Книга Вещий князь. Книга 8. Щит на вратах - Андрей Посняков

Хельги улыбнулся.

— Вот построят переправу — снижу. Что еще?

— Да больше ничего интересного. — Поднявшись с кресла, Сельма подошла к окну, все такая же стройная, белокожая, с глазами, как воды фьорда. Темные волосы ее, распущенные по плечам, на лбу были стянуты золотым обручем с рунической надписью-оберегом.

— Ишь, все льет, — покачала головой княгиня. А Хельги уже неслышно, совсем по-отрочески, подкрался сзади, обнял, поцеловал в шею. Сельма довольно потянулась, стрельнула глазом. Хельги быстро расстегнул фибулы на плечах супруги — неслышно упал к ногам тяжелый сарафан из толстой ромейской ткани. Князь расстегнул пуговицу сзади, на воротнике рубашки. Сельма, смеясь, заложила за голову руки. Полетела на лавку стянутая через голову рубаха, обнажая стройное белое тело — ничуть не потолстела Сельма, несмотря на все беременности. По-прежнему все так же красива… Эх! Больше ни о чем не думая, князь повалил супругу на широкую лавку…

А чуть позже в дверь осторожно постучали. Хорошо — супруги успели уже одеться, а ведь дверь-то так и не подумали закрыть на засовец. А вдруг бы заглянул кто? Впрочем, заглянул бы, так пусть бы завидовал. Поцеловав мужа на прощание, Сельма шмыгнула в соседнюю светлицу.

— Входи. — Усевшись на лавку, князь посмотрел на дверь.

Вошел тиун Ярил Зевота, высокий молодой человек двадцати четырех лет, с тщательно подстриженными в кружок волосами, в длинном варяжском плаще поверх кафтанца, с золотой серьгой в левом ухе.

— Что-то ты и не вымок. — Хельги внимательно взглянул на вошедшего. — Поди, днем еще пришел?

— Нет, князь, вечером, — покачал головой тиун. — Да ты взгляни в окно — дождь-то уже кончился.

И впрямь, Хельги и не заметил, как налетевший ветер разогнал тучи, расчистив дорогу для сверкающей чистой лазури, а затем и быстро обретающих темно-синий цвет сумерек.

Отойдя от окна, князь посмотрел на тиуна.

— Почто так поздно пожаловал?

— Так ты сам же велел докладывать обо всех странностях, княже!

— А что — есть таковые? — Хельги насторожился. — Опять волхвы куролесят? Ужо, дождутся, поприжму я им хвосты!

— Нет, князь, не волхвы. — Ярил помолчал. — Не знаю, как и сказать… В общем, так. Один ромейский купец — имя еще не знаю, ведаю только, что ромей, — скупает на торгу красивых девок.

Князь чуть было не расхохотался — эка невидаль, да вполне обычное дело, за тем ромеи и приезжают, за рабами да за лесом, медом с воском, мехами. Хотел было посмеяться, хотел… да удержался от смеха, сообразил — было б обычное дело, не докладывал бы о нем тиун, значит, узрел, учуял что-то такое…

— Ну, говори, говори, Яриле!

— Понимаешь, княже, встретился тут мне Харинтий Гусь, ты его знаешь, купчина изрядный, всем гостям гость, так вот, жаловался Харинтий на купчишек, что у него из-под носа «живой товар» увели.

— Это ж надо! — не выдержал князь. — Самому Харинтию дорожку перебежали? А не боятся, что ноги выдернет?

— Вот и я о том. — Тиун кивнул. — Чтобы увести товар из-под носа у такого человека, как Харинтий, нужны веские основания.

— Спешил, значит, неведомый пока нам ромей.

— И я так мыслю! Но вот куда спешил? Вроде караван в греки еще не скоро отчалит, не время, одному на пороги соваться — товар и ладьи погубить, не пороги, так разбойные люди достанут…

— К чему тогда спешка?

— Вот и я думаю… Странный случай, потому и докладываю. Хотя, конечно, может, и ничего, мало ли у кого какие надобности возникают — торговое дело не простое…

— Может быть, и так, — кивнул князь. — На всякий случай ты его установи да вели присмотреть своим людишкам. Мало ли…

— Так и сделаю, князь. И сам думал… да вот сомневался пока, стоит ли?

— Как Мечислав-людин? — Хельги вспомнил о проблемной корчме, в которой, случалось, и убьют, и ограбят, и в кости сыграют бесчестно — обчистят залетного гостя, как липку. Бывало и похуже, да что там говорить, сам Ярил в свое время озорничал в Мечиславовой шайке.

— Затихарился Мечислав, — усмехнулся тиун. — Сидит — тише воды, ниже травы. Ну, людишки его пошаливают, конечно, не без этого, но так, по мелочи. В колпачки, в кости, да по закоулкам худым промышляют. Ничего необычного.

— Ну, ты все равно наблюдай, людишек ведь в корчме хватает?

— Хватает. — Ярил хохотнул, похвастал: — Каждый второй служка доносит, не считая каждого первого.

За окном, забранным тонкой слюдой, смеркалось. Князь хлопнул в ладоши — вбежавший слуга-челядин проворно зажег свечи в бронзовых высоких подсвечниках. Принесли хмельной квас, пироги, каши, заедки, красное ромейское вино. Хельги лично налил в серебряный бокал, протянул тиуну.

— Испей на дорожку.

— Благодарствую, княже.

Выпив, Ярил поклонился и, испросив разрешения, покинул покои. Слышно было, как прогрохотали копыта по вымощенному дубовыми плашками двору. Хельги снова подумал о странной покупке ромея. А может, не так уж и все странно? Может, высмотрел гость девок-холопок покрасивей да поработящей, да и прикупил с должной поспешностью, чтоб другим не досталось. Да, наверное, так оно и есть, зря напряг Ярила, пускай бы лучшее волхвами занимался. Так он ими и занимается, а не доложил сейчас — так, верно, нечего было докладывать. Значит, все спокойно среди волхвов. Вот уж поистине буйная братия! Ох, не зря они притихли, наверняка замышляют что-то. Завтра же приказать Ярилу — пусть бросает этого купчишку с девками и переключается на волхвов. Как говорил старый дружок христианин Никифор — в тихом омуте черти водятся. Скоро должен бы приехать Никифор за книгами, изрядно уже накопилось свитков для его новой обители под Ладогой. Приедет — обрадуется. А за волхвами, конечно, глаз да глаз нужен, бывали уже случаи…

Единым махом допив оставшееся в кубке вино, Хельги бросил в рот сушеную сливу и направился в опочивальню.

Константинопольский купец Георгий Навкратор напрасно ругал прислугу — не были они ни в чем виноваты, кто ж знал, что не убежала с ладьи проклятая крыса, хоть и не было уже ей поживы, покусала-таки недавно купленную красавицу деву, та теперь плакала-рыдала — больно девице было и страшно.

— Да вы ж, когда палубу настилали, неужто не заметили крысу? — ругался купец. Толст был купчина, дородист, голос имел громкий, как иерихонская труба, ругань его далеко разносилась по пристани, слышно было не только на ромейских судах, но и дальше — на варяжских, словенских, кривичских. Всем Бог наградил Георгия, и ростом, и статью, и голосом, только вот волос совсем не дал — давно повыпадали, да и были ли? Так и сиял купец блестящей лысиной, впрочем, зато борода была что надо — густая, черная, Георгий ее специально не подстригал — гордился. А лысина, что ж, — под шапкой ее не видно, а веселые константинопольские девки внимания на нее не обращают, что за дело до облика клиента — лишь бы. платил. А платил Георгий Навкратор щедро, золотишко водилось. Купец рано овдовел, детишек Бог не дал, вот и жил для себя, не особо утруждаясь церковной моралью, больно надо! Отписать какому-нибудь монастырю денег — монахи уж всяко его душу отмолят. Да из чистилища — прямо в рай под белы рученьки. А как же? Как говорится — все схвачено, за все заплачено. Так и жил Георгий — весело, а с конкурентами жесток был, вплоть до убийства. Бывало, и нанимал пиратов, чтоб отпугнуть соперников, а те уж с удовольствием жгли кораблишки, получая двойную оплату — и добыча им шла, и серебро Навкратора. Пожалуй, из тех, кто торговал по побережью от Смирны до Александрии, не было купца удачливее Георгия, уже пять его скаф — тяжелых палубных кораблей из тех, что называют «круглыми», — упрямо бороздили Средиземное море, с каждым рейсом принося хозяину недюжинную прибыль. Полученные деньги купец частью прятал, частью пускал в дело, а значительную часть тратил на кутежи и прочие непотребства. Не было такой гетеры в Константинополе, которая бы не знала Георгия Навкратора! А сколько продажных девок перебывало в его доме, расположенном близ амастридского форума?! Не пересчитать, как ни пытайся. И никто из гетер так и не запал в душу, хотя попадались и довольно интересные экземпляры, вроде нумидийки Фатии. Никто, кроме одной… Да и гетера ли то была? Скорее, колдунья. Купец познакомился с нею на ипподроме, когда возница в голубой тунике пришел первым, на полголовы опередив «зеленого». О, чудо, сам базилевс приветствовал победителя! Как оказалась рядом с Георгием эта женщина, закутанная в мантию из дорогой, затканной тонкой золотой нитью, ткани? Судя по виду — отнюдь не из простых. Купец сразу же сделал стойку — попадались в его коллекции любовницы и из благородных.