Книга Динара - Улугбек Садыбакасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Yes, yes4, – грустно согласился он.
– Mesut Özil played very well, I love his style5.
– Yes, he is perfect6!
Немец дал мне два доллара. На следующий день пять. А перед отъездом его жена расщедрилась – она сунула мне десять евро.
С русскими туристами дело обстояло ещё легче. Я нюхом чуял, кого можно разболтать на деньги. Русским очень нравится, когда выходец из Средней Азии уверенно говорит на их языке.
– Откуда у вас такой превосходный русский? – Спросила меня женщина преклонного возраста. Скорее всего, учительница.
– Я окончил русскую школу в Кыргызстане. К тому же, у меня мать преподавала русский язык и литературу.
– Сразу видно.
– Вы случайно не преподавательница?
– Случайно да. Это бросается в глаза?
– У вас голос хорошо поставлен, и кушаете аккуратно.
Я подметил то, что она и её муж набрали ровно столько еды, сколько в состоянии съесть. Муж молча слушает нашу беседу. Я ему не нравлюсь. Во мне три бокала красного, поэтому работается легко.
– Значит, вы тоже читать любите? – Спросила она.
– Да, любовь к книгам от матери.
– Что вы любите?
– Классику: американскую, русскую, европейскую.
– Кто любимый из русских?
– Я увлёкся Горьким и Шолоховым, но любимый Толстой, вне всяких сомнений. Он гигант мысли, по сравнению с другими, он великий.
– Какое произведение?
– Воскресенье, Война и Мир, конечно же, Анна Каренина, Хаджи Мурат, рассказики. Хороший стиль. Он писал не спеша, с достоинством, подробно, уверенно. Он мог на целую страницу описывать какого-нибудь второстепенного героя, его привычки и образ жизни. Жутко нравится. Говорят, такая стилистика давно изжила себя, я не согласен.
– Приятно слышать, – она вздохнула, – даже в России далеко не каждый юноша читает. Молодой человек, тут у меня пакетик, в нём монеты. Он очень тяжёлый, не хочу его всюду носить с собой. Окажите услугу, избавьте меня от него.
Я украдкой на background открыл заляпанный пакетик – там было около двадцати пяти турецких лир, это пять долларов, отличные чаевые. Мои глаза засияли, не зря я распинался про Толстого. Писатель давно умер, но кое-кого кормит в двадцать первом веке. Воистину великий!
Шукур-шеф заметил меня, считающего монеты.
– Inshalah7, – сказал он, – поздравлиайю, Нургазы, молодьец!
Теперь расскажет всем курдам, что официант-киргиз поимел чаевые вместо них.
Просыпаюсь на следующее утро. Мне снились хорошие сны. Я догадываюсь, что причиной тому тот самый тяжёлый пакетик. Потом вспоминаю, каким образом я его заработал. Мне становится тошно от своего поступка. С одной стороны, нужда заставляет выкручиваться. С другой, я использовал любимые произведения ради наживы.
Моя удача не осталась незамеченной. С того дня Ильяс начал меня недолюбливать. Более того, он однажды заметил, как я пью пиво на background посреди рабочего дня. Мы перестали работать вместе на Alt Teras. Счастливые дни подходили к концу.
1 – (англ., тур. – не обслуживай)
2 – (тур. – понял)
3 – (англ. – Этот Кубок Мира был неудачным для нас)
4 – (англ. – Но Германия играла хорошо, просто не удалось достаточно забить. Они должны были
дважды забить мексиканцам и обыграть Южную Корею. Они могли занять первое место в
группе, но заняли всего лишь четвёртое.
– Да, да)
5 – (англ. – Месут Озил играл очень хорошо, я люблю его стиль)
6 – (англ. – Да, он превосходен!)
7 – (тур. – На то воля Аллаха!)
***
2 августа 2018 года.
Мы с Динарой поднялись на гору. Хотелось дойти до флага. Это далековато. Темнеет уже быстрее – ведь начало августа.
– С кем ты живёшь в Кыргызстане? – Спрашиваю я.
– С матерью.
– А чем она занимается?
– Преподаёт киргизский в школе.
– А братья, сёстры есть?
– Есть старший брат и младшая сестра.
– Получается, ты – золотая середина?
– Да, – улыбается она.
Мы заговорили о кино. Вспомнили Ла-Ла Лэнд.
– Стремление к мечте помешало их любви, – подвёл я итог, – они выбрали самореализацию.
– И правильно сделали, что пошли за мечтой.
Внутри себя я понял, что ничего мне с Динарой не светит. Она не захочет выйти за меня.
– Мне его жалко. Точнее, обидно. Миа ведь встречает мужчину, у них ребёнок. А Себ остаётся загадочным, наверное, режиссёр оставил бы его одиноким.
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю.
Совсем стемнело. С высоты птичьего полёта смотрим на ночной Кириш, огни отелей и на наш ложман. Вид был запоминающимся.
Динара начала прижиматься ко мне и нервно пить воду из бутылки. Я поцеловал её. В качестве скамейки мы нашли бревно. Она села на меня и начала страстно тереться. Я задрал её майку и внезапно опозорился, выстрелив себе в штаны. Такое бывает с теми, у кого хронический простатит. Влага и кондиционеры сказали своё слово. С каждым днём я чувствовал себя только хуже. Динара была шокирована. Она быстро слезла с меня. Мы молча повернули в ложман. Мне было неловко, ей тоже.
Мы заблудились. Я уже без телефона. У Динары батарейка разрядилась. Светить себе под ноги было нечем. Мы не знали, как выбраться.
***
Если вы родом из Кыргызстана и на чужбине встретили киргизов – это вовсе не значит, что вы теперь друзья и братья. Подлости можно ожидать от кого угодно.
Мы с Динарой бродили по кустам и расплывчатым тропинкам, сильно вымотались. Наверное, уже полночь. Утром ей работать. Я держал её пухленькую ладонь, не догадываясь, что больше нам не быть вместе.
Нам встретились две киргизские парочки: парни и девушки, жившие в нашем ложмане, но работавшие в другом отеле.
– Ассаламу алейкум! – Поприветствовал я их. Мне ничего не ответили, – как добраться до дороги?
– Сен кыргызсыңбы1? – Спросил один парень.
– Ооба.
– Мен да кыргызмын2.
– Как отсюда дойти до дороги? – Спросил я снова, но уже недружелюбно.
– А я русский не понимаю, – ответил он на превосходном русском.
Второй парень молча улыбался и теребил чётки. Две красивые девушки, что были с ними – ошеломлённо смотрели на меня, словно я вообще не имел права с ними разговаривать. От обеих несло перегаром.
– А какой ты понимаешь?
– Киргизский, английский, турецкий, – спокойно перечислил он мне по-русски. – Where are you from3?
– Kyrgyzstan, – отвечаю я.
– I’m from Kyrgyzstan too4, – он говорил нагло и спокойно. В английском у него был смешной русский акцент.
Его друг вежливо улыбался мне, как бы извиняясь за товарища, но в них обоих была враждебность. Первому хотелось конфликта. Судя по его комплекции, я бы не продержался и десяти секунд. Второй был
