Книга Колумбийская балалайка - Александр Логачев

Как неведомый противник сумел так лихо подчинить себе «форс-мажор»? Пьянка — материя капризная, может повернуть в любую сторону. Хорошо, пускай катер и панамец были нам подсунуты. Но ведь вторую половину ночи и до десяти утра Энрике в рубке не было! Катер вели пьяные люди, по своей вроде как прихоти поворачивая штурвал. И выйти точно к месту атаки не могли. Такого не бывает. Значит, напрашивается вывод: все-таки катер оказался там не случайно. Кто-то доложил на берег о курсе «Виктории». Выходит, кто-то из нашей компании? Кто? Вот почему его сразу не отделили от нас, я понимаю. В лицо его знают, как говорили охранники, только двое: дон Мигель, он же Маэстро, и дон Эскобара, он же Падре.

И еще одно. По крайней мере, вопрос о том, из какой хреновины подбили «Викторию», можно считать отпавшим. Подозрительный железный ящик, который солдатня погрузила в грузовик вместе с нами, очень сильно смахивал на родимый ракетный комплекс «Тритон-210», предназначенный для точечного поражения целей любого масштаба. И если у моего противника имеются такие возможности.

Ладно. Назовем определение мистера Икса задачей номер два. Именно поэтому мне сейчас нельзя раскрываться. Пока у меня есть фора: он (или она?) понятия не имеет о моем существовании. А задача номер один — прежняя: «персона», ее сохранность, подконтрольность и спасение.

Кто-то сидел на циновках, кто-то стоял, наклонившись, но все рассматривали находку Вовика. То, что он обнаружил в пакете.

Доллары. Увесистая пачка, завернутая в мокрые Мишкины плавки. Мишка шумно поскреб пятерней бритую голову и смущенно хихикнул:

— Штука там. Точняк. Я и забыл, как сунул. Хе, надо же! Подмокли, зелененькие…

— Ну что вы делаете? — рыдающим голосом спросила Люба. — О чем вы говорите? Надо же что-то делать, мужики вы или тряпки?! Ну придумайте что-нибудь! Нас же убьют! Бежать надо!..

— Может, подкупить охрану? Здесь это большие деньги, — не обращая на ночную подругу внимания, предложила Татьяна.

— Хрена, — отрезал Мишка, — они бабки чисто себе заберут.

— Татьяна, ты бы не отвлекалась, слушала, о чем они там говорят. — всхлипнула Люба.

Татьяна молча отошла от тесной группки соотечественников.

— Правильно, — одобрил Борисыч, — не помешает. Что все-таки делать будем?

— Кормить и выгуливать нас не станут, — задумчиво протянул Алексей. — До приезда ихнего пахана дверь не отопрут. На фига? Значит, надо, чтобы они открыли дверь. Эти двое.

— Нет, я так больше не могу, не могу. — вновь заплакала Люба.

— Ты хочешь сказать — напасть и обезоружить. — Борисыч снова нацепил кепку на голову. В глазах его замерцал непонятный огонек.

— Это что, тюряга? Во засада. Какое сегодня число, а, ребята? — вдруг обеспокоился Вовик.

— Увянь, ботаник, бля! — гавкнул на него Михаил. — Вы че, мужики, в натуре свинитить отсюда собрались?

Алексей ответил:

— А чего гадать — «стрельнут, не стрельнут»? Эх, как бы их дверь заставить открыть.

— Ты занимался чем или на силу надеешься? — спросил Борисыч у Лешки.

— Мордобоем в Мурманске занимался по малолетке. Ну вообще-то на корабле ребята показывали кой-чего. Боцман у нас самбист был. Учил помалу, от не фиг делать. А сила. Чего сила? Не обижен вроде. — И, подумав, добавил: — Двоих вырублю. С виду они тут все хлипковаты.

Вернулась Татьяна.

— Молчат, будто уснули. Побег задумываете, слышу.

— Какое сегодня число? — опять влез Вовик.

Но на Вовика теперь внимания обращали не больше, чем обращают, скажем, на радиоточку, которая гнусаво мямлит что-то в углу на кухне.

— Ребят, вы серьезно? — Теперь этот вопрос поступил от Любы.

Агент «Неваляшка»

Другого выхода пока нет: необходимо убедить их бежать, потому что я знаю: боевикам действительно нужен только один из нас. И не сомневаюсь, кто именно: моя обожаемая «персона». Потому что это уже перебор — заваривать такую кашу из-за кого-то еще. Другие — лишь опасные свидетели в игре на большие ставки, и жалость в ее правила не входит. Меня и еще четверых расстреляют (пардон, может, всего лишь троих, так как один (или одна) предположительно из команды соперников). Поэтому если и суждено умереть — впрочем, моя работа предусматривает постоянную готовность к такому исходу, — то прежде надо использовать все шансы выжить. Я вижу на данный момент единственный шанс: побег до прилета Маэстро на базу.

Необходимо убедить остальных. Но инициатива должна исходить не от меня. Или не только от меня. Если в команде имеется засланный казачок, то нельзя обращать его внимание на себя. Он наверняка раскроется, если попытается помешать побегу. И тогда я его увижу. И упредительно зайду со спины.

— Это, Леша, глупости из фильмов — все эти заболевшие животы и доллары за глоток воды, — говорил Борисыч. — Не сработает. Не идиоты же нас пасут. Надо иначе действовать. Конечно, стопроцентный план мы не изобретем, но с высокой вероятностью удачи, думаю, придумать в состоянии.

— Чего-то придумал? — быстро спросил Мишка.

— Да, забрезжила одна идейка. Так, пока только эскиз.

— Ну, говори, говори, — подбодрил Алексей.

— Скажу, конечно. Представим себе этих людей, что поставлены нас охранять. Психологию часовых, так сказать.

— Отец, давай сразу по делу, а? — Лешка притопнул ногой в замшевой туфле.

— Не всегда нужна спешка, Леша, не всегда, — размеренным менторским тоном ответил Борисыч. Будто время тянул. — Итак, они не боятся нас, безоружных и с виду бестолковых, зато очень боятся своих главарей. Это банда, и законы у них суровые, расправа быстрая.

— Батя, а ты не из тамбовских пацанов будешь? — хохотнул Михаил.

— Часовым наверняка дано строгое предписание не открывать камеру, — пропустил его слова мимо ушей старик. — По крайней мере, без разводящего. Без, так сказать, начальника караула. Старшего, иными словами. Или, возможно, открывать только в присутствии имеющегося на данный момент главаря. Или по прибытии так называемого Маэстро.

Алексей демонстративно тяжело вздохнул, но промолчал.

— И даже сотня долларов за стакан воды, что ты предлагал, не заставит их отпереть дверь. Потому что, узнай об их проступке старший, они могут потерять гораздо больше.

— Смотри главу о суровых расправах в банде, — вставила Татьяна.

Борисыч с укоризной бросил взгляд на девушку и продолжил:

— Однако мы можем использовать то обстоятельство, что, по их мнению, этого загадочного Маэстро интересует только один из нас и они не знают, кто именно. Но они уверены, что этот неизвестный представляет для Маэстро огромную ценность.

— Ну и что, что? — прорвалось у Алексея нетерпение.

— А теперь я перехожу собственно к плану…