Книга Ребро Адама - Натали Иствуд

Шейла закусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться во все горло, и обернулась. Отлично! Артур бросил на нее убийственный взгляд и начал пробираться к выходу: руки и перед рубашки были щедро вымазаны черными чернилами. Белые начинают и выигрывают! — с удовлетворением подумала Шейла. — А может, черные?

— Так вы перешли к грязным технологиям? — бормотал Артур в туалете, стоя у раковины, и с остервенением тер мылом руки. — Отлично! Я заплачу вам той же монетой, мисс Шейла Браунинг!

Он поднял глаза и увидел в зеркале, что вышедший из кабины мужчина смотрит на него во все глаза.

— Да, я все время разговариваю сам с собой! — как ни в чем не бывало сообщил Артур. — Такая уж у меня привычка. И вообще, приятно поговорить с умным человеком. Согласны?

Мужчина нервно пожал плечами, промычал нечто нечленораздельное и выдавил улыбку.

— А знаете, что говорит по этому поводу мой психиатр? — продолжал Артур. — Не знаете?

Мужчина затряс головой.

— Он говорит, что это у меня с тех пор, как я сорвался и накинулся с топором на свою бывшую жену.

Мужчина непроизвольно отшатнулся и скрылся за дверью, а Артур снова посмотрел в зеркало и, улыбнувшись своему отражению, задумчиво произнес:

— А что, неплохая идея!

Заседание шло полным ходом. Шейла так увлеклась, что не сразу заметила, что Трейси, ее соседка и сотрудница «Норфолк дейли ньюс», заснула. Ничего себе! Дрыхнет на виду у всего зала. Отличный репортер, нечего сказать!

Шейла пару раз пихнула ее локтем в бок, а той хоть бы что, даже похрапывать начала. Сидевшие рядом стали посматривать в их сторону, и даже Сторнуэй остановился на полуслове, сбитый с толку странными звуками, доносившимися из зала.

Шейла не знала, куда глаза девать от стыда. И что делать? Может, ущипнуть эту соню побольнее? А вдруг та спросонья завопит на весь зал, тогда что? Нет уж, пусть лучше храпит… Шейла настолько растерялась, что пропустила момент, когда Артур вернулся на свое место.

— А ты, Шейла, просто Иоанн Златоуст! — ядовито шепнул он. — От твоих речей собеседники засыпают, как младенцы.

— Заткнись, Арти!

— А может, твою собеседницу пора разбудить?

— Займись лучше своим делом! — тихонько огрызнулась Шейла. — Без тебя обойдусь.

— Сомневаюсь! — повысив голос, возразил Артур, чтобы все его слышали. — И вообще, что это за неуважение к суду? Здесь не ночлежка!

Шейла вспыхнула. Будь ее воля, так бы и придушила этого типа собственными руками. Но больше всего ей сейчас хотелось заползти куда-нибудь в темный уголок и спрятаться от позора. Верно говорят: не рой яму другому.

Ну что, счет сравнялся?

Приехав домой, Шейла швырнула сумку на диван и сбросила туфли. Такого унижения она еще не испытывала ни разу в жизни. А перед глазами так и стояла ехидная физиономия Артура. У нее даже зашумело в ушах и застучало в висках. Нет, так дольше продолжаться не может! Еще парочку заседаний бок о бок с этим типом в зале суда — и ее кондратий хватит!

Так бы и удавила! Она скинула пиджак и повесила его на спинку стула. Вот ведь принесла его сюда нелегкая! И что ему в Нью-Йорке не сидится?!

Ну и что теперь делать? Бежать? И куда?

Может, договориться, чтобы ее направили куда-нибудь к черту на рога специальным корреспондентом? Куда-нибудь подальше от Артура. Например, в Сибирь.

— Томас, я вас очень прошу, — взмолилась Шейла с порога, как только вошла в кабинет главного редактора. — Не посылайте больше Трейси! Кого угодно, но только не ее.

— А в чем, собственно, дело? — удивился босс. — Чем она тебя не устраивает?

— Чем? Да она вчера заснула прямо посреди судебного заседания!

— Не забывай, Шейла, теперь процесс освещает она, а не ты, — заметил Томас. — И потом, не надо утрировать! — Он взглянул на нее поверх очков. — Дитя мое, надо быть терпимее к людям. Или, как теперь говорят, толерантнее. Подумаешь, вздремнула на пару минут… С кем не бывает! Может, никто ничего и не заметил.

— Не заметил? Если бы! — Шейла вздохнула. — Да она храпела на весь зал!

Томас вскинул брови.

— Так уж и храпела! Шутишь?

— Знаете, Томас, вчера мне было совсем не до шуток! Я чуть со стыда не сгорела. — Шейла устало опустилась на стул. — Да и вообще, по такому поводу я бы не стала отпускать шуточки.

— Это точно. Последнее время ты у нас что-то совсем приуныла, — заметил Томас. — Что так?

— Да радоваться особенно нечему.

— Хочешь совет старого журналюги? — спросил Томас, просматривая утреннюю почту. — Ты слишком много работаешь. А с тех пор как занялась делом Стентона, и вовсе превратилась в трудоголика. Так нельзя! Такая молодая и красивая женщина не должна…

— Да при чем тут дело Стентона! — возразила Шейла и тут же спохватилась: — Извините, что перебила, но в последнее время я действительно не в лучшем виде. — Она помолчала и, опустив глаза, призналась: — Это все Артур Эшби. — При обычных обстоятельствах Шейла едва ли стала бы откровенничать с начальством, тем более жаловаться на своего бывшего мужа, но Томас Бридлингтон был не просто боссом, но и другом. — Знаете, Томас, иной раз мне кажется, что у Артура одна-единственная цель в жизни. Превратить мою жизнь в ад.

— Ну что ты городишь! — проворчал Томас. — Если Артур и мешает тебе жить, то лишь потому, что ты сама его постоянно провоцируешь.

— Да нет! У него просто прирожденный талант отравлять мне жизнь. — Шейла помолчала и тихо сказала: — Но я пришла к вам совсем по другому поводу.

— Знаю. — Томас вздохнул. — Завтра ты нас покидаешь.

Шейла молча кивнула.

— Пришла сказать последнее «прости»? — ухмыльнулся Томас.

— Вроде того…

— Надеюсь, когда ты напишешь свой бестселлер, ты к нам вернешься?

— Ну конечно! — с поспешностью ответила она. — Томас, вы же знаете, как я люблю свою работу. И вообще, я буду скучать.

— Верю-верю. Выше нос, прелестное дитя! — Томас погладил ее по голове. — Ну что ты раскисла?

— Вы же знаете, что мой бывший муж работает вместе с прокурором Сторнуэем над книгой о деле Стентона, — не поднимая глаз, пробормотала Шейла. — И теперь, боюсь, нам предстоит встречаться даже чаще, чем прежде.

— Послушай, я же тебе почти что в отцы гожусь! Мне-то ты можешь сказать: что, собственно, между вами произошло?

— Да ничего особенного. — Шейла пожала плечами. — Просто между нами всегда стоял и всегда будет стоять эгоизм.

— Говоришь, эгоизм? — переспросил Томас. — Чей же?

— Разумеется, его! — Она нахмурилась. — А почему вы спросили?

— Просто пришло на ум высказывание мадам де Сталь, — сказал Томас таким тоном, будто на днях беседовал с этой романисткой. — «Любовь — это эгоизм вдвоем».