Книга Стая - Дикон Шерола

Дима вышел в коридор и направился к столу, за которым должна была находиться дежурная медсестра. Палаты, погруженные в сон, пялились на парня черными стеклами дверей, и тишина неприятно давила, отчего-то заставляя нервничать. За столом никого не оказалось, но тут Дима заметил разложенные на поверхности несколько карточек пациентов. Однако, как только он потянулся взять одну из них в руки, раздались шаги.

Темноволосая женщина лет сорока, облаченная в белый халат, направлялась прямо к нему. В одной руке у нее дымилась чашка с горячим напитком, в другой был зажат пакетик с зефиром.

— Что это ты тут шляешься? — резко поинтересовалась она. — Три часа ночи. Живо возвращайся в постель!

— Я хотел узнать, что со мной было, — поспешил объяснить Дима. Ему не понравилось то, как стремительно медсестра приблизилась к столу и внимательно скользнула взглядом по поверхности, словно желала понять, прикасался ли этот мальчишка к чему-то из ее вещей.

— А я думаю, что ты по ящикам лазил, бесстыжий, — ядовито произнесла она, и ее глаза подозрительно сузились. — Знаю я таких, как ты. Даже из больницы пытаются что-то уволочь. Я расскажу о твоем поведении вашей директрисе, пусть принимает меры. Мало того, что будущий алкаш растет, так еще и ворует.

— Вы совсем дура? — это восклицание вырвалось прежде, чем Дима успел сообразить, что подобное обращение вряд ли поможет делу. Его охватили обида и бессильная злость, что в очередной раз его обвиняют в том, о чем он даже не помышлял. То, что он из детдома, было выжжено на нем как клеймо, и обычные люди буквально шарахались от него, не желая лишний раз связываться.

Услышав оскорбление, медсестра немедленно переменилась в лице. Теперь его исказила ярость, и она бросила на стол пакетик с зефиром с такой злобой, что он проскользнул по поверхности еще добрые полметра. Затем она с грохотом поставила кружку, расплескивая кофе.

— Что ты сказал? — гневно воскликнула женщина. Лицо ее побагровело от охвативших ее эмоций. — Ах ты, щенок паршивый! Да я сейчас полицию вызову. Мало того, что это сучье отродье доставляют пьяным до беспамятства, так он мне еще хамить смеет. Нет, это ж надо… Мы тут с ними носимся, а они плевать хотели на нас.

— Тише, не орите! Я лишь хотел понять, что со мной!

Попытка образумить разъяренную медсестру успехом не увенчалась. На голову посыпались отборные оскорбления, которые совершенно не вязались с образом работника больницы. Глядя на бушующую женщину, Дима откровенно не понимал, отчего она так обозлилась на него. Хотя гадал он недолго. Ее следующая фраза немедленно ответила на его вопрос.

— Один из таких скотов уже снял у меня с шеи золотую цепочку с крестом. Даже бога не боитесь, сволочи! Твои друзья постарались, да? Пропили небось?

— Да замолчите вы! — Лесков сам не ожидал от себя такого приказного тона. Его единственное желание заключалось в том, чтобы эта истеричная дама заткнулась, но он никак не предполагал, что подобное действительно произойдет. Ему казалось, что женщина раскричится еще громче, вызовет какого-нибудь больничного сторожа, позвонит заведующей интерната, да хоть отправит радиосигнал в космос, но никак не опустится на стул в безропотном молчании. Она забыла как дышать и теперь внимательно смотрела на Диму, не смея произнести ни звука. В какой-то миг парню даже почудилось, что женщина напугана, и он невольно растерялся, не понимая, чем вызвано подобное поведение.

— Теперь… Когда вы успокоились, — начал он, все еще пораженный такой реакцией, — я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о моем состоянии. Я болен, да? Что-то серьезное? У меня… Рак?

Последние слова дались ему нелегко, но уж лучше знать, что происходит, нежели тешить себя какими-то призрачными надеждами.

— Я не знаю диагноза, — еле слышно произнесла медсестра. — В десять утра будет обход, и доктор сможет что-то сказать. В крови у тебя нашли алкоголь — это единственное, что мне известно. Но, если найдут что-то серьезное, скорее всего, доктор напрямую ничего не скажет. Она будет говорить непосредственно с директором вашего интерната. Но Галина Михайловна сказала, что, вероятнее всего, у тебя была такая реакция на стресс, ведь тебя избили.

— Кто такая Галина Михайловна?

— Врач скорой помощи.

— Понятно… А разве на стресс может быть такая реакция? — Дима почувствовал, как его охватывает радость. Нет, прослыть шизиком, который падает в обморок от тявкнувшей на улице псины, парню определенно не улыбалось, однако то, что его состояние не вызвано опухолью в легких, чертовски его устраивало.

— Надо у доктора спрашивать, он объяснит, — отозвалась медсестра, все еще пребывая в своем странном состоянии. Дима внимательно посмотрел на ее лицо, гадая, чем вызвана такая смена поведения, но затем, сухо поблагодарив женщину за полученную информацию, вернулся в постель. Теперь оставалось лишь дождаться утра и вытрясти из лечащего врача хоть какую-то правдивую информацию.

В больнице парня продержали недолго. Уже к полудню его выписали, снабдив рецептом для покупки успокоительных таблеток, которые велели принимать ежедневно. Элеонора Владимировна, заведующая интернатом, встретила Диму холодно и немедленно пригласила в свой кабинет. Она засыпала его вопросами: кто его избил, почему он пил, где взял алкоголь, кто напивался вместе с ним и многое другое.

Сколько Дима себя помнил, чтобы докопаться до истины, Элеонора Владимировна предпочитала кричать и угрожать колонией для несовершеннолетних. Но в этот раз она разговаривала спокойно, с напускным участием, отчего парень почувствовал, что к нему уже относятся как к психопату. Впрочем, в данном случае ему это было даже на руку. Он ни в чем не сознался, а вытрясывать из него правду со скандалом или запирать в наказание в какой-нибудь кладовке его не стали.

Чердак все-таки разоблачили. Все произошло слишком неожиданно, но Элеонора Владимировна не растерялась и в ночь, когда Диму увезли в больницу, первым делом направилась именно наверх. Виновников поймали с поличным, и теперь планировалось серьезное разбирательство вплоть до увольнения сторожа.

Когда Сенатор вернулся, интернат напоминал потревоженный улей. Обитатели были злыми, расстроенными, даже заплаканными, и везде велись разговоры о том, что какая-то тварь рассказала Таксе о случившемся, и тому пришлось вызвать скорую и позвонить директрисе. Сначала вину пытались повесить на друзей Димы, но Олега, Рому и Енота вместе с остальными застукали на чердаке, а Ивана с трудом разбудили.

Дима сидел на своей кровати, когда в комнату ворвался Койот в сопровождении своей стаи. Они стремительно окружили друга и начали наперебой засыпать его вопросами.

— Как ты? Н-н-ничего не болит? — воскликнул Рома, усевшись рядом и внимательно вглядываясь в лицо пострадавшего друга.

— Ты больной на голову шататься в одиночку? — тут же накинулся Олег. — Я же говорил, что с Виктором шутки плохи. Но ты же у нас орел! Все сам знаешь. Ладно… Это мы так не оставим. Я лично подкараулю падлу и устрою ему разговор. Он только с Клещом был?