Книга Твой последний шазам - Ида Мартин

Нехотя переступив порог, Лёха присел и принялся расшнуровывать полукеды, а когда мама направилась в гостиную и жестом позвала нас следовать за ней, бросил на меня недоуменно-вопросительный взгляд. Но объяснить я ему ничего не могла, потому что сама не понимала, что она задумала.

Сдвинув ворох неглаженного белья в сторону, мама усадила нас на большой диван, а сама села в кресло напротив. Сложила руки на коленях и выпрямила спину.

Даже в домашнем костюме она выглядела, как на офисных переговорах.

— Итак, Алексей, как я понимаю, вы знакомый Тони?

— Ага, — Лёха кивнул. — Мы в больнице познакомились, когда этот…

Он метнул в мою сторону спасительный взгляд.

— В общем, в больнице. Я к своему другу приходил, она к своему…

— И теперь вы собираетесь поехать вместе завтра загород? Двести километров от Москвы? Пять часов на электричке. Пять туда и пять обратно?

Определенно мама взяла эти цифры с потолка, но возразить я ничего не успела.

— Ну да, — запросто согласился Лёха. — Почему бы и нет? Тоня сказала, что вы её одну не отпускаете, вот и попросила меня… Её сопроводить. А мне не сложно. Всё равно делать нечего.

— Да? — мама недоверчиво прищурилась. — Это хорошо, а то я уж было подумала, что Тоня привела вас сюда для вида. Лишь бы я её отпустила.

— Нет, что вы! — Лёха очень достоверно вытаращил глаза.

— Рада, что я ошиблась, — мама откинулась на спинку кресла и переместила руки на подлокотники. — Значит вы, Алексей, клянетесь мне доставить Тоню обратно домой в целости и сохранности?

— Я? Э…, — Лёха заерзал. — Ну типа.

— Значит вы клянетесь? — ей ещё не хватало добавить «под присягой».

— Мам, — не выдержала я. — Ну ты чего?

Мамино лицо сделалось непроницаемым.

— А то, что я в первый раз вижу человека, и отпуская тебя с ним, должна быть уверена, что у него исключительно серьёзные намерения.

— Какие ещё намерения? — Лёха аж подскочил на диване.

— Самые благородные.

— Ну это, само собой.

— Вот и хорошо, тогда я конечно не возражаю, чтобы вы поехали навестить Костю и передали ему мои соболезнования.

Мы с Лёхой одновременно выдохнули.

— Только вот ещё, — мама достала из глубокого, напоминающего муфту кармана телефон. — Дайте мне, пожалуйста, ваш номер. Вдруг Тоня свой потеряет или аккумулятор разрядится. У неё постоянно такое.

Лёхина шикарная улыбка, которая всё это время ещё как-то держалась, медленно сползла. Его несомненно нужно было спасать, однако жертвовать поездкой к Амелину ради Лёхиного душевного комфорта я не собиралась.

Немного помявшись, он всё же продиктовал номер. Я бы на его месте назвала какой-нибудь левый, что он похоже и сделал, потому что когда мама стала на него звонить, ничего не произошло.

— Странно, — сказала она очень ровным тоном. — Гудка нет. Давайте-ка лучше вы мне позвоните.

Так что ему ничего не оставалось, как достать свой мобильник и набрать её номер.

— Ну вот, — она удовлетворенно кивнула, — будем считать, что сделка состоялась.

Теперь я понимала, почему по количеству заключенных договоров мама всегда обгоняла папу.

Однако на этом экзекуция не закончилось, в довершении ко всему, она взяла и сфотографировала Лёху на телефон.

— А это ещё зачем? — чуть ли не закричал он.

— На номер ваш поставлю. У меня почти на всех контактах фотографии стоят.

И пока она ещё чего-нибудь не надумала, мы быстро выскочили в коридор. В полнейшей тишине Лёха обулся, и я выскользнула за ним на лестничную клетку.

— Прости, что так получилось. Обычно она у меня не такая, не знаю, что на неё нашло. Прикалывалась, наверное.

— Не хилые такие приколы, — Лёха больше не выглядел обаяшкой.

Во всех его манерах с самого начала сквозила наезжалисто-нагловатая пацанская нота, и теперь она зазвучала по полной. — И нафига я вообще Тифона послушал? Блин, что это вообще было?

— Извини, — сказала я. — Давай, если вдруг тебе потом тоже понадобится какая-то помощь, я тебе тоже помогу?

— Нет уж, как-нибудь сам справлюсь, — недовольно фыркнул он, доставая из кармана пачку сигарет.

Мне было очень стыдно, что так вышло.

— Тогда ещё раз огромное спасибо, что выручил. Это правда вопрос жизни и смерти.

— Так, где и когда встречаемся? — Лёха раздраженно помял пачку пальцами.

Глаза у него были синющие и бесстыдные.

— В смысле?

— В прямом, блин, смысле! Знаешь, какая это подстава с твоей стороны?! Нам с парнями завтра в лагерь ехать. И я это всё замутил.

— Я уже извинилась.

Когда кто-то начинал на меня давить, то эффект всегда получался обратный.

— Да плевать мне на извинения твои. Когда и куда приходить?

Его недовольный голос было слышно, наверное, с первого этажа.

— Ты на полном серьёзе ехать со мной собираешься? — предположение меня посмешило.

Но Лёха вовсе не шутил.

— А что мне ещё делать? Мама твоя меня сфоткала. Теперь случись что, кто будет крайний? Правильно — Криворотов.

— Это ещё кто?

— Я это! — выпалил он мне в лицо. — Ну нафиг, только с этого дела соскочил.

— Не нужно никуда ехать, — заверила я.

— Короче я жду, — он требовательно уставился на меня. — Если не скажешь, припрусь завтра к тебе домой в шесть утра.

Мы спорили по этому поводу ещё минут пятнадцать и к концу разговора мне уже казалось, что я знакома с ним всю жизнь.

Как оказалось, у Лёхи было несколько подружек, отчаянно воюющих между собой за Лёхино внимание и этой зимой, одна из них, чтобы досадить ему, написала на него заявление в полицию, обвинив в домогательствах. Обвинения были липовые, и девчонка эта сама потом забрала заявление, но ей было четырнадцать или пятнадцать, и Лёху ещё несколько месяцев песочили в полиции, пугая, что если с его стороны обнаружится ещё какой-либо косяк, то раскручивать будут по полной.

Так что он предпочитал по-быстрому скататься со мной в деревню, чем потом париться, что я потеряюсь или на меня нападет маньяк, и моя мама свалит всю ответственность на него. В итоге, мы договорились встретиться в девять утра в метро и вполне по-дружески разошлись.

А вернувшись в квартиру, я услышала громкий мамин смех и зашла к родителям в спальню. Папа валялся на кровати, а мама сидела на пуфике перед зеркалом и весело пересказывала ему недавнюю сцену.

— Зачем ты так? — мне в отличие от неё было совсем не весело.