Книга Субмарин - Андреас Эшбах

Удивительно быть здесь и наблюдать, как Всегда-Смеется и остальные ее соплеменники, которые наверняка видели этот танец бессчетное количество раз, заново переживают всю эту историю. Еще удивительнее, что деятельность Ён Мо Кима преступна как по нынешним законам, так и по законам его времени – однако же субмарины прославляют его. В их глазах он был благодетелем, подарившим им жизнь. И это ощущается с потрясающей ясностью: они любят жить.

В один из последующих дней охотник по имени Маленький-Палец возвращается с известием, что он обнаружил неподалеку Найти-Много.

Это вызывает радостный переполох. Все, за исключением совсем древних стариков, самых маленьких детей и беременных женщин, отправляются в путь – я тоже, потому что хочу посмотреть, что же такое Найди-Много.

Плавает-Быстро, конечно же, тоже плывет с нами, и меня не покидает ощущение, что он следит, чтобы я не отставала. Он мог бы плыть намного быстрее и быть впереди всех, но он никуда не торопится.

Ну и отлично. Лучше поздно, чем никогда. Если бы он так же вел себя по дороге от Сихэвэна до лагеря, нам бы не пришлось так много выяснять отношения. Маленький-Палец ведет нас в глубину. Мы проплываем мимо острых осколков скал и крутых осыпей, вокруг становится всё темнее.

Впереди и чуть сбоку от меня плывет Полоска-на-Животе. Я смотрю, как ее красивые длинные волосы, украшенные множеством разноцветных бусин, струятся в воде. И по мере того, как мы погружаемся всё глубже, я начинаю понимать, почему субмаринам больше всего нравятся синие и сиреневые бусины: эти цвета можно различить даже на большой глубине! Первым делом исчезает красный цвет. У Полоски-на-Животе в волосах целая нитка красных бус, но стоило нам опуститься метров на двадцать, как они превратились в темно-серые шарики. Следующими после красных исчезают желтые.

Но вот мы и приплыли.

Оказывается, Найти-Много – не что иное, как подводная свалка человеческого мусора. Отвратительное зрелище. Тысячи пустых, по большей части разбитых бутылок. Горы изъеденных ржавчиной консервных банок любых размеров. Строительный мусор. Старый холодильник. Мешки и сети, в которые напихан непонятный хлам. Лучше не знать, что в них. И от всего этого вода приобретает жуткий привкус, от которого щиплет нос и вяжет рот.

Но субмарины с воодушевлением отправляются на поиски различных предметов, которые могли бы им пригодиться.

Больше всего их интересует металл – гнутые гвозди, болты и шайбы, раздавленные алюминиевые банки и прочее в таком духе.

Я ничего не собираю, плаваю вокруг и не знаю, куда деваться от стыда за то, что я наполовину человек воздуха. Мне становится по-настоящему плохо, и я не могу понять, это от ужасного вида свалки или от ядовитых веществ, которые она испускает.

Мой взгляд падает на гору огромных цилиндрических предметов.

В сине-серой бесцветной полутьме я не могу разглядеть, что это. Я подплываю ближе, отчасти чтобы чем-то себя занять, отчасти из любопытства.

Это пластиковые бочки. Судя по всему, синего цвета. У них металлические крышки, похоже, уже изрядно проржавевшие, и на одной из бочек я обнаруживаю наклейку.

Крупными буквами написано длинное, сложное слово – наверно, название химиката. Под ним дата – август 2095, – а рядом нарисован череп с костями.

Эти бочки валяются здесь уже больше полусотни лет и в них яд!

Я в ужасе бросаюсь назад. Читать, что написано мелким шрифтом, я уже даже не пытаюсь, при таком слабом освещении мне всё равно ничего не разобрать. Я нахожу Плавает-Быстро и рассказываю ему о своей находке.

– Нам нужно скорее уплывать отсюда, – заключаю я.

– Яд? – переспрашивает он. – Откуда ты знаешь?

– Там написано, – еще раз объясняю я.

Он приподнимает брови.

– Ты умеешь читать буквы людей воздуха? – удивляется он. – Ну конечно, умеешь, как же иначе!

Он издает предостерегающий крик. Когда все поворачиваются к нему, он широкими жестами объясняет им, в чем дело. Но вместо того, чтобы поскорее уносить ноги, они все подплывают к бочкам и с интересом их рассматривают. Их завораживают буквы, и еще больше их впечатляет то, что я умею их читать. И теперь они хотят знать, что конкретно может произойти. Поэтому мне не остается ничего иного, как подплыть поближе и прочитать предупреждающие надписи.

«Едкое вещество. Избегать контактов с глазами и слизистыми», – удается разобрать мне. При переводе я ничего не говорю про слизистые, понятия не имею, как объяснить им, что это такое. И как перевести «едкое»? Может быть, им хватит того, что это опасно для глаз?

Субмарины молча кивают и переглядываются, похоже, они впечатлены. Но не более того.

Я перехожу к следующей строчке. «При контакте с водой взрывоопасно». Вот замечательно!

Когда я это перевожу, у них расширяются глаза. Огонь? Под водой? Они явно напуганы. Внезапно все соглашаются, что уже нашли достаточно полезных вещей и теперь самое время покинуть Найти-Много. И мы сваливаем так быстро, что я едва поспеваю за остальными. Я удивлена: откуда люди воды могут знать, что такое огонь?

Вернувшись в лагерь, я спрашиваю их об этом, и они мне всё объясняют: кое-где под водой есть горы, на вершинах которых из земли вырывается огонь, там горячо, очень светло и неприятно пахнет, а кто дотронется до огня – сгорает. Подводные вулканы, догадываюсь я. Об этом часто говорили в школе. Ныряет-Глубоко рассказывает, что племя его предков потеряло нескольких охотников, когда внезапно появился такой огонь, а один-единственный выживший получил потом имя Кожа-в-Шрамах.

Ах, ну да, вспоминают они, еще люди воздуха. Они тоже делают огонь, когда оказываются под водой. Светлый огонь из металлических прутьев делает больно глазам и шипит. Сначала это звучит очень странно, но потом до меня доходит. Это они про электросварку конструкций, строящихся на морском дне, например метановых электростанций.

– Мы не останемся здесь, – заявляет позднее Белый-Глаз решительными жестами. – Завтра мы вернемся в поток.

Он унесет нас еще дальше на юг. А людей там еще больше, чем на севере, а значит, и промышленности тоже больше. Я сомневаюсь, что там нам будет лучше, – но свое мнение оставляю при себе.

7

Итак, мы отправляемся дальше на юг вслед за течением.

Плыть в потоке становится привычкой, более того: есть что-то гипнотизирующее в том, чтобы, не прилагая никаких усилий, часами парить над кораллами и скалами, коврами из водорослей и песчаными дюнами, проплывать мимо стаек пестрых и серебристых рыб.

Меня уже не особо волнует, что с каждым днем я всё дальше удаляюсь от Сихэвэна. Я ведь остаюсь недалеко от побережья. В худшем случае я могу просто выйти на берег и поехать обратно на поезде. А вот если бы поиски отца действительно увели меня куда-нибудь в глубины Тихого океана… ну, это была бы уже совсем другая история.