открытым небом, лишь бы находиться подальше от очагов военного конфликта. Кто-то на машинах и автобусах, а кто-то на верблюдах или даже на своих двоих. Так сильно народ напуган переворотом в Хардузе.

Однако нельзя считать военный переворот единственной силой, заставившей людей сняться со своих мест и бежать в Эль-Башар. В шуме-гаме, порождаемом многочисленными беженцами, при желании можно уловить слова о надвигающейся заразе.

Если послушать их дальше, то становится понятным, что заразой они называют не гражданскую войну со всеми ее прелестями, а лихорадку Эбола. Слухи об ужасах, творящихся в некоторых городах страны, расползаются среди них очень быстро. Я сразу это беру на заметку, чтобы позже сравнить со сведениями, добытыми из средств массовой информации.

Мне интересно, не говорят ли чего люди о самолете, пролетевшем рядом с оазисом. Я скоро убеждаюсь в том, что если они об этом и упоминают, то очень редко, и не придают данному событию должного значения. Только в нескольких случаях слышатся предположения, что самолет рухнул где-то далеко в стороне от здешнего аэродрома. При этом люди отмечают, что сам аэродром практически не функционирует.

Я задаюсь простым вопросом: неужели никому из здешнего народа не интересна судьба самолета? Если уж не для спасения экипажа и пассажиров, то хотя бы ради своей собственной наживы.

Я говорю об этом Йордану, уже более-менее оклемавшемуся от гоночных перипетий. Тот пожимает плечами.

Мы опять прислушиваемся к людской молве. Выясняется, что большинство здешнего народа не поддерживает ни военных, ни фундаменталистов. За пределы оазиса люди выходить опасаются. Эль-Башар пока еще остается нейтральной территорией. Но надолго ли?

Мне и моему коллеге везет. Хоть и с трудом, но мы все-таки ушли от вертолета, а потом довольно быстро нашли место, где можно остановиться, прийти в себя и восстановить силы. Это домик местного врача, британки Джулии Раст. Корпоративная солидарность в действии. К тому же выясняется, что у нее и Христова есть общие знакомые. Она любезно разрешает нам остаться в доме, а сама отправляется в больницу.

Мы приводим себя в порядок после всего пережитого. Обедаем.

После этого я сразу же включаю телевизор. Не меньше, чем еды и питья, мне не хватает информации. Все сведения о недавних событиях в этой стране я получил из личного опыта, сторонних домыслов и слухов. У меня до сих пор нет цельной картины происходящего. Поэтому мое желание «промониторить» основные мировые новостные каналы не выглядит чем-то фантастическим.

— Мне трудно передать то ощущение, которое у меня было, когда ты ударился головой, потом сидел на полу машины и молчал, — говорю я Христову, переключая каналы.

— Хватит об этом, — с неохотой реагирует он. — Я же тебе сказал, что отключился не от удара, а от недосыпа и нервов, измотанных этой гонкой.

— А я-то думал, что ты…

— Береженого бог бережет. Кажется, так у вас в России говорят?

— Да, — подтверждаю я, останавливаясь на одном из каналов, где как раз ведется репортаж из Хардуза и соседних с ним регионов.

На экране сменяются кадры, которые без преувеличения можно назвать апокалипсическими. Волосы встают дыбом от того, что приходится слышать от диктора. События, освещаемые им, просто ужасны.

Счет умерших по всей стране уже идет на тысячи. На экране появляется предупреждение, что особо впечатлительным людям ряд следующих сцен смотреть не рекомендуется. Далее в режиме слайд-шоу демонстрируются фотографии, на которых запечатлены жертвы эпидемии. Трупы и люди, пока еще живые, валяются прямо на улицах города.

Затем следует короткий ролик, снятый неустановленным автором на мобильный телефон. Изображение расплывчатое, но суть понятна и при таком качестве. По опустевшей улице, еле волоча ноги, бредет человек, укутанный в какое-то тряпье. Впереди появляются несколько мужчин в военной форме, защитных масках и при оружии. Без какого-либо предупреждения они открывают огонь по бедолаге. Тот сразу же валится с ног.

«По нашим сведениям, с людьми, больными лихорадкой Эбола, таким вот образом поступают бойцы, верные временному военному правительству, заявившему о себе после недавнего государственного переворота, — комментирует диктор. — Пресс-служба правительства отрицает причастность верных ему сил к подобным действиям, называет их провокационными, возлагает ответственность на группировки фундаменталистов. Кстати, эксперты сомневаются в подлинности многих материалов, которые якобы поступают из Хардуза и других городов страны. Между тем получить какие-либо новые сведения оттуда становится почти невозможным. Военное правительство взяло курс на изоляцию страны. К настоящему времени оттуда выдворено большинство журналистов иностранных информационных агентств. Кроме этого, врачи из организации Красного Креста и Полумесяца, действовавшие там до недавнего времени, обвинены в подрывной деятельности и депортированы. В частности, представитель службы безопасности временного военного правительства заявил, что иностранные врачи занимались преднамеренным искажением фактов, сознательно преувеличивали опасность эпидемии лихорадки Эбола».

— Ты слышишь, Йордан, — не сдерживаюсь я от возмущения. — Оказывается, нас с тобой уже депортировали за то, что мы придумали сказочку про Эболу.

— Да уж. Военные оказались не такими глупыми, как можно было себе представить, — спокойно замечает мой коллега. — В данном случае самоизоляция — самое выгодное для них решение. Всех иностранцев, которые могут наболтать лишнего, из страны выгоняют. Не исключаю, что некоторых журналистов и медиков с активной позицией по этому вопросу объявили пропавшими без вести. Военные делают все, чтобы избежать иностранной интервенции. Ради этого они сознательно сужают информационное поле. Мировое сообщество теперь будет знать о событиях, происходящих в этой стране, только по официальным заявлениям путчистов. А уж в них-то точно не будет места для ужасающих картинок. Мировые лидеры выразят некоторую озабоченность по этому поводу, а потом все забудется. Ведь никакой альтернативной информации из страны не поступит.