Книга Колумбийская балалайка - Александр Логачев

— А биологи курьерами не бывают? — пожал плечами Алексей. — Или химики? А если химик, может, он какую новую наркоту изобрел.

— Химик, блин, — сквозь зубы прорычал Михаил. — Биолог. Ну я щас этого ботаника.

— Миша, остынь, — устало бросил Борисыч и принялся обмахивать потное лицо кепочкой. — Перевозчиком мог быть любой.

— Ой, — вдруг пискнула Люба и прикрыла рот руками. — Может, я. — ее глаза округлились, — я им нужна? Слушайте, о Господи! Ты сказала — Эскобара?

— Выкладывай, ну, живо! — взял ее за плечи Алексей и придвинул к себе. — Тихо и внятно. И без воплей мне.

— Я вот что подумал. Не о том мы говорим. — встрял Борисыч.

— Погоди, отец, — остановил его Алексей и снова повернулся к Любе: — Ну?

— Я, это… я, Леша, жила в Панаме с одним мужчиной.

— Сколько ты уже торчишь в Панаме?

— Пятый месяц. Три дня в Ла-Пальме. А до того в Читре.

— Зачем ты вообще сюда приехала?

— К Габриэлю.

— Что за хрен?

— Ну-у. Панамец один. А может, и колумбиец.

— Ты что, не знаешь?

— Черный и черный. Говорит по-ихнему. Я в Свердловске в одном «ночнике» танцевала. Там и познакомились. Ну, пообщались недельку… Потом он меня вызвал в Панаму. Чего еще?

— Ты что ж, по-испански сечешь?

— Ничего я не секу.

— Он по-русски, что ли, сек?!

— Нет! — взвизгнула Люба. — И не надо повышать голос, я тебе не жена!

— Оставь свои бабские штучки. Здесь вопрос жизни и смерти. Отвечай коротко и четко.

— По-английски! По-английски мы говорили! Я так… немного в училище, потом курсы, в тот «ночник» без знания языков не брали… перед поездкой немного подучила еще. А он не лучше моего. Короче, понимали друг друга. — И с вызовом закончила: — Да и не очень мы с ним болтали, все больше делом занимались.

— Уф, ну и духотища тут у них, — невпопад выдохнул Леха. — Кто он? Чем занимался?

— Пустышку тянешь, — вмешался Михаил, который бросил возиться с Вовой, едва завязался этот интересный разговор.

— Не лезь! Кто он?

— Говорил — по бизнесу. Не проверяла. Богатый, по местным меркам. Квартиру недешевую мне снял. Целыми днями пропадал, приходил вечером или только на ночь. Однажды летал в Колумбию. Точно! Говорил, что там часто бывает. Вообще похож на мафиозного. Таинственный.

— Так бандит или нет?

— Да не знаю я, не знаю! Пистолета не видала.

— Ну и на хрен ты нам все это рассказываешь, не пойму!

— Сбежала я от него, понимаешь ты?! Вот в чем дело. Об этом и рассказываю. Сбежала от него… в Ла-Пальму.

— Сбежала? Натурально? — удивился Михаил.

— Да.

Леха, едва сдерживаясь:

— Деньги, бумаги, вещи его не брала?

Люба:

— За кого ты меня принимаешь?!

Леха, все еще сдерживаясь:

— За труп. В который скоро превратишься. И мы вместе с тобой. Отвечай, овца, брала или нет?

Люба, не вполне твердо:

— Ничего не брала.

Леха, взревев:

— Говори, коза!

Люба, чуть не плача:

— Только деньги, которые он мне дал. Когда я приехала, он пачку выдал. На, говорит, трать, развлекайся. Их и взяла.

— Сколько?

— Там оставалось пятьсот. Долларов.

— Ха! — воскликнул Михаил и с улыбкой оглядел стоящих рядом. — Пробили, из-за чего разборки-то начались!

— Ты его не знаешь. — Люба повернулась к Мише. — На деньги ему начхать. Из ревности мог свою мафию поднять.

— Так, мне все ясно. — Леша отошел от своей ночной возлюбленной и нервно заходил по камере, засунув руки в карманы обвислых тренировочных штанов.

— Зачем от него срыла-то? — поинтересовался Миша.

— Надоел, — то ли объяснила, то ли отмахнулась женщина.

— Не о том мы говорим, — снова взял слово Борисыч. — Если их интересует один из нас, а других они собираются пустить в расход, то какая нам, в сущности, разница, кто этот один? Допустим, Михаил. Или пускай некий перевозчик наркотиков. А что делать пятерым непричастным? Умереть? Я, как человек из этой пятерки, обеспокоен своей судьбой, а не какого-то избранника мафии.

— Миха, да разбуди ты его наконец! — вдруг прекратил расхаживать Алексей и вытянул руку по направлению к Вовику.

— Сам буди, — огрызнулся Миха. — Будильник нашел.

— Я вот подумала сейчас, — сказала Татьяна, — те, за дверью, — люди из низшего звена. Они слышали звон, но поняли его по-своему. Может быть, дела обстоят не так. И мы обыкновенные заложники обыкновенных террористов. Как в фильмах. Чем нас больше, тем террористам лучше. Будут держать нас взаперти и что-то у кого-то требовать.

— Ты же сама говорила. — развел руки Михаил.

— Я ничего не утверждала, я передала то, что слышала.

Опять вступил Борисыч:

— Хорошо бы так. Хотя тоже ничего хорошего. Но мы, мне сдается, должны исходить из худшего. Иначе может быть поздно что-либо поправить.

— Что ты предлагаешь? Бежать? — оказался рядом со стариком Алексей, бросив заниматься Вовой. Бросил, впрочем, уже добившись успеха. Леха поднимал его, тряс, ставил к стене, отпускал, опять ставил, и — Вова проснулся. А проснувшись, тут же заявил о себе:

— Мужики, у меня в черепе туман, растолкуйте.

— Во, ты хотел его разбудить! — обрадованно вскричал Миша. — Вот он!

— Всем тихо! — скомандовал Леха. — Сбежать было бы неплохо, отец, но как?

— Мужики, — снова затянул Вова, — а, мужики…

— Слушай, иди. — Леша подумал. — Иди посмотри в пакете, может, курево найдешь. Ты соображаешь, отец, у них у каждого по стволу! Как бежать?

Миша хотел было взбрыкнуть по поводу того, что кого-то откомандировывают копаться в его пакете, но потом махнул рукой.

— А если взаправду им нужен один? Других перестреляют, — сказала Люба, и в ее глазах опять заблестели слезы.

— Народ, гля, че я надыбал! — страшным голосом вдруг заорал Вовик.

Агент «Неваляшка»

Мне виделось, что морская прогулка — чуть ли не счастливая случайность, дававшая отсрочку неизбежной развязке или даже снимавшая ее неизбежность, что на катере я уведу «персону» из плотного, сужающегося кольца… Колумбия-то рядом, точка изъятия — в двух шагах. Оказалось, все не так. Оказалось, что прогулка была умело сконструирована. Очень умело. И финал ее застал меня врасплох. Времени не хватило отправить донесение, и это самое скверное в создавшейся ситуации. Хотя одно положительное обстоятельство все же имеет место быть: «персона» подконтрольна, я рядом с ней. Отпускать ее от себя никак нельзя. А надо изо всех сил играть залегендированную личину. И носа из-под нее не казать. Быть именно тем человеком, за кого я себя выдаю. Поступать как этот человек. Говорить как этот человек. Даже думать. Чтоб ни у кого не возникло и тени сомнения. И вот почему.