Книга Ступени в вечность - Людмила Минич

Живот, совсем пустой сегодня, выдержал издевательства с честью, выворачивать было нечего, но вой вибрировал уже в сердце. Вот теперь её скрутило настоящей болью, от которой забылись все мурашки. Дышать стало невозможно, и пускай это длилось всего миг какой-то, но Маритха Тёмному этот миг не забудет. Никогда.

Вой становился все тоньше и выше, подбираясь к голове. Мурашки вернулись, на этот раз они поселились аж в костях, и зуд стал совершенно невыносимым. Если б горло могло уронить хоть звук, Маритха бы уже давно кричала и молила о пощаде. Она заливалась немыми слезами, которых сама не замечала, жаждая, чтобы Аркаис положил конец этой пытке. А кости не выдержали, расплавились от этого зуда, как золото на огне. Стало легче, но лишь на время.

Отовсюду нёсся уже не вой — визг. Глаза завибрировали вместе с ним, и Маритха на время ослепла. Только всякие разноцветные пятна мелькали перед ней, хоть таких цветов и не бывает, ярких, что даже больно. В голове царило невообразимое, как будто разум решил расплавиться вслед за костями. Зуд донимал уже глубоко изнутри. Откуда — непонятно. Словно сама Нить тряслась вместе с Маритхой, но не обычной, приятной дрожью, источающей блаженство, а тою же злою, что и все остальное тело.

И тут разум вспыхнул. Визг ударил в него и растворился, исчезая, рассыпаясь вместе с ним. Боль расколола голову, точно туда всунули раскалённый прут.

Нет… Никогда… Нет… Никто не узнает…

Эта ступень — предел.

Это лицо — уродливо.

Эта надежда — последняя.

Цена её — вечность.

Маритха лежала на дне посудины, обняв колени, и плакала. Не от мучений — они ушли внезапно и безвозвратно, а на смену им пришёл покой, почти такой, как она мечтала. Даже тело не мешало, потому что почти ничего уже не чувствовало. Слезы текли, и пускай, это даже хорошо. Это здорово. Если бы она сразу знала, что так будет, не стала бы упираться. Какие-то глупости, кажется, недавно приходили в голову. Она уже не помнила какие.

Визга тоже не было. Маритха не заметила, как он ушёл, уступил место тому самому покою, который мягко струился вокруг неё вместе с водою. Он дышал и переливался, он мягко вибрировал множеством голосов в диковинном хоре. Наполнял все под каменными сводами, отдавал себя воде, и та баюкала Маритху. Это почти было вечностью. Почти, но этого пока достаточно.

Посудина мягко качнулась, но девушка уже забылась с блаженной улыбкой. Её извлекли наружу, трое адика осторожно понесли спящую прочь. Сын Тархи не пошёл за ними, он бережно извлёк муштар из тонкокожего заплечного чехла, изнутри исчерченного вязью, и сам шагнул в утлую посудину. Расслабленно опустился на дно, уже притрагиваясь к струнам. Лодка тихо заскользила вперёд. Хор, недавно трепавший и ласкавший Маритху, на время смолк.

Когда девушка очнулась, то обнаружила, что не утеряла призрачного видения, подаренного ей накануне. Одиночество было полным, но больше не страшило. Воздух пах чудесно, чем-то лёгким, проясняющим мысли и сердце. Какое-то время ей чудилось, что она ещё слышит отзвуки, подарившие ей песчинку покоя в бесконечной пустыне, которую она все никак не перейдёт. Казалось, сами камни тут пропитаны музыкой вечности. Такое необычное место… Замечательное…

Когда, возвращаясь к привычной жизни, девушка вновь начала ощущать беспокойство, в пещеру вошли адика. Такие похожие, что Маритха даже сразу не смогла их сосчитать. Много. Встали над ней. Ей протянули высокую миску, запах которой ни с чем нельзя перепутать. Девушка разом почувствовала и голод, и жажду и торопливыми глотками принялась за молоко. Пока она справлялась со своей немалой миской, адика рассаживались вокруг, кто как. Её не тревожило больше их присутствие, она просто недоумевала, что ещё им нужно. Казалось, все уже сделано.

Маритха озадаченно замерла. Откуда она это взяла? И что уже сделано? Или ей не все помнится, что случилось на озере, или она начала, наконец, потихоньку терять свой разум.

Адика хранили молчание. Девушка догадывалась, чего или, вернее, кого они ждут, и этот кто-то вскоре появился.

Сын Тархи утомлён. Может, источник его и неисчерпаем, но сейчас он расходовал его очень бережно. Маритха потрясла головой, пытаясь понять, откуда вдруг такие внезапные озарения. То ли одолженное ей видение так все меняло, то ли Нити подошли друг к другу ближе близкого. Так, что не только её видно и слышно, но и ей кое-что видать. Хотя скорее всего от бесконечных разговоров с прозорливцами у неё самой воображение разыгралось.

Едва он расположился рядом, как адика начали «переговариваться». Если бы Маритха не слышала вчера иного, то подумала бы, что пронзительные вскрики, стенания и гудения — единственное, что они могут.

— Они говорят, что рады тебе, — коротко растолковал их долгую «речь» Аркаис.

— Я тоже рада, что тут побывать довелось, — искренне ответила Маритха.

Сын Тархи принял это безмолвно, но по мимолётному молчанию среди адика, да ещё по тому, как закачались их головы, она поняла, что ответ передан. Правда, неясно, нужен ли он им. Может, надо что-то прибавить… ну, там поблагодарить за пристанище, за еду… ещё что-нибудь…

Один из адика поднял руку. Все притихли, опустили глаза. Старик — Маритхе показалось, что это старик — принялся плавно покачиваться, потом запел, низко и уж очень протяжно. Может, это что-то вроде последнего привета?

Она обратилась в слух, стараясь не заснуть под заунывную песню, но скоро сон прошёл, уступив место непонятной тревоге. Старик вещал про что-то важное, потому они и пришли сегодня. И это важное наполняло сердце ожиданием, самым большим за всю её жизнь, и в то же время — отчаянием. Жуткая смесь. К концу длинной песни терпение Маритхи истощилось до того, что она готова была выпихнуть прочь песнопевцев и ринуться к Сыну Тархи за разъяснениями.

Старик закончил. Скорее на плохом для неё, чем на хорошем. Тут же адика упруго поднялись и вышли, девушка только и успела, что удивиться.

— Что это было? — спросила она Тёмного, и почему-то шёпотом.

— Они сочли нужным поведать тебе то, что им открылось.

— А что открылось? Про что они?.. — спешила Маритха.

— Не так все просто. Адика не говорят так, как мы. Они не понимают нашей речи, для них… — начал он, но девушка не вытерпела:

— Это все потом, а то я умру! Скажи, про что он пел!

— Я не знаю.

— И это все?! — взвыла Маритха. — Я тебе не верю!

— Имей терпение, — тихо сказал Аркаис, и она тут же притихла. — Я понял то, что понял, и попытаюсь тебе передать. Но прежде чем ты будешь толковать это знание, ибо я не возьмусь за это, тебе следует кое-что узнать о песнях адика.

Девушка принялась ковырять подстилку, на которой сидела. Ладно уж, только скорее!

— Так вот. Для них весь мир — это песня.

— Как для тебя? Великая Песня? — хмуро подхватила Маритха. Эка невидаль!