Книга Пикакокинг - Борис Зыков

не учили этикету,

Позвольте я ваш гнев смягчу:

Кот свистнул со стола котлету,

А я подумал – проучу!

Но не подумайте, что сразу

Придумал кару для него.

Не следовало по паласу

Опрокинуть молоко.

Еще пометить мои туфли

Излишним было для него -

За такие вот "качели"

Кот отделался легко.

Наказанье деликатно,

Ишь какой он деловой!

Уже вскарабкался обратно

И в подъезде поднял вой.

Ну куда вы побежали?

Кот по прежнему живой!

Мячиком его прозвали -

Отскочил, пришел домой.

Наваждение

Я всё же часто замечаю,

Как что-то гонится за мной.

И дело вовсе не в печали,

А в том, что кто-то за стеной.

Под слой иллюзий проникая,

Лишь замечаю краткий миг:

Разбила жизнь бытовая,

Почти уже конец настиг.

И в зной, и в ветер, в холод, в бурю,

Продолжу путь нелёгкий свой.

Я знаю, вижу и рисую

Свой склеп невидимой чертой.

Длинная Ночь

Длинная ночь, телефон не оплачен,

Окна морозом сковало давно.

Без пищи три дня – никак не иначе,

Мой дух уже не спасти всё равно.

Очами давненько сон не видавши,

Плед не согреет. В кувшине вода,

На койке пластом, неделю не спавши,

Пить неохота – засохну едва.

Сил больше нет, портрет обрамляется

В чёрную рамку – судьба под откос.

Только рука моя к пачке всё тянется,

В которой уже не найти папирос.

Сердце наружу стучит, коченея.

Реплик панических всуе не счесть.

Воля моя день ко дню всё слабее,

В разум закралась тяжелая весть.

Медленно, словно в кино про разведку,

Скользнёт по обоям свет от машин.

Захочется уничтожить соседку,

Что вопрошает, как я тут один.

Сумрак пройдёт, за окном посветлеет,

Отпустит с тоскою длинная ночь,

Солнце мои телеса обогреет,

Коль остальные не в силах помочь.

Моя Постная Диета

Снова подают тарелку

С постным блюдом "Суп с котом",

Посоветовав прогулку -

Точно буду жить потом.

В рукаве моём микстура

С звонкой биркою "Пройдёт!"

По рецептам – физкультура,

В смысле "Кто идёт – дойдёт".

За ножи в спине и сердце

На прохожих не серчай.

Время отворяет дверцы,

Ты держись и пей свой чай.

На вопросы: "как жить дальше,

Дотяну ли до "потом"?"

Без излишней жирной фальши,

Снова вносят "Суп с котом".

Безысходность

Мы проживём свой краткий век,

По-прежнему вокруг всё будет.

Смахнёт слезинку человек,

Который нас не позабудет.

Не стопорить водоворот

Любви, страстей своей ладонью.

И чей-то свежий приворот

Вдруг обернётся новой болью.

Радио

Подобно радио с сотнями волн,

Мой бренный разум помехами полн.

Мысли утопли в пучине страстей,

Врач не вещает благих новостей.

Шум и помехи съедают мой мозг,

Плавят проводку, что тает как воск.

Где микросхемы искрят на глазах,

Логики выводы все в тормозах.

Сумрак спускается – выколи глаз.

Цвет выцветает в округе на раз.

Волны затихнут, пойму: не Эйнштейн.

И обращусь в опустевший бассейн.

Несовершенство Разума

Наука вторит неустанно:

Наш разум есть набор клише.

Считаешь, логика спонтанна?

Послушай “сказки” Бомарше!

Осознаём лишь то, что знаем -

Весь мир нам не постичь вовек.

Впотьмах невеждой проживаем,

Ведь всякий гений – человек.

Мышленьем люд несовершенен -

Всему на свете есть предел.

Порой наш ум познаньем бренен

И в робе белой не у дел.

Знакомая тропа до дому

Я целый мир в себе несу

Внезапно нынче предсказуем,

Свой дух от тягот не спасу,

Что прегрешеньем наказуем.

И дело вовсе не в тоске -

В груди моей она как дома.

Пятном родимым на руке

Тропа в квартиру мне знакома.

Закончился рабочий день,

Один из сотни жалких тысяч.

И одиночество, как тень,

Вновь шрам на теле хочет высечь.

Не впечатляет нынче смех,

Не побороть в душе тревогу,

Не радует в делах успех,

Лишь бы дойти опять в берлогу.

Не жалуюсь давно уже,

Что жизнь по кругу пролетает,

Что пёс на третьем этаже,

По запаху определяет

Меня с гостинцами в руках,

И зло на звуки часто лает,

Забыв возможно впопыхах,

Что на цепи он восседает.

Вновь дождик мелкий моросит,

Всё та же кладка в переулках,

Печаль над городом висит

В мечтах о радужных прогулках.

На верх ступени, поворот.

Почти что я уже у дома,

Душа давно навыворот,

Хоть мне всегда тропа знакома.

Приют для чувств

Реальность очень гибка,

Безмолвие – ошибка.

Бесшумны наши чувства -

Покой в плену искусства.

Я воздымаюсь к потолку

И прочь гоню свою тоску.

Бегу, взрослея по годам,

Чтобы затем припасть к ногам.

Исключено из смысла:

Реальность – коромысло.

Тропа дугообразна,

Бугриста и проказна.

Столь многие пропали…

Не сгинули – сбежали…

Доказывая нечто,

И жизнь прожив беспечно.

Но не смотря на взлёты,

Падения, невзгоды,

Веду друзей достойно,

Держась по жизни стройно.

И помня: бренна тяжесть,

Преодолима слабость,

Стирая в кровь мозоли,

Я завершу гастроли!

АПОКАЛИПТИЧНЫ СПЛЕТНИ

Ком чернильный в горле

Меня тошнит чернилами

В столовой привокзальной,

Сердечко колит вилами

В строфе оригинальной.

Отмерю монорельсами

От станции до станций,

Потуги свои рейсами

Ритмичных публикаций.

И пусть пути разобраны -

Сданы в металлобазы,

Но поезда не попраны,

Заслушав все отказы.

Чернильным комом в горлышке

Дух, выжженный свободой,

Вбивает в строки колышки,

Что звучно лягут Одой.

О Скоротечности Жизни

Когда умолкнет жизни шум,

И вместо смут вальяжных

Нас посетят дни светлых дум

О мире и тревогах страстных,

Мы осознаем, что гостями

Нелестно и небезопасно

Плутали в сумраке ночами

Терзаясь в страхе понапрасну,

Поймём в который раз урок,

Что смерть нам вторит метко:

Жизнь подана на краткий срок -

Истлела сигаретка.

Вне Карантина

Я избран шествовать в пехоте,

Стерильность соблюдать в труде.

Мой долг по будням на работе

Во вредоноснейшей среде

Трудиться рук не покладая

Со шрамом, что не на челе,

А в лёгких язвой прозябая

Мешает усидеть в седле.

Мне чужды запахи полгода,

И вкус не чувствую чуть-чуть,

Уж чудится в раю свобода,

Но не закончен жизни путь.

Соседи словно партизаны,

Блюдя толпою карантин,

В квартиры будто в Азкабаны

Осели, вспомнив Магдалин.

Чеснок