Книга Аграмонт - Валерия Спиранде

Проход закрывает каменная плита с тремя углублениями. Чтобы попасть в хрустальное царство, в эти углубления надо вставить священные камни — Смарагд кокиров, Опал горонов и Аквамарин цоров. Но чтобы камни стали ключом, мой прадед придумал дополнительную защиту. Он создал флейту времени. На ней надо сыграть мелодию вечности. Камни начнут вибрировать, каждый по-своему, и эта вибрация разобьет каменную плиту. Флейту времени и мелодию передают в королевской семье из поколения в поколение, от одного правителя к другому. И теперь этот инструмент у меня. Вокруг Цитадели Конталиан построил город и долго в нем правил.

А теперь вернемся к нашим временам. Знаешь, чего хочет Гонандорф? Он хочет собрать все священные камни, жениться на мне, чтобы, став полноправным членом королевской семьи, завладеть флейтой времени и добраться до Золотой Трифорсе. Трифорсе, как ты, наверное, знаешь, может исполнить три любых желания своего обладателя. Три желания Гонандорфа сделают его бессмертным, богатейшим и единственным властителем Аграмонта.

Все это я поняла, когда стала следить за своим опекуном. Кроме занятий колдовством он каждый вечер с наступлением темноты отправляется в Цитадель Времени. Ему, как временному правителю, теперь открыты все двери. Сначала он изучал летописи, хранящиеся там. Потом пытался разбить каменную плиту своими чарами. Но мой прадед именно от таких вот злодеев ее и поставил, поэтому ничего у Гонандорфа не вышло.

Тогда он пытался убедить народы-хранители отдать священные камни ему, якобы на хранение. Выкрасть-то он их не может: ведь границы миров могут проходить только кокиры, а Гонандорф — человек. И даже магия не смогла помочь ему в этом. Получив письменные отказы, он направил свое волшебство на то, чтобы вынудить эти народы согласиться.

У горонов он вызвал горные обвалы. Гигантские валуны завалили вход в пещеру Додонгос, где образуются съедобные камни, которыми питаются гороны. Теперь их народ голодает. У короля цоров он похитил дочь. С помощью своих сил Гонандорф заточил маленькую Руто в подводную темницу. И страданиям короля и его подданных теперь нет предела. Убив мудрого наставника кокиров, мой опекун надеется сломить волю лесного народа. Но пока, несмотря на все страдания, три народа-хранителя продолжают отказывать Гонандорфу. Хотя, если им не помочь, сложно предположить, как долго это может продлиться.

Ты, Алин, должен спасти от этих напастей горонов и цоров. Кокирам, к сожалению, наставника уже не вернуть. Правители всех трех народов знают об Избранном. Они отдадут тебе священные камни. Тогда возвращайся ко мне. По поводу флейты времени не беспокойся. — Принцесса усмехнулась. — Даже если бы мой опекун не был так уродлив, я все равно не стала бы его женой. Его мысли, его сны, его мечты, само его дыхание так пропитаны злобой и жаждой власти, что он вызывает во мне лишь отвращение и страх.

Элъда на минуту замолчала. Потом вдруг вскинула на Алина лукавый взгляд и улыбнулась:

— Только по дороге к горонам зайди на ферму. Там, по-моему, кто-то тебя очень ждет. Это тебе по дороге. А теперь ступай.

Принцесса, не попрощавшись, отошла от окна. Алин подумал, что все же она не лишена некоторой надменности. Что-что, а здороваться и прощаться надо в любом случае, кем бы ты ни был.

Только Алин собрался уходить, как прямо рядом с ним появилась женщина в доспехах — та самая, что снилась ему. В его сне она спасала… да, конечно!.. она спасала Эльду. Теперь он в точности вспомнил свой страшный сон.

Женщина была сложена, как истинный полководец. Ее сильные ноги уверенно упирались в землю. Руки были сложены на груди. Гордо вскинутую голову украшал серебристый шлем, короткие белоснежные волосы были едва видны из-под него. Взгляд женщины неотрывно изучал Алина. Ему даже показалось, что она смотрит куда-то вглубь его, в его мысли, в его душу. «Возможно, это личная телохранительница Эльды», — предположил Алин.

— Здравствуй, Алин. — У женщины оказался удивительно бархатный низкий голос. — Я — могущественная Импа, хранительница времени, няня принцессы Эльды.

Сложно сказать, что больше поразило мальчика — то, что эта воительница хранит время, или то, что она является няней. Раньше он представил бы себе в роли хранителя времени какого-нибудь милого седовласого старца, а в роли няни — полную, улыбчивую немолодую женщину. Что это за мир, в котором хранить время и воспитывать детей надо в доспехах?

Словно прочитав его мысли, Импа улыбнулась:

— Время, Алин, — самая большая ценность. Владея им, ты можешь состарить и омолодить. Ты можешь вернуться в прошлое, чтобы не дать умереть кому-то доброму или злому — или не дать ему родиться. Ты можешь управлять историей народов и жизнью отдельного человека. Ты можешь добавить недостающую минуту в событие, которое способно перевернуть мир.

Но все в этом мире взаимосвязано. Изменив что-то, ты не властен предугадать далекие последствия. Изменив что-то, ты меняешь все. Смерть одного хорошего человека может стать причиной появления мира и процветания народов, хотя близкие все равно будут оплакивать его и никогда не согласятся с тем, что его гибель была нужна. Поэтому я охраняю течение времени от всех — и от добрых, и от злых.

А няней в королевской семье я стала по указу ее основателя, короля Конталиана. Он считал, что мудро управлять народом может лишь тот, кто понимает многогранность всего происходящего и чувствует ответственность за каждое свое решение. За воспитание этих качеств у юных наследников престола я и отвечаю. Ну и, кроме того… — Импа усмехнулась, — я не дам принести какой-то вред юному наследнику. А когда вырастет, он и сам будет способен позаботиться о своей судьбе. А теперь, Алин, я помогу тебе вернуть немного времени, потерянного в течение этой длинной беседы.

Импа легко подхватила мальчика, и через мгновение они оказались перед фермой. Алин хотел было поблагодарить хранительницу времени, но ее уже и след простыл.

* * *

Зайдя на ферму, Алин вновь встал перед выбором — в какую из многочисленных построек пойти искать хозяев. Где находится хлев, он помнил с прошлого раза. Теперь он отворил другую дверь. В этом строении явно располагался птичник. Алина окружили десятки кур. Помня о первом знакомстве с этими птицами, Алин с ужасом представил себе, что будет с ним, если все они заголосят. Но куры почему-то только кудахтали.

«Возможно, они словоохотливы лишь сразу после появления на свет?» — подумал мальчик.

Птичьи перья, которые потревоженные куры заставили порхать по воздуху, медленно опускались на пол. И теперь Алин заметил просыпавшегося Талона. Судя по лукошку, стоявшему рядом, фермер пришел в птичник за яйцами. Присел на пол и… как всегда, заснул. Но теперь, по счастью, уже выспался и тер глаза. Талон сладко зевнул, заметил Алина и вдруг оживленно заговорил:

— О-о-о! Дорогой друг! Это ты помог моей дочери найти меня и разбудить до рассвета! Малон отругала бы меня, но она так увлеклась рассказом о тебе, что об этом забыла. Я уже знаю, что ты Алин, что ты самый смелый, самый красивый и… самый умный.