Книга Позывной «Курсант» — 2 - Евгений Прядеев

разведке нужны как воздух. А быстро восполнить эту нехватку невозможно. Подготовка специалистов ведется буквально штучная. Даже если будущий разведчик успевает отучиться полгода на Курсах особого назначения Центральной школы НКВД, он получает только общие сведения. Натаскивать такого сотрудника, делать из бывшего рабочего или студента настоящего иностранца приходится уже в процессе его работы, и хорошо, если не сразу за границей… Поэтому решение товарища Сталина о создании Школы Особого Назначения — важная веха в истории внешней разведки, и нашего государства. Понимаешь, какая ответственность возложена на первый поток?

— Понимаю, конечно, Игорь Иванович, — ответил я и отодвинул тарелку в сторону.

Честно говоря, пропал аппетит. Как только чекисты начинают говорить про ответственность, у меня обостряется гастрит, которого нет. Аж под ложечкой сосёт. Почему? Да потому что, в отличие от Бекетова, я знаю, как тяжко придётся всем, кто работает за границей, в ближайшие два с лишним года. Их же никто не станет слушать. Одного Зорге достаточно вспомнить. А некоторых точно так же объявят предателями и пустят в расход…

— Я ведь знал твоих родителей, — переход Бекетова на другую тему был настолько внезапным, что я даже не сразу понял, о чем идёт речь. Только что мы обсуждали важную работу шпионов, а тут — на-ка! Уже по семейному разговариваем.

— Да… Вы рассказывали… — тактично поддакнул я.

Тем более, меня данная тема волновало гораздо больше. То, что связано с прошлым деда. И раз Бекетов сам завёл подобную беседу, грех будет не воспользоваться. У тому же, выглядел старший майор госбезопасности трезвым, но глазки у него блестели…

— Рассказывал… — согласился Бекетов. — Но не все.

Он сыто выдохнул, отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула, сложив руки в замок на животе.

— Мы ведь с детства дружили. Так можно сказать. С отцом твоим в одной гимназии учились, бок о бок. Да и жили на соседних улицах. Хорошо дружили… Не поверишь, и Марину встретил я с Сергеем одновременно… Как сейчас помню, был званый ужин у… У Ласкиных… Да… Она тогда ещё волосы так уложила…

Бекетов сделал замысловатый жест рукой, изображая что-то весьма далёкое от волос.

Я же лихорадочно соображал. Марина… Кто такая, блин, Марина… Чисто теоретически, раз беседа перешла на родителей, наверное, мать Реутова. Вряд ли Игорь Иванович успел налакаться до зеленых соплей, чтоб начать делиться воспоминаниями о левой бабе. Выглядит, по крайней мере, старший майор госбезопасности, размякшим слегка, но по-прежнему трезвым.

— Знаешь, мы оба за ней ухаживали? Не рассказывал отец? Ах, да! — Бекетов махнул рукой. — Ты ведь не помнишь ничего… В общем, оба ухаживали, да… Но Мариночка выбрала Сергея. А потом — революция. Мы все трое активное участие принимали. Сергей, между прочим, с Владимиром Ильичом был лично знаком. Представляешь? Можешь вполне гордиться отцом. А я — Феликса Эдмундовича видал вот так, как тебя. За одним столом с ним сидели. Только не ради обеда, конечно. Поважнее дела были. Ну, а потом Мариночка и Сергей поженились. Да… Он уехал в советское посольство в Берлине. И вдруг…

Бекетов замолчал, насупился, словно погрузившись в воспоминания. Я сидел молча. Фантастически повезло, что старший майор госбезопасности сам решил пооткровенничать.

— Я узнал случайно об их аресте. В то время работал непосредственно в ОГПУ. Но… слишком мал был… Слишком мал… — Игорь Иванович покачал головой. — Не смог спасти их. Никогда себе не прощу этой трусости…

Он решительно ударил кулаком по столу. Я оглянулся, ожидая возмущений со стороны персонала. Однако, они даже не дёрнулись, даже бровью не повели. Наверное, и правда это заведение — любимое место Бекетова. Народ здесь уже привыкший к такому поведению.

В общем, ещё почти час я слушал воспоминания старшего майора госбезопасности. Причем, они, эти воспоминания, как-то резко снова свернули от ареста к детству и юности.

Естественно, я пытался осторожно намекнуть, тот период событий, в котором все стало плохо, гораздо интереснее, чем тот, где они с Сережей ходили на каток и покупали баранки Мариночке. Но Бекетов намеков не понимал. Он упорно рассказывал о своей дружбе с родителями Реутова.

Потом вообще предложил прогуляться, с чем я, само собой, поспорить не мог. И мы битый час таскались по аллеям парка. А на улице, как бы, вообще не лето. Замерз, честно говоря, словно пес бездомный. Уже ничему был не рад. Начал грешным делом с надеждой подглядывать по сторонам, ожидая возвращения Клячина. Хотелось обратно в Школу. Честное слово. Даже скромный барак в данный момент казался мне отличным местом. Там буржуйка… Пацаны…

Когда вдалеке появился Николай Николаевич, я обрадовался ему, как родному.

— О… А вот и Клячин… — Бекетов повернулся в ту сторону, куда пялился я. — Значит, пора возвращаться тебе, Алексей.

Он остановился, посмотрел на меня пристально.

— Как же удивительно ты похож на отца… А вот взгляд… Взгляд Марины. Один в один…

Я мысленно выругался матом раз двадцать. Достал уже с Мариночкой. Сколько можно? Вполне понятно, Бекетов реально матерью Алеши был увлечен. Вон, до сих пор мужика плющит. Может, он потому и помогает? Типа, старая любовь не ржавеет. Это я еще хоть как-то понять могу. Более-менее подходящее обоснование.

Люди разные. Некоторые реально годами по первой влюблённости сохнут. А у Бекетова, похоже, до сих пор нет семьи. По крайней мере, в разговоре ничего подобного не всплывало. Хотя, с другой стороны, для старшего майора государственной безопасности момент кристальной чистоты биографии тоже немаловажен. Где-то слышал байку, будто в советское время чиновников заставляли жениться чуть ли не по приказу. А уж на такой должности, как у Бекетова, вообще должна быть образцовая семья. Жена с хорошей родословной и дети, которые цитируют Карла Маркса с рождения. Нет, должна быть семья.

— На следующих выходных снова увидимся.

Игорь Иванович шагнул ко мне и крепко обнял. Так крепко, что у меня из груди вырвался стон. Ну, или это от радости, что наша прогулка, наконец, завершилась. Все равно толку от нее никакого. Пока Бекетов демонстрировал наглядно свое хорошее расположение, я скромно топтался на месте. Хватать его в сыновьи объятия не очень хотелось. Поэтому сделал вид, будто засмущался. Мол, не дорос еще, чтоб вот так запросто вести себя со старшими майорами.