Книга Неистовая страсть - Вирджиния Браун

Дженни кое-как откинула с лица волосы и поморщилась от боли — ей казалось, что путы все сильнее впиваются в ее руки и ноги. К тому же лежать на голых камнях было не очень-то удобно. А этот краснокожий, похоже, не собирался ее развязывать.

Решив, что глупо было бы молчать, Дженни закричала:

— Я требую, чтобы вы немедленно меня отпустили! И требую, чтобы вы доставили меня домой!

Индеец вновь к ней повернулся, однако промолчал. Дженни же, забыв о страхе, продолжала:

— Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в своих действиях. Если нет, то имейте в виду: к восходу солнца в Бракстоне поднимется переполох и меня начнут искать! Моя тетя сообщит шерифу, и он с отрядом добровольцев отправится на поиски. Так что вас ждут серьезные неприятности!

Эти ее слова не произвели на индейца ни малейшего впечатления.

— Вас поймают, мистер Данза, если это ваше настоящее имя. Да, поймают, и вы предстанете перед судьей, если только кто-нибудь не пожелает расправиться с вами до суда. Так что вас вздернут на виселице и…

Тут Данза вскочил на ноги и заорал:

— Ты когда-нибудь замолчишь или нет?!

Дженни заметила, что лицо индейца потемнело от гнева, но она уже не в силах была остановиться.

— Я не собираюсь молчать! — прокричала девушка. — Я не преступница, а вот вы… Если у вас есть хоть капля здравого смысла, вам лучше отпустить меня до того, как…

В этот момент индеец подбежал к ней, но Дженни еще громче закричала:

— Нет, не смейте ко мне прикасаться!

Она попыталась ударить его связанными ногами, но индеец, не обращая внимания на сопротивление девушки, с легкостью поднял ее одной рукой, схватив за запястья. В следующее мгновение он отпустил ее, и Дженни, не удержавшись на ногах, рухнула на камни. Из горла ее вырвался стон, и Данза, решив, что пленница уже не окажет сопротивления, снова склонился над ней. Однако Дженни, изловчившись, ударила его в лицо связанными руками. Данза вскрикнул от боли и, в ярости схватив девушку за волосы, откинул назад ее голову. Он держал ее в таком положении до тех пор, пока она не затихла.

— Отпустите же меня! — прохрипела Дженни, едва сдерживая слезы.

— С какой стати? — прозвучало в ответ.

— Потому что вы делаете мне больно, — сказала она первое, что пришло ей в голову.

— Ты блеешь как остриженная овца, — проворчал индеец и потащил девушку к костру.

Он уложил ее на землю, и Дженни тотчас же почувствовала, что возле огня гораздо теплее и уютнее. Покосившись на своего похитителя, она сквозь зубы пробормотала:

— Для индейца вы слишком уж хорошо говорите по-английски.

Данза опустился рядом с ней на корточки и смерил ее бесстрастным взглядом.

— Я хорошо говорю по-английски, когда очень стараюсь. И еще я говорю по-испански, а также на языке апачей. Эти языки гораздо мелодичнее вашего грубого английского.

Глаза Дженни округлились, она в ужасе уставилась на краснокожего. Ведь каждому техасцу было известно: апачи — самые жестокие из индейцев. Они разоряли фермы и дома и убивали не только мужчин, но даже женщин и детей. Дженни не раз слышала рассказы об апачах — они славились своей беспощадностью и не ведали ни жалости, ни милосердия. И вот теперь ей выпала участь стать пленницей такого свирепого воина.

— О Боже, — простонала девушка.

Данза же друг улыбнулся. Страх пленницы был ему на руку, и он решил, что следует припугнуть ее. Поднявшись на ноги, он вытащил из ножен нож и, взмахнув им, проговорил:

— Ты — моя пленница. Поэтому ты будешь делать то, что я скажу, иначе… — Он поднес лезвие к горлу Дженни, и она в ужасе содрогнулась. — Comprende, secorita?

— спросил индеец, переходя на испанский.

Девушка молча кивнула: жест индейца был понятен и без слов. Однако она по-прежнему не понимала, чего этот человек от нее хотел. Действительно, зачем он ее похитил? Собирался получить за нее выкуп? Или же решил сделать своей рабыней?

Дженни не знала, что ее ждет, и именно неизвестность пугала больше всего. Она покосилась на индейца, но тот уже снова уселся перед костром и, казалось, не замечал свою пленницу.

Стараясь не думать о худшем, Дженни попыталась сообразить, где они находятся. Но местность показалась ей совершенно незнакомой, и она в конце концов оставила бесплодные попытки сориентироваться. Даже при первых лучах зари ей не удалось узнать ни одной приметы.

Девушка время от времени поглядывала на похитителя, но он, похоже, по-прежнему был поглощен своими мыслями и не обращал на нее ни малейшего внимания Наконец, собравшись с духом, Дженни попыталась осторожно освободиться от кожаных шнурков, которыми были стянуты ее запястья и щиколотки. Но увы, при каждом движении путы все глубже впивались в ее кожу, причиняя ужасную боль, и Дженни вскоре поняла, что ей не удастся освободиться.

А потом она вдруг почувствовала, что стало холодно — повеяло утренней прохладой. И почти тотчас же Данза поднялся с корточек и принялся забрасывать костер землей. Повернув голову, индеец взглянул на нее, и ей вдруг почудилось, что он как-то странно усмехнулся.

«Но что же он собирается делать? — подумала Дженни. — Может, спросить? Впрочем, нет, бесполезно спрашивать. Если бы он хотел что-либо сообщить, то уже сделал бы это».

Еще труднее оказалось не задавать вопросов, когда индеец взвалил ее на широкую спину своего коня. Хуже всего было то, что вскоре она почувствовала непреодолимое желание ретироваться в кусты. Какое-то время Дженни терпела, наконец с мольбой в голосе проговорила:

— Пожалуйста, остановитесь на минутку.

Индеец взглянул на нее, однако никак не отреагировал на ее просьбу. Дженни молчала несколько минут, затем, не выдержав, заявила:

— Мне нужно немедленно сделать остановку! Остановитесь же!

Тут индеец наконец-то натянул поводья и вынудил жеребца остановиться. Спустив девушку на землю, он прислонил ее к скале и проворчал:

— От тебя никакого прока. Одни неприятности.

— А я не просила похищать меня! — выпалила Дженни. — И не просила, чтобы меня связывали!

Данза что-то проворчал себе под нос и, наклонившись, принялся развязывать шнурки, стягивавшие щиколотки пленницы. Сняв путы, он с невозмутимым видом растер ноги девушки, чтобы восстановить кровообращение. Потом вдруг пристально взглянул на нее и спросил:

— А ты не попытаешься убежать? Дженни отрицательно покачала головой:

— Нет-нет, не убегу.

Дженни едва держалась на ногах, так что при всем желании не смогла бы далеко уйти. Но когда она протянула Данзе связанные руки, он с усмешкой заявил:

— Достаточно того, что я развязал тебе ноги.

Девушка не стала возражать и направилась к ближайшим зарослям полыни. Но ее унижения на этом не закончились, так как Данза наотрез отказался отвернуться, хотя так поступил бы любой цивилизованный мужчина.