Книга История Натаниэля Хаймана - Арм Коста

или с небес и переселилась в квартирку на последнем этаже на улице де ла Фонтейн-о-Руа в Париже, чтобы выполнить какое-то архиважное распоряжение, связанное со мной или загадочным Натаном Хеймом.

Мадам Шахор нарушила молчание.

— Что вам делать? — спросила она. — Вы ведь это хотите узнать?

Всего секунду назад этот вопрос всплыл в моей голове, и тотчас Мойра произнесла его вслух, словно он отбился от её зубов. Я медлил, не решаясь заговорить, и лишь несмело поглядывал на прекрасную гречанку.

— Не думаю, что вы решились на такой сверхотчаянный шаг, как визит сюда, ради одного вопроса. Вы же пришли узнать не о себе, мсье Рууд?

Ответа она дождалась не скоро. Я просто не знал, с чего начать, мысли стучались в голове, как лёд в коктейльном стакане, который энергично встряхивает бармен.

— Вы сын Ноэля Рууда и Алисии Дюран? — поинтересовалась госпожа Шахор, переведя разговор в другое русло.

— Да.

— Я бы сказала, весьма отчаянный сын! Как могло случиться, что единственный отпрыск строгих, властных родителей сумел пойти наперекор отцу и матери, вырваться из провинции в Париж, выучиться там и стать журналистом-публицистом?

Я замешкался.

— Не то чтобы всё исходило от меня, скорее так распорядилась… судьба.

Если бы ты знал, читатель, как сердился мой отец и как разъярилась моя дорогая мать, когда я отказался поступать на факультет юриспруденции и жениться на дочери богатого влиятельного друга нашей семьи. Но я стоял на своём, не собираясь отступать от собственных идей и мечтаний. Я, незрелый и с детства неуверенный в себе Доминик, категорично заявил родителям, что покидаю родной дом и самостоятельно выбираю будущее, в котором обязательно возьмусь за перо.

— Баловень семьи и дерзкий журналист верит в судьбу?

— В судьбу? — повторил я.

— Да, в своей речи вы упомянули судьбу.

— Не верю, — усмехнувшись, ответил я, — просто употребил это слово для образности.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась женщина. — Вот как? Люблю людей, не верящих в судьбу и предназначение! Скажите мне, мсье Рууд, ваш отец ещё долго сердился на вас, когда вы отказались исполнять его волю?

— Долго. Помнится, он даже хотел меня отправить в ссылку в Сибирь.

Мойра Шахор снова рассмеялась моим словам. При этом она смотрела на меня ободряюще, словно побуждала к дальнейшему рассказу о себе. В глазах её играли лукавые искорки. Я же размышлял, откуда ей известны подробности моей жизни.

Гречанка резко прекратила смеяться и холодно произнесла:

— Проходите, мсье Рууд.

Мы вошли в гостиную, и я невольно вздрогнул. Комната была огромной, и каждый шаг отдавался эхом от сводчатого потолка. Стены, задрапированные зелёной тканью, напоминали летний лес с узкими тропинками; массивный стол, стоящий посреди комнаты, будто пень, цепляющийся корнями за землю, показался мне невероятно старинным. На нём стояли два продолговатых сосуда с мутной жидкостью, несколько красных свечей в канделябрах, круглое зеркальце и сверкающий стеклянный шар. Возле низкого кресла, в которое хозяйка предложила мне сесть, находилась античная ваза с огромным букетом кроваво-красных роз. Одним словом, полный антураж обиталища гадалки, хироманта, или как ещё там именуют себя люди, чьё ремесло связано с мистикой.

Всё здесь казалось мне настолько интересным, что дух захватывало. Тоска и сомнения улетучивались, как дешёвые духи, а голова, ещё несколько дней назад заполненная непонятными тяжёлыми мыслями, вдруг стала чистой и ясной. Странно, очень странно! Ведь я никогда не верил в гадания, вещие сны, ни во что сверхъестественное. Почему же мне стало так легко в присутствии загадочной гречанки? Я сел в кресло, поставил ноги на пушистый коврик, мягкий, словно облако, но расслабиться не успел.

Меня поразила перемена, произошедшая в мадам Шахор. Вместо ажурной сорочки на ней был строгий чёрный брючный костюм с острыми плечами. Чёрные лакированные туфли на высоком тонком каблуке сделали её походку грациозной, как у манекенщицы. Ровные шёлковые брюки, идеально сидевшие на талии, скрывали неземную красоту ног гречанки. Ах, на мой скромный взгляд, эти ноги свели с ума не одного мужчину! Под пиджаком виднелось то ли бюстье, то ли корсет красного цвета, и, несмотря на всю мою привязанность к Лили, я невольно задержал на нём взгляд. Но когда и как, чёрт возьми, эта женщина успела переодеться?

Мадам Шахор словно не замечала моего изумления. Видимо, в ней заговорила потребность играть. Не знаю, чем именно: словами, чувствами человека, мыслями, действиями, обстоятельствами. Пока что она играла своими кольцами — они украшали по два пальца на каждой руке. Блестящие золотые кольца на тонких пальцах гречанки выглядели необыкновенно изысканно. Насколько я мог судить, это не были изделия современных ювелиров. Бесспорно, антикварные драгоценности! На одном из колец я заметил чеканку в виде ножниц. Снова ножницы, как на безумной картине в прихожей…

Мойра многозначительно смотрела на меня своими глазами, непроницаемо тёмными, как маслины. Сев на край стола, она сложила руки на груди и заговорила своим дурманящим голосом:

— Несколько дней ваше сознание занимают, а точнее, терзают фантастические происшествия, покрытые тайной, да? Вам кажется, что вы находитесь в кошмарном сне, и мечтаете проснуться или сбежать из него?

Я усмехнулся.

— Невероятная точность. Вы меня раскусили, мадам Шахор, и, наверное, больше меня самого и Господа Бога знаете о моей жизни и о том, что со мной случилось.

— Прошу вас осторожнее выражаться о Господе, мсье Рууд.

От смущения у меня задрожали губы, как у маленького ребёнка, которого поучает мать.

— Ко мне приходил мужчина с безукоризненными светскими манерами, должно быть, очень важная персона. Натан Хейм. Он страстно желает, чтобы я ему помог.

Меня неожиданно перебили звуки дождя за окном. Он резко застучал по стеклу, загрохотал по крыше. Казалось, что небо терпело из последних сил, а теперь прорвалось, чтобы полностью уничтожить землю потоками воды. Порывистый ветер завывал волком, швыряя дождевые струи в стены домов.

Мойра Шахор смотрела куда-то вдаль, изредка приподнимая веки. Казалось, она понимает язык дождя и ветра и внимательно слушает советы стихий.

— Если Натан Хейм просит о помощи, мсье Рууд, пойдите ему навстречу, это ваш долг. Доброта и помощь ближнему не пороки, а хорошие, нужные вещи, они помогают спасти самоубийцу, осушить слёзы матери, превратить неудачника в стоящего человека, выручить из беды животное. Не в обиду вам будь сказано, но в чувствах и отношениях с людьми вы ведёте себя, как бессовестный теоретик. Сейчас вы получили шанс отработать практику на мсье Хейме. И ещё, Доминик, запомните: если в сердце вашем есть хоть крупинка добра, значит, в нём никогда не поселится зло.

Спокойный голос госпожи Шахор звучал то звонко, как у маленького ребёнка, то резко, как у старухи. Время от времени она подносила руки