Книга Субмарин - Андреас Эшбах

– А мидий у нас больше нет? – интересуется она. – Малыш так хочет мидий!

Все смеются, а у кого-то находятся в корзинке пара устриц. Всегда-Смеется с наслаждением их уминает.

– Я всё время хочу есть, – объясняет она мне между делом. – С тех пор как забеременела – всё время голодная.

При этом она смеется. По ней прямо видно, как она радуется будущему малышу.

Мы проводим в потоке весь день, лениво нежимся в воде, пока мимо нас проплывают невероятные пейзажи рифа. Я снова рассказываю о пещерах, которые люди строят на суше, а еще про корабли и самолеты. Меня удивляет, что субмарины в принципе знают о самолетах – судя по всему, они когда-то проплывали вблизи большого аэропорта, построенного прямо у воды, – может быть, это был Сингапур, – высовывали головы на поверхность и смотрели, как самолеты взлетают и садятся.

Поэтому я рассказываю всё, что знаю, хотя сама я никогда в жизни не летала. Идея, что при помощи техники можно путешествовать по чуждой для тебя стихии, завораживает их. Для них любая техника – «металл». Им очевидно, что самолет состоит из металла, но в то же время эта мысль внушает им благоговейный ужас: так много металла! Они-то радуются каждому маленькому предмету: ножу, гвоздю, скрепке, да даже куску жестяной банки.

В этот вечер мы не устраиваем Вместе-Вместе, а просто ложимся спать и просыпаемся следующим утром. На этот раз никакие акулы к нам не приплывают, и, когда я спрашиваю, выясняется, что большинство женщин больше «не грустят». Похоже, моя короткая менструация – это наследство по линии субмаринов.

За завтраком все говорят, что хотят и дальше следовать за потоком. Им интересно посмотреть, куда он приведет. Я знаю, куда он приведет, но – что я знаю об этом на самом деле? По сути, Сидней и для меня только название на карте. Однажды мы с тетей Милдред проезжали Сидней на поезде, но мне тогда было всего девять лет.

После обеда охотники вдруг приходят в возбуждение. Полоска-на-Животе разглядела что-то вдали и подает знак Двенадцать-Жабр. Он, в свою очередь, быстро перекидывается с Белый-Глаз парой жестов, она кивает, и тут начинается суета: нам всем нужно покинуть поток, как можно скорее!

Я понятия не имею, что происходит, поэтому просто пугаюсь и думаю об акулах. И всё же мне удается своими силами покинуть течение, а после этого у меня даже получается плыть наравне со всем остальным племенем, которое довольно вальяжно следует за охотниками.

Похоже, это всё же был не сигнал тревоги. Когда мне удается наконец спросить Всегда-Смеется, что, собственно, случилось, она объясняет, что охотники увидели Сеть-Много-Рыбы, а мимо такого проплыть никак нельзя.

Что еще за Сеть-Много-Рыбы?

Вскоре я вижу всё собственными глазами: перед нами висят пять огромных воронкообразных сетей, в которых в ужасной тесноте плавает по кругу несметное количество рыб.

Это рыбоводческая ферма!

Когда я понимаю, что вижу перед собой, меня пронзает ужас. По всей видимости, это рыбоводческие фермы Куктауна! Дальше на север таких ферм нет, откуда-то я знаю.

Куктаун! О господи! Это мы уже забрались так далеко на юг?

Получается, что, если я захочу вернуться в Сихэвэн, мне придется проплыть весь этот путь назад – только без помощи течения!

От этой мысли у меня слабеют руки и ноги. Всегда-Смеется по-прежнему скользит рядом и излучает хорошее настроение.

– Сегодня мы будем есть, пока не лопнем! – радуется она.

Я невольно ухмыляюсь. Да, рыбоводческие фермы сервируют еду для субмаринов, так сказать, в готовом виде. Всё, что им нужно сделать, – это проделать дыру в сети, и можно угощаться.

Я наблюдаю, как Ныряет-Глубоко и Плавает-Быстро приближаются к первой сети с ножами наготове. Остальные охотники с копьями наперевес следуют за ними на некотором расстоянии. Но тут первые двое останавливаются. Они переглядываются и обмениваются парой быстрых знаков, которые я на таком расстоянии прочесть не могу. Что происходит? Теперь уже все останавливаются, зажимают носы и качают головами.

– Плохо пахнет, – сообщает наконец Плавает-Быстро широкими жестами. – Рыба испорчена.

Это сигнал для Белый-Глаз, и она направляется к ним. Плавает она медленно и степенно, примерно с такой же скоростью, как я, и все, словно зачарованные, следят за тем, как она подплывает к группе охотников и тоже начинает принюхиваться. Вместе с Двенадцать-Жабр она подплывает к сети так близко, что может потрогать ее, потом долго и с чувством смотрит на рыбу.

Наконец она отворачивается от сети и коротким жестом показывает, что согласна с мнением охотников.

– Рыбы больны, – объясняет Плавает-Быстро, когда снова возвращается к нам. – Внизу много мертвых рыб. Их есть нельзя.

– Жаль, – говорит Всегда-Смеется. – Я такая голодная.

Он с любовью гладит ее по голове.

– Это малыш голоден. Наш ребенок будет обжорой.

Какое-то время мы плывем дальше, бесцельно, как мне кажется, но в конце концов останавливаемся. Мы доедаем оставшуюся рыбу, а потом Плавает-Быстро и другие снова идут на охоту. Всегда-Смеется и еще пара беременных и пожилых остаются следить за детьми, пока все остальные собирают водоросли. Я тоже отправляюсь собирать, вместе с Непослушные-Волосы, чтобы она научила меня, какие водоросли съедобны, а какие нет. Мы заодно находим пару моллюсков, которых используют в качестве жевачки для чистки зубов.

Непослушные-Волосы на пару лет старше меня, и сначала мне кажется, что она меня терпеть не может. Но через какое-то время я понимаю, что она просто очень спокойная и мало говорит, особенно если говорить особо не о чем. Она рассказывает мне то, что я должна знать о водорослях, и, когда мы возвращаемся в лагерь, она признаётся, что хотела бы такой же рюкзак, как у меня.

Могу ли я пообещать ей, что раздобуду для нее такой же? Это, похоже, не так просто, как кажется. Для этого мне нужно вернуться назад в Сихэвэн, купить рюкзак, а потом разыскать племя в океане…

Но пока я размышляю об этом, ей приходит в голову мысль.

– Я попрошу Умелого-Плетельщика сплести мне такой, – заявляет она, сияя от радости.

Это решение полностью удовлетворило ее, но не меня. Что же я за Посредница, если не в состоянии выполнить даже такое простое желание? Пожалуй, мне стоит как следует подумать о том, как всё организовать.

Этим вечером субмарины снова поют, но на этот раз пение служит сопровождением для сложного танца, который исполняют Длинная-Женщина и Двенадцать-Жабр. Как мне объясняет Всегда-Смеется, они изображают Великих Родителей в момент, когда они решают создать людей воды. Я смотрю, не отрывая глаз. Я не в силах понять всего, но благодаря тому, что мне известно об истории субмаринов, я кое-что всё же понимаю. Я вижу Великого Отца: как он смотрит на бушующее море и в нем крепнет желание населить его людьми; как он делится своей задумкой с Великой Матерью и получает ее согласие. Я вижу, как они трудятся вместе (и могу при этом представить себе лабораторию гораздо лучше, чем все остальные зрители), как они выгораживают под водой вольер, как им постоянно приходится быть начеку, чтобы их не обнаружили. И, наконец, Большая Мать рождает первое водное дитя – существенное упрощение: судя по тому, что нам известно о работе профессора Ён Мо Кима, в проекте был задействован не один десяток суррогатных матерей. Скорее всего, женщин в крайне тяжелом материальном положении. Это, кстати, одно из обвинений, которое потом выдвигали против ученого в суде.