Книга Сердце в подарок - Берта Эллвуд

В душе опять поселилась тревога, и Оливия, воспользовавшись тем, что Пьетро заговорил о чем-то со своей бывшей нянькой, поспешила в детскую комнату. При слабом свете ночника она жадно вглядывалась в личико Тедди, его ручки, закинутые за голову... И пока тревога не развеялась, она не могла даже нормально дышать.

В будущем я поведу себя умнее, мысленно поклялась Оливия. Не позволю помыкать собой. Я совершила ошибку, приехав сюда, но это дело поправимое.

Через пару дней нужно мягко, но твердо заявить дедушке Теда, что ее предельный срок пребывания здесь — неделя или две. И при этом объяснить, что намерена и в будущем привозить его внука сюда только на короткое время. Когда же он сам полностью поправится, то сможет приезжать к нам в Англию и жить там, когда пожелает и сколько пожелает. Правда, она и понятия не имеет, как уладить с родителями этот вопрос и где доставать деньги на дорогу в Пизу и обратно.

— Вы довольны? — От прозвучавшего за спиной вкрадчивого голоса у нее чуть родимчик не приключился. Оливия думала, что он давно ушел. Ее рука невольно потянулась к горлу, словно этот жест мог утихомирить сердцебиение. А Пьетро сухо заметил: — Как видите, ребенка не похитили, пока вас не было, и не накормили насильно бифштексом или пудингом из свиных почек. Марина всегда позаботится о нем должным образом.

— Не сомневаюсь, что позаботится, но только тогда, когда мне понадобится ее помощь.

Ее ответ прозвучал непреклонно, отнюдь не в русле его сдержанного юмора. Ей совсем не понравилось слово «всегда». Еще раз взглянув на спокойно спавшего сына, Оливия вышла из комнаты, подождала, пока к ней не присоединился Пьетро, и не до конца притворила дверь детской, чтобы можно было услышать Тедди, если тот проснется ночью.

Находясь наедине с Пьетро в теплой, неярко освещенной спальне, Оливия почувствовала, как вновь ее пробирает легкий озноб. До чего же он хорош собой! Пьетро наблюдал за ней, его темные глаза, казалось, излучали загадочный гипнотизирующий свет, глубоко проникающий в ее душу и пробуждающий в ней страстное желание чего-то такого, о чем она только смутно догадывалась. Оливия понимала, что должна заставить его уйти, прежде чем она словом или жестом не усугубит испытанное ею в этот вечер унижение. Ее отчаянно тянуло к нему, как мотылька к огню, какое-то безумие, поскольку она точно знала, что именно он о ней думает. Ее голос прозвучал неразборчиво и еле слышно:

— Пожалуйста, уходите.

— Разумеется, но только после того, как вы поужинаете.

— Я только что от стола...

— Но вы ничего не ели. Я уже говорил, что наблюдал за вами.

Оливию снова охватила тревога, когда Пьетро шагнул к ней и, положив руку на ее талию, подтолкнул к открытой двери гостиной. Настольные лампы отбрасывали теплый свет на кресла с роскошной обивкой, прелестный письменный стол и пару низких столиков — на одном стояла ваза со свежими цветами, на другом — поднос с едой.

— Я попросил Марину прислать легкий ужин, — объяснил Пьетро. — Поешьте и ложитесь спать, вы выглядите совсем утомленной.

Он снял серебряную крышку, под которой оказался дышащий легким парком омлет. Рядом стояли блюдо с зеленым салатом, вазочка с нарезанными свежими фруктами, стакан сливок.

— Спасибо за вашу заботу.

На сердце у нее потеплело. Неожиданно проявленная им доброта приятно удивила, и Оливия чуть не расплакалась. Но голода она не испытывала, от одной мысли о еде ее замутило. Интересно, подумалось ей, как можно избавиться от еды так, чтобы никто этого не заметил?

— Спокойной ночи. — Своим вежливым, но твердым тоном Оливия постаралась дать понять, что Пьетро следует уйти.

Тот изобразил неискреннюю улыбку.

— Я уйду, когда вы съедите все до последней крошки.

Он сказал это всерьез, с неудовольствием подумала Оливия. Обреченно вздохнув, она примостилась на краешке кресла, по полированной поверхности низкого столика придвинула к себе поднос, вымученно улыбнулась и проворчала:

— Вы похожи на мою маму.

Пьетро устроился на стуле и неожиданно порадовал ее, не без юмора спросив:

— Вы находите сходство между мной, Пьетро Мазини, и пожилой леди?

Он явно не обиделся. В прекрасных глазах промелькнула смешинка, едва сдерживаемая усмешка тронула губы. Оливия почувствовала, как груз его постоянного недовольства соскальзывает с ее натруженных плеч, взяла вилку и ткнула ею в омлет, который оказался воздушным, начиненным грибами и очень, просто очень вкусным. С полным ртом она честно объяснила:

— Я не имела в виду, что вы выглядите как шестидесятилетняя, ушедшая на пенсию школьная учительница. Просто вы проявляете такое же отношение ко мне — деспотическое, холодное и также постоянно указываете, что я должна делать.

— Холодный я не всегда, — мягко ответил Пьетро.

Расслабленно сидя на стуле и вытянув перед собой длинные ноги, Пьетро молча наблюдал за Оливией, и от его завораживавшего взгляда по ее спине побежали мурашки. Поспешно отведя глаза, мисс Добсон занялась остатками омлета. Но горло ее сжалось, стало трудно глотать, когда она услышала вопрос:

— Вы всегда поступаете так, как вам говорят?

Вскоре Пьетро заметил, как расслабилась ее напряженная спина, — так она отреагировала на мягкость его тона и сострадание, проявленное в последние два часа. Да, обед был для Оливии настоящим испытанием, несмотря на попытки отца подбодрить ее. В конце ужина, видя, как она неуклюже, словно ощупью, выбралась из-за стола и двинулась вслед за Роберто, толкавшим кресло с отцом, Пьетро вопреки своему настрою искренне пожалел ее. Женщина казалась совершенно потерянной и полностью выдохшейся, а он, как ни горько в этом признаться, не придумал ничего лучшего, чем назвать ее пьяной!

Нет, Пьетро не забыл о ее низкой морали, но не мог не почувствовать жалости к несчастной, старавшейся хоть как-то выбраться из неприятного положения.

— Так что? — мягко промолвил он. — Вы всегда следуете приказам?

Печальная улыбка как бы смыла усталость с ее лица, когда Оливия положила вилку и повернулась к нему.

— Я старалась, действительно старалась, но не смогла оправдать ожидания родителей, — объяснила она и прикрыла густыми ресницами свои чистые серые глаза. — Понимаете, они оба были школьными учителями, консервативными, незыблемыми в сохранении моральных устоев, людьми. Поженились они довольно поздно, и рождение дочери стало для них сюрпризом. Но когда я появилась, оба принялись вынашивать амбициозные планы в отношении меня. Мечтали видеть свое чадо или адвокатом, или хирургом, или математиком... Передо мной, по их мнению, был богатейший выбор. Естественно, мама и папа надеялись, что дочь станет умницей, а я лишь постоянно разочаровала их.

И уж они постарались довести это до твоего сведения, возмущенно подумал Пьетро. Бедная девочка, не поэтому ли она так часто выглядит неуверенной в себе?