Книга Байки со "скорой", или Пасынки Гиппократа - Михаил Дайнека
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот просто так. А почему бы нет. Не мелочиться чтоб, — в России, чай, живем.
Россия — щедрая душа…
Ну и как же не нажраться после этого?!!
Ежели кому–то кажется, что мир сошел с ума, а он одни нормален, — нет, не спешите звать на помощь психиатров. Мир, может статься, впрямь сошел с ума. Ну, весь не весь, но массовый снос крыш у народонаселения — явление по нашим временам обычное. Вполне. Я да–же бы сказала, что нормальное. Причем нормальное на–столько, что я уже порой в собственной разумности и адекватности готова усомниться.
А поди–ка в ней не усомнись, особенно к утру. Потому что сутки напролет теперь у нас как вызов, так через раз на каждый раз какой–то бред. Массовый такой, лицензионный, патентованный. А массы же — они ведь, как известно, правы. Так что, может, это вовсе и не бред? Может, это я чего в упор не понимаю?
Ну сами посудите. Нормальный диалог на вызове, обычный, непридуманный.
У бабушки высокая температура. Это повод к вызову такой. Приезжаю. «Какая у нее температура?» — уточняю. «А мы не измеряли!» — мне в ответ. Измеряю. Тридцать шесть и три. «Ну и с чего вы взяли, что у нее температура?» — «Так ведь ее трясет!»
А бабушку, естественно, трясет. В том смысле, что трясет вполне естественно. Болезнь у бабушки такая, паркинсонизмом старческий недуг научно называется. А таблетки от него закончились полмесяца назад. А сходить в аптеку родственникам лень, так надо полагать.
А я — что я, ведь я при исполнении, я так сразу матом не могу. Выдаю рекомендации, поскольку больше нечего, иду на выход. Родственники мне наперерез: «Так, доктор, а укол?!» — «Какой укол?» — «Так от температуры!!!»
А назавтра — жалобу и в суд, как они по телевизору научены. Журналисты же об этом каждый божий день народу говорят. Что врачи — они все из себя такие и сякие, а не–которые вовсе даже до того разэтакие, что ни в сказке, право же, сказать, ни пером, в натуре, описать.
Или еще. Уже по телефону. «У мамы гиперкриз, ее трясет». — «Давление ей измеряли?» — «Да. 180 на 120». — «А рабочее?» — «120 на 80». — «Ваша мама от давления принимает что–нибудь?» — «Лекарство (называет препарат)». — «А вы это лекарство ей давали?» И тут, внимание: «Нет». — «Но почему?» — «Так если ей лекарство это дать, давление (внимание!) ведь снизится!»
Без комментариев.
А вот еще сюжет. На вызове опять. У дамочки головушка бо–бо. «А почему бы вам таблетку не принять?» — «Мне денег на лекарства не хватает». — «Совсем?» — «Я сына содержу!» — «А, извините. Он что, инвалид?» А дамочка с апломбом говорит: «Он с высшим, — говорит, — образованием!»
Уже диагноз, да.
А вот еще, опять по телефону. Апофеоз всему. Старушка нам звонит. Ни «здрасте» вам, — императив такой: «Срочно присылайте мне бригаду!» — «А что у вас случилось?» — «Унитаз течет!» — «Сударыня, а вы не перепутали? Вы ж на «неотложную» звоните!» — «А куда же мне еще звонить? Сантехнику–то денег платить надо, а вам бесплатно делать всё для нас положено, так нам губернаторша по телевизору сказала. А не приедете — в суд жаловаться буду!»
Починяйте, доктор, унитаз…
А ведь и жалуются, даже еще как. Опять же — телевидением приучены. Вот жалоба, дословно, без купюр: «Я вызвала «неотложку» своему мужу, потому что он выпил и у него заболела голова. Врачи лечить его не стали, а вместо этого вызвали милицию, хотя мой муж никого не убил, а ножом грозился просто так. Милиционеры забрали его в отделение и сломали ему два ребра. Требую наказать «неотложную», и пусть теперь нам эти подлецы врачи больничный мужу за свой счет оплачивают, сволочи».
Я только орфографию поправила.
А еще какие перлы наши пациенты выдают, насмотревшись на досуге телевизора! Уже не знаешь, то ли улыбаться, то ли вправду психиатров вызывать, то ли за введение цензуры наконец–то ратовать. Хотя — цензура это зло. Лично я сторонница того, что журналистов надобно пороть. Публично, вдумчиво. Чтоб неповадно впредь.
Вот, к примеру, характерный эпизод. На ночь глядя моя давняя пациентка, интеллигентная пожилая дама с эзотерическими наклонностями, встретила меня потоком слез:
— Доктор, какой ужас, представляете! Сейчас по телевизору сказали, что через тридцать лет утонет всё: Франция, Голландия, Англия, а значит, Питер тоже. Что же будет, а, скажите, доктор?
А что тут скажешь? Разве что соврешь:
— Всё, наверно, не утонет, — говорю, — что–нибудь, возможно, и останется.
А дама о своем, не унимается:
— Магнитный полюс, говорят, уже в Канаде, географический теперь вообще исчез. Считается, что Англия всплыла, когда Атлантида утонула…
Я, конечно, утешаю пациентку как могу:
— Если Англия утонет, — говорю, — Атлантида, надо полагать, опять со дна всплывет. Англичанам будет, стало быть, куда переселиться.
Тут у дамы даже слезы высохли:
— Что вы, доктор, вы не понимаете! Знаете, зачем на самом деле НАТО на Сербию напало? Они же так заранее места в предгорьях занимают, когда на всех нас Мировой океан наступит, это факт!
Да, факты, как известно, вещь упрямая…
По мне же раньше сам собой наступит мировой пипец. А это, судя по всему, не за горами. И если срочно не оздоровить отечественное телевидение, то нацпроект «Здоровье» можно не реализовывать. Населения просто не останется. Точно ведь рванут места в предгорьях занимать.
Прости им, Боже! Они смотрят телевизор…
Ах, да. Еще один сюжет. По ящику такого не покажут. Неинтересно массам. Мелко. Пустяки.
Очередной звонок на наше отделение:
— Извините, — скромно говорят, — у нас тут старенькая бабушка в квартире. А участковый доктор к ней давно не приходил. А у старушки день рождения сегодня. Короче, «неотложечку» бы нам…
— А жалуется бабушка на что?
— Так я же говорю, что день рождения сегодня у нее. Просто «неотложечку» бы нам. ПОБАЛОВАТЬ БЫ БАБУШКУ!
Аминь.
Вот так мы и живем. А вы — вы улыбайтесь. Завтра станет хуже.
Кстати, да — еще о телевидении.
Лет несколько назад компания НТВ–Петербург затеяла цикл передач. Что–то типа «Женских историй». О женщинах неординарных, талантливых и всяческим образом выдающихся.
Питер, как известно, город маленький, и у меня с редакторшей этой передачи оказалась общая знакомая. Как–то она обо мне обмолвилась, и редакторша активно воодушевилась: как! поэтесса (я автор пары сборников стихов)! на «скорой» работает! людей от смерти спасает! И тут же загорелась идеей сделать меня героиней одной из этих передач.
Надо сказать, мой образ у нее в воображении сложился и впрямь выдающийся: хрупкая женщина поэтической наружности с затуманенным вдохновением взором склоняется над изголовьем умирающего больного, возвращая его к жизни…
