Книга Ведьмина дорога - Анита Феверс

Далеко внизу плавно несла темные непрозрачные воды красавица-река. Ее-то я и почуяла. Не удержавшись, поклонилась и прошептала приветствие. Река была широкая, но возле места, где от нее взбегала тропинка к селу, сужалась и начинала пениться и бурлить. Словно злилась на стянувший ее пояс глинистых берегов. Ни от леса по эту сторону, ни от реки я не чувствовала зла. Но до последнего избегала смотреть на другой берег, хоть и понимала, что спрятаться не удастся. Именно чтобы показать тот, иной лес, Бур и вывел меня через железные ворота. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: он причина тому, что деревенским понадобилась рагана.

Деревья того леса стояли ровной угрюмой стеной, словно серые стражи. Они выглядели гораздо старше, чем веселая поросль с нашей стороны. Толстые узловатые стволы, покрытые наростами трутовиков, росли так близко, что протиснуться между ними смог бы разве что заяц. Хотя сильный восточный ветер трепал нашу с Буром одежду и норовил сорвать с моей головы капюшон, серый лес не шевелил ни единой веткой. Я поежилась, рассматривая одинаково молчаливых гигантов, тянущихся в обе стороны, насколько хватало взгляда.

Втянув носом воздух, я уловила сладковатый запах тлена и сырой земли, который ветер донес с той стороны.

- Что это за место?

Бур глянул на меня удивленно, но все же начал объяснять:

- Странно, что ты, рагана, не знаешь. Это же та самая Серая Чаща, куда загнали лаум, когда они сошли с ума.

Я опешила. Всю жизнь мама рассказывала мне, что лаум вырезали под корень. Одна из сестер предала водяниц и позволила дейвасу наложить проклятие на всех лаум, используя ее связь с ними как канал. Черное колдовство пощадило лишь тех, кто носил под сердцем дитя. Но даже они пострадали, лишившись большей части своих умений. От выживших лаум родились те, кого назвали раганами. Раганы не слышали голос воды, и все, что осталось им в наследство – способность к излечению ран от навьих тварей. С тех пор настоящих лаум никто не видел.

Я слушала маму и считала, что водяные ведьмы погибли. То, о чем сказал Бур, не укладывалось в голове. Кузнец же, словно не замечая моего молчания, продолжал говорить:

- Дейвас заманил их туда и запер вместе с собой. От их сражения лес стал меняться, искажаться, чахнуть от заполнившей его скверны. Но ни одна лаума не вышла за его пределы. Огненосец тоже сгинул. Поверья говорят, что водяницы не умерли, но оказались заперты в ловушке. Так и бродят там, в Чаще, приманивая путников и мечтая вырваться на свободу.

- Но если это на самом деле так, почему же князь не построил крепости, не заставил дейвасов оградить эту Чащу кольцом огня? Почему не приказал людям перебраться в другие волости и города, подальше от проклятого места?

Бур грустно усмехнулся и привычно уже  потер шею.

- Даже ты, рагана, не знаешь, отчего этот лес стал таким. За сотню с лишним лет люди позабыли правду, наплели небылиц и верят в них, потому что так жить удобнее. Взор князя устремлен через Золотое море. Он не отправит своих огненосцев и ратников на борьбу с суевериями и сказками. Его предок установил защиту, но крепости надо обновлять, а магию подпитывать. Ведь время беспощадно, ему все равно, что именно превращать в песок.

- Может ли статься, что водяницы и правда не погибли? – спросила я, не глядя на кузнеца. Он пожал могучими плечами, смотря туда же, куда и я. Мне почудилась грусть в его голосе, когда он отвечал.

- Ни одну лауму с тех пор и правда никто не видел. А вот всякая нечисть лезет, только успевай отмахиваться. Сдается мне, древний дейвас повредил что-то в Яви, открыл дорогу навьям. Да только все привыкли уже. Многие и не помнят, что когда-то было иначе. Мой дед не помнил.

- А ты почему вдруг вспомнил?

- Многие знания – многие печали, – Бур ушел от ответа и задал встречный вопрос, повернувшись ко мне всем телом. – Ну что, ведьмочка, останешься?

Так странно и жутко было оказаться рядом с местом, где когда-то заперли праматерей всех раган. Серая Чаща манила меня, и я никак не могла перестать на нее смотреть. Показалось, что чем дольше я вглядываюсь в другой берег, тем сильнее расходятся стволы, словно освобождают мне дорогу. В груди екнуло, и я потерла ребра, успокаивая глупое, но на редкость чувствительное сердце. От проклятого леса исходило притяжение, и перебить его не мог ни его болезненный вид, ни тревожный запах, ни неестественная, почти могильная тишина, ни даже руны, которые я, наконец, расшифровала. Это были путеводные знаки. Что-то вроде маяка, светящего сквозь все миры и способного притянуть обратно не только живого человека, но и душу его, если он вдруг заплутает в незримом мире. Кого же звал домой неизвестный колдун?

Кузнец не торопил меня, но молчала я не потому, что не знала, какой дать ответ. Все же пирожки тут слишком хороши, чтобы так быстро с ними расставаться.

- По рукам. Я остаюсь.

Я бросила прощальный взгляд на Серую Чащу, по-прежнему хранящую угрюмое молчание, и пошла обратно в деревню.

* * *

Судя по виду избушки почившей знахарки, к обществу всякой нечисти местным и правда было не привыкать.

Я недоуменно осмотрела вросшее в землю кособокое недоразумение, особое внимание уделив веселенькой зеленой крыше. Зеленая она была не от краски, а из-за обильно произрастающего мха, сделавшего дом похожим на пушистого травяного котенка. Мой красноречивый взгляд остановился на Артемии с Буром, хмуро застывших рядом. На фоне чистеньких, ухоженных, словно пряничных избушек сельчан обиталище знахарки скорее напоминало логово настоящей ведьмы.

- Не надо на меня так смотреть, – поднял лопатообразные ладони в защитном жесте Бур. – Я говорил, что баба была странная. Сколько раз мы ей предлагали новый дом справить, только шипела и плевалась, даже на порог не пускала. Ее с превеликим трудом Василий уговорил печку переложить, а то так и жила бы в дыму и копоти. Но снести эту страхолюдную хибару так и не позволила.

Артемий согласно кивнул:

- Сколько себя помню, знахарка всегда тут жила. Родители мои ее знавали, и родители родителей. Это ж сколько ей лет было, а, Бур?

Кузнец задумался, потом растерянно пожал плечами. Но мне, если честно, было неинтересно, сколько прожила на свете достопочтенная карга. Я уже протирала рукавом окна, заглядывая внутрь. Как ни странно, несмотря на обветшалый вид, от зеленого домика веяло теплом узнавания и принятия. Будто мы были знакомы давным-давно.

- Ты осмотрись, подумай, что надо будет обновить, а мы уж поможем, – Артемий догнал меня и сунул в руку ключ. Я кивнула и сжала пальцы на кусочке холодного металла. Но чем дальше, тем сильнее крепла во мне уверенность, что я стану достойной наследницей сумасшедшей знахарки. Менять или трогать что-либо в кособоком строении мне совершенно не хотелось. Оно было цельным и правильным, а облик – лишь красивая картинка, которая не согреет и не укроет от непогоды.

Дверь тихонько скрипнула, впуская меня внутрь. Взвилась пыль, потревоженная осторожными шагами. Я остановилась, давая глазам привыкнуть к полумраку.