Книга Поломанные Константы - Ирина Крыховецкая

– Сегодня ночью? – Агей был поражен. Он замолчал и уставился на куст сирени, словно сирень его гипнотизировала.

– А что? Что такое? – встревожилась Даша. – Да, Агей! Я сейчас сожгу эту сирень.

– Не надо, она цвета твоих глаз… Дело в том, – нерешительно начал Агей, – что по ночам идет чистка самых опасных, а если еще и сегодня, то ты, видимо, очень сильна. Слишком. Ночная чистка – это перештамповка в идиотов… или мертвецов.

– И все потому, что у власти сатана, – прошептала Даша и оцепенела.

– Ты думай, прежде чем сказать! – воскликнул Агей, но Даша сидела как каменная.

– Даша! – позвал Агей.

Даша посмотрела на него глазами, напоминавшими о сирени в капельках росы.

– А если я исчезну? – раздалось в голове Агея.

– Нет. Солдаты Службы Справедливости возьмутся за твою мать.

– Но Служба Справедливости – это те… ну, название за себя говорит.

– Наивная, – усмехнулся Агей. – Служба Справедливости, кратко СС, создана для уничтожения. И в первую очередь таких, как ты. Они рушат храмы, церкви, а все думают – что это за напасть в последние годы? Жарко, – вздохнул Агей и, стянув с себя футболку, положил на скамейку. – Подожди меня и ничему не удивляйся.

Агей перемахнул через скамейку и побежал в сторону главного корпуса Центра.

Даша заплакала. Она плакала навзрыд, а сирень напротив вздрагивала, подобно живому существу. Даша не расслышала шаги, она почувствовала их и перестала рыдать.

– Вот, Марина, – раздался голос Агея.

Даша подняла голову и увидела перед собой ту самую исполинскую и самодовольную женщину в очках, вынесшую ей приговор. Она была одного роста с Агеем. Агей стоял, обняв женщину за талию, и внимательно смотрел на нее:

– Мне нужно, чтобы она не проходила чистку.

Марина сняла очки.

– Ты с ума сошел, Агей! Ничего не понимаю… ввиду того, что дача взятки тебе ею исключена, то вывод один: ты сошел с ума! Это невозможно. Она слишком опасна. Графики показали.

– Мне плевать на графики! – резко оборвал Агей. – Мне необходимо, чтобы она не проходила чистку!

– Нет! – отрезала женщина и сняла с пояса руку Агея.

Агей сложил руки на груди и ухмыльнулся:

– Марина! Представь, что будет, когда отец узнает, что его любовница совратила его сына, который моложе ее на тринадцать лет! И вот уже три года как за спиной отца сын развлекается с ней. Получишь ли ты кресло зама? Да и вообще, останешься ли тут? Не швырнут ли тебя эсэсовцам?

Марина побледнела. Ее губы затряслись.

– Подонок! – визгливо выкрикнула она, но тут же взяла себя в руки. – Я попробую, но больше не хочу знать тебя.

– Ну и прекрасно! – Агей сделал обворожительную мину и поцеловал Марину в щеку.

Марина отдернулась и поспешила прочь. Агей вздохнул и сел на скамейку рядом с притихшей Дашей.

– Прости меня, так много грязи не для тебя, – виновато пробормотал он.

– Сколько тебе лет? – спросила Даша.

Агей улыбнулся.

– Сопоставляешь данные? Двадцатник… Ну ладно, пожалуй, пора. Жаль, но теперь мне категорически запрещено тебя видеть. А сколько в тебе музыки, ангел. Живи спокойно, малыш!

Агей перемахнул через скамейку и побежал туда, где исчезла Марина.

Олеся, прижав к себе Дашу, сидела перед дверями отдела корректировки мозга. Они ждали. Олесе было ужасно плохо, она понимала, что сейчас дверь откроется и кто-то заберет у нее дочь, а затем, уже мертвую, ее повезут по этим коридорам. Олеся этого не переживет. Она отчаянно оглянулась, словно в поисках помощи, и за большими стеклянными дверями вестибюля, при свете прожекторов, расположенных на крыше, увидела Вацлава, шагающего взад-вперед с опущенной головой. Олеся сильнее прижала к себе дочь. Электронные часы над дверями отдела показывали 2.58.

Неожиданно из глубины коридора показался кто-то в белом халате. Сердце Олеси горестно забилось, но спустя минуту она узнала Яна. Ян подошел к ней и посмотрел на Дарью. Даша спала на коленях у матери. Ян присел на корточки и заглянул Олесе в глаза. Она услышала его мысли.

Я ничего не понимаю, но карточка из раздела срочной чистки исчезла. Ее нет и в плановых очищениях. Но самое интересное: я был в кабинете Байкалова, и среди дел по очищению нет дела Зориной. Даже в списках, куда заносятся данные обо всех мутантах, ее нет. Так что, Олеся, забирай дочь и увози ее. Вот справка о норме на случай, если в шестнадцать лет ее захотят подвергнуть проверке на мутацию. Вроде бы все. Идемте.

Олеся не знала, что и говорить, она заплакала и уткнулась лицом в Дашины густые волосы. Даша проснулась и удивленно посмотрела на мать. Ян пошел к Вацлаву.

– Мам, ты что? – спросила Даша.

– Ничего, ничего… идем.

Они встали со скамьи и пошли на улицу.

Ночь, освещенная прожекторами, резала глаза. Даша жмурилась. Ян вывел их через КП к машине. Вацлав сел за руль, а Даша расположилась на заднем сиденье машины и вновь уснула. Олеся стояла около Яна.

– Прощай, Олеся, – прошептал доктор. – Теперь нельзя тебя даже увидеть. Я так и не забыл ту женщину, самоотверженно ворвавшуюся в Центр. Ты не изменилась.

– Изменилась, – ответила Олеся, – когда погиб мой муж. Когда его убил Ганарник… Из-за меня. Мне было трудно, и сейчас я не пережила бы Дарьиной смерти… Спасибо, Ян. Мне тебя будет не хватать.

Ян кивнул, и Олеся протянула ему руку. Ян осторожно поцеловал руку Олеси, а затем крепко обнял ее и прошептал:

– Прощай… Не суждено.

Ян Литке долго смотрел вслед уезжающей в ночь машине и думал, что жизнь – сложная и дразнящая штука, на которую нет управы.

Вацлав, Алина и Олеся, уложив детей спать, собрались в гостиной. Алина принесла кофе и вино, Олесю еще трясло. Вацлав задумчиво произнес:

– Ей необходимо поменять фамилию.

– Но память Володи… – возразила Олеся.

Вацлав отрицательно покачал головой:

– Это необходимо. Только мы будем знать, что она Даша Зорина, пусть возьмет твою фамилию: Дарья Шовинская. И глаза. Необходимы линзы, желательно черные.

– И еще, – добавила Алина, – запрети ей стричься, пусть отрастут длинные волосы. Со временем в ход пойдет косметика, и Даша поменяется совсем. Кроме имени не останется ничего прежнего.

– А ее способности? – вопрос Олеси повис в воздухе.

Даша не спала в ту ночь. Она думала. И не о том, что избежала смерти, нет, она думала об Агее. Никогда в жизни Даша не видела настолько красивого человека – прекрасного, как ожившая греческая статуя. И неужели он любит эту противную, огромную Марину? Даша провалилась в сон, когда из ниоткуда ей на лицо упал белый луч света, и она услышала Зов…