Книга Забавные повадки людей - Гала Рубинштейн

на меня кидается как ненормальный. Где была, спрашивает. В библиотеке была, говорю. Он меня чуть не убил... Но ты зря так бурно реагируешь, подожди хотя бы пару месяцев, в таком состоянии нельзя принимать решения.

—      Знаешь, Нелька, это не я принимаю решение. Это Костя принял решение, когда соврал. Может, для него важно иметь своего родного ребенка, я же не знаю...

—      Ну знаешь, мать, ты просто фантастическая дура! У тебя вообще глаза есть? Попробуй только подать на развод, я с тобой разговаривать перестану. Господи, почему ты окружил меня такими идиотами? В мире ведь столько умных людей...

* * *

Нелечка, ты знаешь, мне после родов такие сны кошмарные снились. Что Ирочка выпала из окна и я смотрю на нее сверху, она летит и мне улыбается, а я ничего не могу сделать. Невообразимый какой-то ужас. Или что ее разрезало пополам, я держу ее в руках, а она еще даже не успела почувствовать, смотрит на меня, моргает.

Я по врачам ходила, мне какие-то травки выписывали — а что делать, я же грудью кормила. А потом Михаил Семенович мне сказал: «Дина, ты знаешь, что наша дочь когда-нибудь умрет? И мы ничего не можем с этим поделать. Она ходит, улыбается и ни о чем не подозревает, но она умрет». Я тогда несколько дней рыдала, даже молоко пропало, еле-еле в себя пришла. Но кошмары закончились.

Вот только недавно очень похожий сон приснился про Женечку.

Михаил Семенович надо мной смеется. Обещает выстроить фамильный склеп. Вот гонорар получит и выстроит, а без второй машины обойдемся, говорит.

Но ты знаешь, смех смехом, а я бы хотела иметь фамильный склеп. Приходить туда, детей приводить. Чтобы все близкие в одном месте лежали. С живыми так не получается, они вечно разбегаются как тараканы, кто в отпуск, кто в командировку или вот как Юлечка — куда глаза глядят. Так хоть бы за мертвыми по всему кладбищу не скакать... Только не вздумай Михаилу Семеновичу рассказать, он меня тогда вовсе со свету сживет. В этот самый склеп прямиком.

* * *

Неля Александровна, посмотрите, пожалуйста. Мне кажется, получилось. Третий раз подряд получилось. Помните, мы говорили о том, чтобы гормон заменить? Так я гормоны менял, штук пять перепробовал, а потом зашел Константин Аркадьевич, посмотрел мою тетрадь, кофейник зачем-то нарисовал и говорит: «Вы клеткам создаете идеальные условия, а в идеальных условиях никому не нужно ткань восстанавливать. Попробуйте их чем-нибудь шокировать». Мне смешно стало, что, спрашиваю, станцевать им на столе стриптиз? А он даже не понял, что я шучу, задумался на минуту и сказал, что нет, лучше не стриптиз, лучше поставить их в заморозку на несколько минут, в минус семьдесят. Или, наоборот, высокую температуру дать, но тогда на пять секунд, не дольше. Ну вот, он ушел, а я попробовал низкую температуру, и все получилось, посмотрите сами, образец под микроскопом — это линия КР56.

А что мы теперь делать будем? Мы же нелегалы, даже статью написать нельзя. Можно было бы в «Nature» написать. Может, все-таки напишем? Контрабандой? Под покровом ночи? Вы с Диной Владимировной будете текст набирать, а мы с Лешкой вас прикроем. Ну а Лена будет маркитанткой, я думаю. Вот вы сейчас скажете, что я шут гороховый, у вас такое лицо, я же вижу, а я не шут, я просто очень рад, вот у меня и звенят бубенчики. Я за неделю чуть было не лопнул, даже рассказать некому. Дина Владимировна болела и к телефону не подходила, вы опять в Вену уехали, а Лёшка ушел в горы. Он не простой козел, оказывается, а горный. Это меняет дело: горный козел звучит гордо!

Вот вы меня сбиваете все время, и я забываю, о чем говорил...

Да, я Константину Аркадьевичу начал рассказывать, а он зевает. Ему скучно, что сразу получилось. Вообще непонятно, зачем ему биология, ему надо в дзэн-буддисты идти, они его прибьют к доске и будут показывать туристам как наглядное пособие под гордым названием «независимость от результата». Я ему сказал, что это ж, может, Нобелевская премия, а он головой кивнул и опять сел рисовать кофейник. А Лена в больнице, на сохранении. Говорят, угроза выкидыша после анализа околоплодных вод. Я зашел к ней один раз, фрукты принес, но она не вышла. Записку написала, поблагодарила, но не вышла.

А знаете, Неля Александровна, что я вам скажу? Константин Аркадьевич, конечно, гений, но кофейники рисовать он совершенно не умеет!

* * *

...Я нашла еще одну работу. Сдается мне, что я — дурак: с каждым днем количество любящих меня работ увеличивается. Оказывается, в Марселе тоже есть русская газета. И они взяли меня журналистом, хотя в чем будут заключаться мои обязанности, мне пока не сказали. Хорошо, если кофе варить да с главным редактором трахаться... Я им честно сказала, что кроме этого ничего не умею, но зато очень быстро обучаюсь. Вот, скажем, варить кофе я научилась всего за три года, а трахаться с главным редактором я никогда не пробовала, но должно получиться, я думаю...

* * *

Дина носилась по лаборатории и орала, размахивая зажатыми в руке листочками. Подобную вспышку ярости Нель наблюдала лишь однажды, когда Юра Польский в контрольной работе на вопрос «Каким образом занятия спортом и здоровый образ жизни влияют на потомство?» ответил, что занятия спортом укрепляют мышцы и эти изменения записываются в генетическом коде и передаются по наследству. С тех пор прошло почти двадцать лет, и Нель с удовольствием констатировала, что со здоровьем у Дины по- прежнему все в порядке: она буйствовала уже добрых четверть часа, а ведь только что после ангины и еще сегодня утром жаловалась на слабость и головокружение.

Дина сообщила всем присутствующим, что ее абсолютно не удивляет тупость вот этих вот молодых людей, от Кости она тоже ничего не ожидала — его мозги, видимо, были заняты насущной проблемой создания вечного двигателя на основе мышцы древесной жабы, но вот Нель поразила ее в самое сердце.

— Ты же моя лучшая ученица, я надеялась,