Книга Молоко, сульфат и Алби-Голодовка - Мартин Скотт

Крутясь и изгибаясь, чтобы получше себя рассмотреть, я проливаю пиво на соседа.

Джун на концерте совсем неплохо. На таком сборище она впервые. Джун девушка одинокая, часто вынуждена пресекать нахальные взгляды и иногда попытки познакомиться – это достигается концентрацией на образах двух застреленных в Америке мужиков и проекцией этих образов на тех, кто в надежде поглядывает на нее. Вроде бы срабатывает. В крайнем случае Джун всегда может поколотить обидчиков, поэтому обычно не сильно беспокоится.

Какой-то тип стоит рядом у стены, но к ней не цепляется – может, потому, что так занят разглядыванием своего отражения, что не обращает внимания на Джун. Внезапно, по причине разве что полного идиотизма, он проливает на нее пиво.

Джун совсем не в восторге от пива, текущего по ноге.

– Кретин, ты зачем это сделал? – спрашивает она.

Тип расстраивается так жалобно и даже непроизвольно отшатывается, лицо странного цвета бледнеет, он усиленно извиняется, предлагая купить ей еще пива, пока до него не доходит, что он пролил свое. «Какой идиот», – думает Джун.

Китаец ложится в постель и, скучая, размышляет о своем бизнесе: о его расцвете, о конкурентах, о возможных неприятностях и тому подобном. Завтра он свяжется с приятелем, у которого свое детективное агентство, и попросит его разыскать Алби-Голодовку.

Мысли китайца перескакивают с бизнеса на личную жизнь. Ему кажется, что она отсутствует как класс. Почему-то работа не позволяет знакомиться с девушками его мечты, в последнее время его это сильно беспокоит. Китаец не отказался бы уже остепениться с милой девушкой из хорошей семьи. Он хотел бы выстроить собственную хорошую семью, хотя понимает, что его работа, наверное, не понравится родителям девушки, но он обязательно что-нибудь придумает.

В клубе, которым он владеет на паях, китаец знакомится с девушками из богатых семей, но абсолютно не хочет жениться на завсегдатае ночных клубов.

Он подумывает, не разместить ли объявление в газете, но это невероятно трудное решение, да к тому же сильный удар по самолюбию. Каждую неделю китаец просматривает страницу одиноких сердец в нескольких газетах и журналах, в надежде, что там появится девушка его мечты, но она не спешит. Кроме того, он вовсе не уверен, что хотел бы знакомиться с девушкой, которая размещает объявления в журнале. А еще ему кажется, что правильная девушка не ответит на объявление.

Поэтому до поры до времени он оставляет эту идею и подумывает завести новые интересы, чтобы расширить круг общения. Поставленная на широкую ногу торговля наркотиками создаст некоторые препятствия, наверное, придется лгать о работе. Проблема крутится в его голове, решение никак не приходит, и он засыпает несчастным.

Роль Фрэн и Джули в сегодняшнем Действе сыграна, и они принимаются за наркотики. Уже сильно, благодаря Алби, наглотавшись спидов, они спускают все деньги на алкоголь в баре и пристают к знакомым с просьбами пыхнуть. К моменту появления на сцене следующей группы девицы уже совершенно улетели. Остекленевшие глаза дополняются речью, совершенно неразборчивой для тех, кто не находится в таком же состоянии, – для таких же эти слова наполнены высшим смыслом.

Сегодня вечер оставит их без пенса в кармане, но если не развлекаться, зачем вообще человеку деньги? Им абсолютно, абсолютно наплевать, потому что они выживут, в каком бы состоянии ни оказались завтра утром, зато сегодня у них будет чудесный вечер.

Фрэн желает наехать на группу на сцене за то, что она сама не в их рядах, но передумывает и идет за Джули в бар. Там продают баночное пиво и чай, кипятящийся на старой плите в огромной кастрюле, что очень неуместно на концерте, но по крайней мере этот напиток легален.

Я пролил пиво на злобного орущего монстра, такая ведь может и избить, я готов умолять ее угомониться. Я убежал бы отсюда с превеликим удовольствием, но внезапно люди зажали меня так, что не вырваться. Извинения путаются и теряются в общем шуме, я полнейший идиот, какого черта мне надо было проливать на нее пиво и почему она устраивает из этого такую трагедию? Или это я устраиваю трагедию? Я знаю, что все смотрят и смеются надо мной, кто этот безнадежный неумеха, обливающий зал пивом, немудрено, что он один, кто ж захочет показаться на людях с таким чучелом?

– Я болен, я не виноват, – говорю я вроде как примирительно, однако приходится орать, и это разрушает эффект. Она все еще взбешена и просто излучает жестокость. В моей голове возникают образы мертвецов, лежашлх вокруг нее, и я совершенно бесплатно предлагаю спидов – мол, вот какой я славный человек.

Она не знает, что такое спиды, но уже не так раздражена. Я растолковываю ей, что это наркотик, она спрашивает, что он делает, и я пытаюсь объяснить, но, видимо, как-то не очень успешно. Я бросаю еще один взгляд на свое отражение и тяжко вздыхаю про себя. Очень трудно объяснять кому-то про ощущения другого человека, говорю я, как раз вчера я читал об этом книгу.

– Спинозу? – спрашивает она.

Я озадачен.

– Или, может, Кьеркегора?

Она что, смеется надо мной? Нет, не похоже, потому что она пускается в разглагольствования о том, как сложно объяснить кому-то субъективное впечатление и еще что-то в том же духе.

Очень здорово: меня забросили Фрэн и Джули, Джока на горизонте не видно, зато теперь можно с кем-то поговорить.

Эта женщина на философии собаку съела.

Джун слегка озадачена тем, как ведет себя человек, который ее облил. Он ужасно долго извиняется и, похоже, волнуется за свою жизнь.

Зачем-то он предлагает ей наркотиков. Джун отказывается, она ничего не знает о веществах, но готова с ним поговорить, ей одиноко, и он, как ни удивительно, несмотря на странный цвет кожи и постоянные косые взгляды через плечо, вовсе не противный.

Завязывается не очень бурная, но все же беседа о философии, которая сама по себе гораздо интереснее группы на сцене. Они разговаривают, потом беседа затухает, этот человек растворяется в толпе, и Джун опять остается сама по себе. Почему-то сегодня ей это не в радость, хотя обычно она любит одиночество.

By больше не заботит его поражение, он смеется над собой за то, что на секунду расстроился из-за сенсационной победы Чена. Умиротворенный медитацией, он сидит перед чистым листом бумаги, у ног аккуратно разложены краски и кисти. Как только By почувствует единение с инструментами, он напишет картину.

Концерт. Я сбегаю от своей собеседницы. После моих извинений выяснилось, что она вполне приличный, вовсе не агрессивный человек, и ко всему прочему знает о философах все на свете. Я бы поговорил с ней подольше, но сдается – мне, что я ей быстро наскучу, а я ох как ненавижу беседовать с людьми, которым со мной скучно.

На самом деле я боюсь, что она уже сочла меня занудой, поэтому смываюсь и вяло ищу у кого бы стрельнуть сигарету. Я, конечно, мог бы и свои купить, но это означало бы, что я потерпел фиаско и не бросил курить.