Книга Вдовы по четвергам - Клаудиа Пиньейро

Глава 11

Ромина и Хуани познакомились на детской площадке. Хотя они и ходят в одну и ту же школу, но раньше не встречались. Познакомились они вечером. Хуани приехал туда один, на велосипеде. Он из тех немногих детей, что появляются на площадке без сопровождения взрослых. С остальными всегда кто-то бывает. Какая-нибудь «девушка, что присматривает за детьми». Или домашняя прислуга. У Хуани нет никого, то есть раньше была няня, а теперь нет, осталась только женщина, которая убирается дома по утрам, но утром он уходит в школу. Мальчишки раскачиваются на качелях слишком быстро. Иногда цепи, на которых подвешены качели, заплетаются и потом раскручиваются. Ромина не смотрит на них, чтобы не закружилась голова. Она сидит в песочнице и рисует веточкой на песке. Рисует дом и реку, а потом стирает. Очень высокий мальчик перевесил качели на верхнюю балку, подальше от земли. Антония покачивает Педро на детских качелях и болтает с другой служанкой. Они говорят на одном языке и в то же время как будто на разных. Высокому мальчику стало скучно, и он ушел. Хуани занял его качели. И сам их раскрутил. Он качается один. Две девочки дерутся из-за вторых качелей. Одна, в вышитых джинсах, хватает за волосы другую, в розовом платье. Та плачет. На них не смотрит никто, кроме Ромины. Девочка ревет еще сильнее. Потом кричит. Тут подходят две няни, которые должны за ними присматривать.

— Ну что ты за чертенок, — говорит одна из них той девочке, которая не плачет. — Дай покачаться своей подруженьке, пусть она не плачет.

Но девочка не хочет уступать. Другая, в розовом платье, снова хнычет. Хуани слезает со своих качелей и предлагает их плачущей девочке.

— На, качайся, — говорит он.

Ромина наблюдает за этим, рисуя что-то в своей песочнице.

— А я хочу другие, — отвечает девочка.

Хуани подталкивает свои качели к другой, той, что не ревет, и предлагает ей поменяться с плаксой. Девочка не соглашается. Хуани злится и раскачивается все выше и выше.

— Я все расскажу твоей маме, — говорит няня той девочке, что не плачет и не выпускает качели из рук.

— Дура, — отвечает ей девочка и убегает.

Плакса перестает хныкать и бежит за ней. Они топчут рисунок Ромины. Лезут на желтую горку, катятся вниз, смеются. Няни возвращаются обратно на скамейку — болтать. Одна жалуется на то, что хозяйка не позволяет ей спать днем, в сиесту, а от этого у нее отекают ноги. Хуани раскачивается все выше. Ромина наблюдает за ним. Она стерла веткой растоптанный рисунок и снова смотрит на мальчика. С ее места кажется, что Хуани своими коричневыми ботинками почти касается неба. Не долетает до него совсем чуть-чуть. Ромина встает и подходит к соседним качелям. Садится на них. Начинает раскачиваться. Когда она раскачалась почти как следует, Хуани вдруг прыгает с высоты на песок. Его качели продолжают летать туда-сюда, но уже по инерции. Ромина тоже хочет спрыгнуть, но никак не решается.

— Давай, ничего с тобой не будет! — кричит ей Хуани снизу.

Она нерешительно раскачивается туда-сюда.

— Давай, я тебя жду.

И Ромина прыгает. Она летит по воздуху, и ей впервые после переезда из провинции Корьентес становится легко-легко. Она падает на песок и ударяется ногой. Хуани помогает ей подняться.

— Больно? — спрашивает он.

— Нет, — отвечает она и смеется.

— Как тебя зовут?

— Рамона, — выводит она на песке.

Глава 12

Стоять на входе, у первой лунки, и смотреть на вроде бы без конца и края расстилающуюся зелень — одна из тех привилегий, которую мы, живущие в Лос-Альтосе, иногда недостаточно ценим. До тех пор пока не утратим ее. Человек привыкает ко всему, даже к чуду. Многие из нас месяцами не прогуливаются по полю около хотя бы одной из восемнадцати лунок, будто совсем не важно, что они там есть — в нескольких метрах от дома и в полном нашем распоряжении. Не нужно быть гольфистом, чтобы наслаждаться естественной красотой. Естественной — потому что это луг, деревья и водоемы. Но и не вполне естественной — потому что этот пейзаж не существовал до нашего прихода. Раньше здесь было болото. Площадку спроектировал инженер Перес Эчеверриа, известный своей площадкой для гольфа в южной зоне. Говорят, что план он составил, совершая на вертолете облет рощи, которую потом вырубили. Сейчас невозможно представить, что на месте наших зеленых лужаек когда-то было болото. Сейчас здесь растут деревья, специально привезенные из нескольких питомников. Кусты высаживали с учетом требований ландшафтного дизайна, раз в сезон их подновляют, а каждую неделю подстригают. По ночам включается автоматическая система полива. Применяются удобрения, гербициды и пестициды. А вот ручей у лунки номер пятнадцать тек и раньше. Но мы его очистили. Теперь, благодаря обработке воды и специальным водорослям, которые насыщают экосистему кислородом, ручей стал сине-зеленым. Но рыбы, обитавшие там раньше, до очистки, исчезли. Это были рыбы без названия, какие-то черные карасики. На их место мы заселили оранжевых рыбок, они расплодились и теперь стали настоящими хозяевами ручья. А еще нутрии и утки. Хотя в последние годы уток и нутрий становится все меньше. Говорят, будто кто-то на них охотится. Для того чтобы потом съесть. Но это маловероятно. Обслуживающий персонал, садовники, кэдди, что подносят клюшки для гольфа, и прочие, даже если бы и решились на такое, все равно не смогли бы пронести свою добычу мимо охраны. Как-то раз поймали одного кэдди, который перекинул убитую утку через стену своей жене. Он сказал, что эту птицу случайно сбили сильным ударом мяча у лунки номер четыре. Конечно, ему никто не поверил — женщина, стоявшая по другую сторону ограды, только что кастрюлю с собой не притащила. Комитет по гольфу и комиссия по охране окружающей среды вместе завели на него дело.

Наши озера на самом деле — сохранившиеся остатки того самого болота. Но никто об этом не задумывается. Площадки для гольфа без водоемов не бывает. Чтобы избежать подтопления, с помощью системы насосов воду из болота отвели в каналы и затем по сложной системе труб вывели за пределы поселка. Иногда муниципальные власти жаловались, что теперь в Санта-Мария-де-лос-Тигреситос начались проблемы с водой, но потом провели несколько встреч между их администрацией и нашей и как-то проблему решили. Это ведь все равно что обвинять Кордобу в затоплении Санта-Фе.

Надо было провести кое-какие работы, больших денег не требовавшие. Последним новшеством на площадке для гольфа стали биотуалеты, которые появились, как только женщины тоже начали играть в гольф. Мужчина может справить нужду где угодно: за деревом, за кустами, иногда даже прямо на поле для гольфа. А женщина — нет.

Газон на поле для гольфа сеют заново каждый год. Не всякий клуб может этим похвастаться. Обычно там обновляют лишь траву около лунок. А тут грины засевают сортом pencross, а фэйрвеи — газонной травой.

В общей сложности, если суммировать стоимость оборудования, зарплату персонала, системы дренажа и орошения, содержание поля для гольфа окажется одной из основных расходных статей в нашем поселке. Теннисистам это не нравится. Возник небольшой конфликт между любителями двух этих видов спорта. Говорили, что на гольф расходы гораздо выше, чем на теннис, а платят все поровну. Но поле для гольфа — нечто большее, чем спортивная площадка. Жители поселка могут прогуливаться по газону, выпивать в беседке у лунки номер девять, наслаждаясь великолепным видом, слушать музыку и любоваться закатом у лунки номер пятнадцать, устраивать фотоохоту и снимать самых разных птиц. Комиссия по охране окружающей среды проделала большую работу, и теперь у каждой лунки стоит деревянная табличка с фотографиями и описаниями тех птиц, которых можно тут увидеть. Известно также, что кроме эстетического удовольствия площадка для гольфа приносит и немалую экономическую выгоду. Стоимость дома находится в прямой зависимости — процентное отношение определить трудно, но оно, безусловно, значительное — от близости и удобства доступа к площадке для гольфа, и тот же дом, но в другом поселке, без площадки, не стоил бы таких денег.