Книга Козлы отпущения - Эфраим Кишон

Однако лысые не удовлетворились введением париков. Они мобилизовали все свое влияние и немалые финансовые возможности, чтобы направить народное возмущение в другое русло.

Да, господин профессор, вот настоящая причина, по которой преследовали гугенотов, евреев и негров. Их преследовали, потому что лысые таким образом пытались отвести от себя гнев народа и захватить власть во всем мире. Почему до сих пор английские судьи носят парики, хотя из-за этого они устают и страдают от жары? Почему носили парики все властители и аристократы вплоть до начала XIX века? И почему днем с огнем разыскивал принц Энголим, воевода Людовика VIII из дома Бурбонов, богумилов в Южной Испании? Да лишь потому, что они совершили единственный грех: экспроприировали имущество лысых торговцев, чтобы разделить его между собой по жребию. Да будет мне позволено спросить — почему и сегодня каждый лысый стремится скрыть остатками волос предательскую часть своей головы?

Господин профессор!

Все Ваши идеи высосаны из пальца. Возможно, кое-кто и примет их за чистую монету, однако сухие исторические факты говорят сами за себя. Лысые много лет водили людей за нос, но теперь, в XX веке, все их происки обречены на неудачу. Не принесет им пользы и применение различных лекарственных растений, известных с древности, всяких опьяняющих средств и всех видов опиума для народа. Всe это — ядовитое зелье, которым лысые опаивают народ.

Современный человек мыслит не так, как человек древности и средневековья. Он открыто признает, что движущей силой истории с древнейших времен является проблема лысины, проблема волос.

И эта проблема останется главной и в будущем.

Чтобы окончательно опровергнуть Ваши демагогические, безосновательные с начала и до конца утверждения, я перед всем народом, с осознанием своей исторической ответственности заявляю, что все лысые упорно и принципиально сторонятся всякой честной физической работы. Я обращаюсь ко всем людям доброй воли: где вы видели больше лысых — среди тех, кто трудится в полях в поте лица своего, или среди разных торговцев, банкиров и кассиров? Я заявляю во весь голос и с полной ответственностью, что большинство всевозможных извращенцев, международных мошенников — люди лысые или начинающие лысеть, в особенности при достижении определенного возраста. А жиреющие банкиры все без исключения — пособники лысых.

И пусть обрушатся на мою голову проклятия ненавистников, пусть на меня падет огонь разгневанных лысых и их пособников — я буду стоять на своем, буду твердо отстаивать свою позицию на службе народу и до последнего вздоха сражаться за социальную справедливость.

Господин профессор, я обращаюсь к Вам с призывом: прекратите заниматься полосканием мозгов честным людям, ибо Ваша циничная деятельность, направленная на одурманивание народа, обернется против Вас, и волна народного гнева падет на Вашу лысеющую голову.

Я позволю себе процитировать слова французского писателя-борца Эмиля Золя, сказанные в связи с делом Дрейфуса:

«Если справедливость придет в движение, никто не сможет ее остановить!» Даже Вы, профессор Сил!

Вот мое кредо, моя четкая моральная позиция.

Доктор Эрнст Шумкоти.

Я закончил чтение, и тут чья-то рука легла мне на плечо. Это был Артур Мольнар, державший под мышкой свежий номер «Утреннего вестника».

— Ну, — начал мой сосед с сияющим видом, — я же вам говорил! Я еще много лет тому назад заявлял во всеуслышание то, что редактор Шумкоти говорит лишь сейчас. А мы ведь с ним не сговаривались! Вы помните, что я вам сказал, когда мы встретились в последний раз? Помните?

— Нет.

— Я говорил: «Лысина — это чума».

Я недоуменно заморгал. Однако мое недоумение было вызвано не дефектами моей памяти, а видом затылка Артура Мольнара. Может это звучит странно, но человек, стоящий передо мной, был значительно менее лысым, чем несколько дней тому назад. На его голове теперь красовалось вполне приемлемое количество волос. Я почувствовал себя неудобно из-за того, что так грубо накинулся на него в прошлый раз из-за его псевдолысины.

Артур стал выплескивать на меня поток славословий в адрес Пепи:

— Он просто гигант мысли. У него потрясающее аналитическое мышление. Он разбил профессора в пух и прах и, сохраняя интеллектуальное превосходство, умудрился соблюсти благородный и человечный тон. Эта статья Шумкоти войдет в число самых дорогих духовных ценностей нашего народа. На меня еще никогда не производил столь глубокого впечатления журналист, состоящий на службе общества.

«Журналист на службе общества?» — подумал я; пред моим мысленным взором предстал доктор Шумкоти, когда он между двух бутылок абрикосовой лез под стол, чтобы украсть шнурки из моих ботинок.

— Без сомнения, Шумкоти — человек европейского духа, — продолжал Артур свои излияния, — я извещу его письменно, что он может положиться на меня в проведении операции против лысых. Может, вы его случайно знаете, господин Пинто?

— Конечно, — ответил я от скуки, — это мой лучший друг.

Мольнар вздрогнул, услышав это. Глаза его засверкали.

— Вот теперь я все понимаю, — закричал он, — вы и есть тот Г.П. из первой статьи Шумкоти! Каким же я был идиотом! Примите мои искренние пожелания всего наилучшего.

Я принял искренние пожелания, хотя и не знал, что мне за это причитается. Мой собеседник уцепился за полу моего пиджака, прижался ко мне пузом и с горящими глазами стал изливать на меня поток умоляющих слов:

— Вы свидетель, что я был среди антилысистов еще до того, как была опубликована эта историческая статья. Помните, да? Доктор Шванц тоже присутствовал, когда я сказал, что лысые сидят в первых рядах партера на самых дорогих местах. Вы бы могли упомянуть обо мне господину Шумкоти? Да? Одно только словечко…

Я ничего не понимал, однако согласился стать рекомендателем Артура. Я думал, что после этого он оставит меня в покое, но Артур не использовал эту возможность. Поэтому мне пришлось поспешно глянуть на часы, выкрикнуть: «Смотрите, вертолет!» и убежать.

Одухотворенный пламенный взгляд Артура сопровождал мою удаляющуюся фигуру, и мне с трудом удалось сбросить с себя этот липкий взгляд.

4

На следующий день открытое письмо Пепи всколыхнуло всю страну. Вокруг поднятой им жгучей, чреватой взрывом темы завязывались жаркие споры. Многие по наивности своей были согласны с Пепи, однако немало было и тех, кто не разделял его мнения. Среди приверженцев Пепи встречались полагавшие, что время для поднятия этой темы слишком неподходящее.

Класс лысых еще не пришел в себя после первого шока. Многие из них все еще думали, что это просто неудачная шутка, и потому воздерживались от высказывания своего мнения.

Сказать по правде, вид этих существ с головой, как бильярдный шар, ослепляющих всех блеском своей лысины, становился все смешнее.