Книга Сталин. Битва за хлеб. Книга 2. Технология невозможного - Елена Прудникова

Это «и т. д. и т. п.» красноречиво свидетельствует об изобретательности местных властей. Впрочем, едва ли помогло…

А между тем «хлебная война» вышла на новый уровень, обозначивший новые опасности.

Из письма агронома-стажера В. А. Медведева М. И. Калинину. 8 июня 1928 г.

«Хлебозаготовка проходит болезненно… еще и потому, что крестьяне уверены — вот-вот будет война, а вместе — недостаток хлеба, одним словом, голодовка, а потому хлеб попридерживают. Средства жe на обиход добывают побочными заработками, которые, к слову сказать, не чета прежим. Таким образом, хлеб, шедший раньше на рынок обихода, теперь остается в хозяйстве. И задерживают его или на случай войны, или для переработки на свинину и молоко. Ведь недаром же агрономы твердят крестьянам, что хлеб скотиной оплачивается по 3 руб. пуд и выше… У других же расчет продажи хлеба весной, когда он подороже. Так, например, он у нас сейчас на базаре 3 р. 50 к. пуд. Теперь, спрашивается, повезет ли крестьянин в кооперацию хлеб по 85 копеек?..

Это одна сторона. Другая та, что… крестьяне усиленным темпом начинают разводить кормовые культуры в ущерб зерновым культурам. Под влиянием агропропаганды в некоторых районах крестьяне уже поговаривают о прекращении совсем культуры зерна. „Лучше прокормить с каждой десятины две коровы, чем сеять рожь, овес. А хлеба по дешевке сколько хочешь осенью купим“. И на самом деле, культивируя рожь, овес и т. п., крестьяне в среднем получают валового дохода с десятины 70–80 рублей. Между тем как картофель плохо-плохо дает на десятине рублей 150, чаще 200–220. Свекла кормовая — 250–300. Клевер-сено — 120–150 р., а клевер-семена и вовсе 300–350 рублей… Явление это отрадное, как повышающее доходность земли, но, к сожалению, хлебозаготовителями это в расчет не берётся…»

Может, в смысле доходности все и отрадно, но для аграрного сектора в целом это означает, что кроме прежних фокусов он начал еще и раскачиваться. Человек — существо стадное. Если все кинулись растить картошку, то ясно, что половина этой картошки сгниет непроданной, на следующий год ее не будут сажать вообще, а кинутся куда-нибудь ещё — и начнется черт знает что неизвестно на какое время. И так с каждой культурой — кроме невыгодного хлеба, который купить осенью дешево не получится ни у кого. А вот узнать бы — кто вел ту «агропропаганду», о которой говорится в письме…

…К осени 1928 года запасы зерна в рабочих кооперативах большинства промышленных районов подошли к концу. Один район за другим прекращал выпечку хлеба, продажу муки населению. Страна снова оказалась перед угрозой голода.

Сценарий прошлого года повторился в точности. Крестьяне старались продать в первую очередь кормовые культуры (ячмень, кукурузу, бобовые, крупу), в то время как по зерну заготовители недобрали даже по сравнению с прошлым годом. Повторилось все: и попытки взять хлеб экономическими методами — теми же, что и год назад, — и новый нажим на частника, и конфискации зерна в деревнях. Сталин, ещё зимой заявивший открытым текстом: «Можно с уверенностью сказать, что пока существуют кулаки, будет существовать и саботаж хлебозаготовок», нисколько не ошибся.

Из спецсводки М 1 инфорлютдела ОГПУ о ходе хлебозаготовительной кампании. 28 августа 1928 г.

«Отношение кулацко-зажиточных слоев деревни к новой хлебозаготовительной кампании резко враждебное… Отдельные высказывания кулаков и зажиточных носят резко антисоветский характер…

Тамбовский округ. В с. Ерофеевка Сампурского района в беседе антисоветски настроенный середняк говорил: „Хлеб зарывать будем, а заготовителей душить, жаль только, что оружия нет“. Присутствующий зажиточный на это заявил: „Нужно опять организовать банду да собрать подружнее ребят, хоть и без оружия, а потом с вилами напасть врасплох и у них отобрать оружие… нужно обязательно организовать банду, а то разорят вдребезги и сдохнешь“.

К повышению хлебозаготовительных цен и заготовке хлеба на корню[256]беднота и маломощная часть середнячества относится положительно… Характерны следующие заявления: „Цены теперь на хлеб будут около рубля, так что по этой цене хлеб везти можно“.

Следует отметить, что отдельные бедняки выражают недовольство отменой чрезвычайных мер по хлебозаготовкам в отношении кулаков, рассматривая это как уступку кулачеству. „Власть боится принимать строгие меры к кулакам, она опять укрепляет их. Если так будет продолжаться, то нам остается только ждать войны, тогда мы перебьем всех кулаков и уже из своих рук их не выпустим“».

И ведь обратите внимание: беднота и середняки, со своими жалкими излишками в несколько десятков пудов, должны бы первыми цепляться за высокие цены, а они находят уровень по рублю за пуд вполне для себя приемлемым. Зажиточные же, оперирующие сотнями и тысячами пудов, кричат, что их разоряют. Почему так? Ответ напрашивается сам собой: деревенские скупщики тоже больше рубля за пуд маломощным хозяевам не дают. Остальная игра на повышение утяжеляет только их карман.

В результате нового этапа войны с частным торговцем-посредником доля частного сектора в товарообороте снизилась до 14 %. Следствием же массового применения 107-й статьи на селе стало почти полное прекращение внутридеревенской торговли. После конфискаций, проводимых, как водится, с перехлестом, у зажиточных хозяев хлеба или не было, или они боялись его показывать — а бедняку где купить? Да и не на что… К весне 1929 года в деревнях начался голод. Больше всего пострадали Ленинградская область, Центральный регион, южные округа Украины, где сперва погибли озимые, а потом разразилась засуха, Дальневосточный край. Начались и обычные спутники голода — вспышки желудочных заболеваний и сыпного тифа, убой и продажа скота, уход людей из деревень.

Обстановка на селе накалялась — что же это такое творится на втором десятке лет советской власти? Вспыхнули все старые счеты и неприязни. Крестьяне были традиционно озлоблены на городских рабочих — но это не страшно, где они и где города… А вот то, что поднимала голову ненависть голодных к сытым, у кого есть хоть какой-то хлеб… Середняки завидовали бедноте, получавшей государственную помощь, все вместе ярились на кулаков, которые себе не изменили — по дешевке скупали скот и оказывали «вспомоществования» хлебом под кабальный процент. Кулаки, обозленные налогами, конфискациями, всеобщей ненавистью, уходили в глухую оборону. Все чаще деревенские бедняки стали вспоминать комбеды — это с одной стороны, а с другой — начали традиционно избивать представителей власти, ломать, а то и поджигать амбары. И все чаще в письмах и разговорах ругали уже не местных деятелей, а Советскую власть как таковую. Кредит доверия заканчивался, большевистское правительство обещало новую жизнь и не выполнило своих обещаний.

Из сводок информотдела ОГПУза первую половину 1929 г. Центр. Февраль 1929 г.

«Наблюдается оживление частных скупщиков — мешочников, приезжающих главным образом из Калужской губ. В Одоевском районе 2 февраля скупщики сняли с рынка почти весь хлеб, подняв цену: на рожь до 1 руб. 85 коп., ржаную муку — 2 руб. 10 коп., овес — 1 руб. 70 коп. и пшено — 3 руб. 10 коп…