Книга Осень для ангела - Сергей Шангин

— А давайте его укокошим, — не в такт вмешался Франт. — Время бежит, а тут ненормальные работать мешают. Может он галлюцинация, а? У меня есть хорошенькое такое заклятье, любую фату-моргану развеет, к чертовой бабушке, дай ей бог здоровья!

— А ежели он не фата-моргана, подействует? — заинтересовалась Кудряшка.

— Все едино развеет, в пыль, на молекулы, разнесет светом на тыщи километров! Ну, дак как, читать заклятие?

— Эй-эй-эй, без глупостей! — обеспокоился Иван Васильевич.

Кто их знает этих хулиганов, вдруг и в самом деле развеют, всякие придурки нынче по свету гуляют. Начитаются новомодных книжек про древние обряды, возомнят себя великими магами и волшебниками и давай в бубен стучать, всякие каракули на стенах рисовать, типа знаки магические. Глупость конечно, а вдруг сработает? С психами нужно деликатно работать, лучше убеждением, лучше договориться.

— Давайте по-хорошему, я вас не видел, вы сюда не приходили и не будем вмешивать милицию!

— Милицию?! — одновременно переспросили хулиганы.

Их лица осветились довольными ухмылками, они покивали друг другу, таинственно перемигнулись и разом пропали, словно их не было.

* * *

— Уф-ф-ф, кто бы знал, что и на таких придурков милиция влияние имеет! — облегченно выдохнул Иван Васильевич, изрядно струхнувший к тому моменту и не знавший каким образом выйти из тупиковой ситуации без ущерба для репутации и мирной жизни кладбища.

— Товарищи души, сохраняйте спокойствие! Все в порядке, безобразия устранены без вмешательства, так сказать, сил правопорядка. Можно на сегодня уже и отдохнуть! Предлагаю всем разойтись по местам проживания и…

Не успел он закончить фразу, как в конце аллеи замелькали разноцветные огни мигалок, завыла сирена и на бешенной скорости подлетела милицейская машина. Открылись двери и к Ивану Васильевичу ринулись три бравых милиционера с дубинками в руках.

— Это вы, гражданин, милицию вызывали?

— Я? Я не вызывал! — Иван Васильевич лихорадочно вспоминал, каким это образом он умудрился вызвать наряд милиции на кладбище, если телефона под рукой у него не было.

— Может, Петрович крики мои услышал и вызвал милицию? — мелькнула спасительная мысль в голове Ивана Васильевича.

— Я это, я вызывал! — неожиданно согласился он. — У нас тут безобразия нарушают, хулиганы шабаш творят, души пытаются… — он прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего.

— Товарищ, а вы часом не пьяны? — поинтересовался лейтенант. — Что-то мне вид ваш не нравится и водкой от вас разит за километр.

Иван Васильевич с ужасом почувствовал, что и на самом деле в воздухе висит оглушительный аромат перегара. Убойный духман, словно рота солдат выпила цистерну спирта и сейчас храпит под каждым кустом, вдыхая чистейший кислород, а выдыхая ужасный перегар. Стыд-то какой, он же совсем чуть-чуть, буквально сто пятьдесят грамм, чисто для профилактики простуды принял на ночь. Неужто водка паленая?

— Так-так, — лейтенант постучал дубинкой о ладонь, — развлекаемся значит? Водку пьем, милицию вызываем, на общественность клевещем? А не желаете ли в отделение прогуляться? Или документики, к примеру, предъявить? Вы кто такой, что делаете в столь поздний час на кладбище? Па-а-а-а-прашу предъявить документики! — неожиданно взвизгнул лейтенант как-то по-женски.

Иван Васильевич вздрогнул от неожиданности и моргнул. Рука его сама собой потянулась к внутреннему карману, хотя он отчетливо знал, что нет там никаких документов. Но, моргнув, он почуял неладное — в тот момент, когда глаза почти закрылись и почти открылись, образы милиционеров стали неясными, словно раздвоенными. Заколыхалась маревом зыбким и сама машина. Иван Васильевич прищурился, ущипнул себя за ухо и совершенно отчетливо увидел, что его дурят.

Вместо машины и трех милиционеров перед ним кривляются все те же хулиганы. Поверх них, словно маскарадные костюмы натянуты образы милиционеров, но при моргании «костюмы» и «тела» раздваиваются. Клоуны, не подозревая, что обман раскрыт, продолжали нагло наступать на Ивана Васильевича, требуя его немедленной капитуляции и позорного бегства.

— Чур-чур меня, сгинь нечистая сила! Как роса в туман, сгинь ночной дурман, от зари-красы прячься злой обман! — выкрикнул он неожиданно вспомнившиеся ему слова бабки Маланьи, считавшейся у них на селе ведьмой.

Мальчонкой босоногим он мно-о-о-го тех стишков запомнил и часто повторял, но без особого толку. Хотя по заверениям самой бабки Маланьи были заклятиями верными и сильными. Видать не было у него тогда нужного настроя или опыта жизненного, не было в словах нужной силы.

А сейчас, только он те слова произнес, как морок развеялся и остались хулиганы без прикрытия, пропадом пропал автомобиль милицейский, угасли огни мигалок разноцветные, утихли сирены.

* * *

— Упс-с-с, а король то голый! — смачно сплюнула Кудряшка, испортив светлый образ нежной дамы. — Что-то мне подсказывает, что мы в дерьме, господа.

— Что же ты, голубчик, сразу не сказал, что ведьмачишь потихоньку? Лицензию покажи! Что стоишь, как вкопанный, нету лицензии? Нарушаем значит? А за нарушения статья имеется и наказание соответственно. Так что…

— Какую лицензию, чего мелете то? Сами вы колдуны-шаманы! А ежели и ведьмачу, как вы выражаетесь, так только в целях самозащиты, а это никому не запрещено, по любому закону!

— По-хорошему не хочешь, заклятиями швыряешься, добрых слов не понимаешь, — загибала пальцы Смерть. — И что с тобой делать прикажешь?

Она погладила рукоять косы, глянула на острие, потом на Ивана Васильевича и вздохнула.

— Как говорят у вас в рекламе — при всем богатстве выбора, решение одно! Завещание заготовил? Родственники есть, чтобы попрощаться там, последние распоряжения отдать? Ты не стесняйся, случай у нас особый, могу одно желание на выбор исполнить, кроме…

— Хочу, чтобы вы немедленно убрались туда, откуда явились! — не дослушав крикнул Иван Васильевич, страстно желающий, чтобы все происходящее оказалось бредовым сном.

— … кроме этого! — закончила Смерть, улыбнувшись.

— Но почему? Это несправедливо! Вы сами сказали — любое желание!

— Бессмысленное желание. Мы уйдем, других пришлют. Пока проблема не устранена, ей будут заниматься. Мы лучше, потому что уже в курсе. Другие даже разговаривать не будут, просто зачистят территорию и устранят проблему в корне.

— В корне, это как? — встревожился Иван Васильевич.

— Чтобы гангрена не распространялась, что делают? Отсекают причину. Я доступно выражаюсь?

— Причину-у-у? То есть…

— Вот именно, вы быстро схватываете суть, сразу видно умного человека. Другой бы начал плакать, стенать, молить пощады, а вы… Молодец, ценю! Да что там, уважаю! Мало таких вот осталось, все больше хлюпики, слабаки.

— Так я же… мне собственно… так вот значит! — Иван Васильевич окончательно загрустил.