Книга История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин

и крайне необходимого учебного заведения принадлежит прежде всего капитану артиллерии Павлу Егоровичу Кеппену, который, состоя секретарем «Русского Благотворительного Общества», предложил распорядительному его собранию составить учредительный комитет для устройства детского сада. Предложение П. Е. Кеппена было встречено сочувственно, и заслуженный педагог Александр Александрович Чумиков (бывший редактор-издатель журнала «Боепитание»), желая ознакомить местное общество с системой Фридриха Фребеля, тогда же прочел о ней, в помещении русской гимназии, публичную лекцию, доказывая пользу и значение детских садов. Недостаток в русских учебных заведениях был тем более ощутителен, что западноевропейская цивилизация, господствующая в Финляндии, по своему характеру и направлению всегда являлась антирусской. Интерес к России в крае не был пробужден; отношение к русским, не желавшим ошведиться или офиниться, всегда носило характер некоторой высокомерности; а на православие смотрели, как на религию низшего разряда. При всей своей кажущейся незначительности и при малом месте, отводимом детскому саду в общей системе учебных заведений, на его долю все таки выпадала весьма существенная роль, если принять во внимание, что в его стенах вменялось в обязанность внушить ребенку первые заповеди, первые молитвы и начальные жизненные правила, из которых впоследствии, как из зерна, должны были вырасти и выработаться руководящие начала всей его жизни. Детские сады должны заложить в своих маленьких питомцах прочные основы их будущего нравственного и интеллектуального облика. И эту свою обязанность русский детский сад в Гельсингфорсе выполнил блистательно за первые тридцать лет своего существования. Выбор первой руководительницы сада М. А. Кудряковой был сделан особенно удачно. Она умно и сердечно вела свое маленькое дело и приобрела общее расположение, что и сказалось на её «княжеских» похоронах и в постановке русской колонией над её могилой хорошего памятника.

В 1875 году открыта была Гельсингфорсская Мариинская гимназия.

Особняком стояло юнкерское училище в Гельсингфорсе. В 1825 году генерал-губернатор Закревский обратил внимание на недостаточность познаний в русском языке среди офицеров и унтер-офицеров из местных уроженцев, находившихся в войсках, расположенных в Финляндии. Приняты были разные меры к тому, чтобы они усвоили государственный язык. В 1843 году начальник 21 пехотной дивизии, генерал-лейтенант Мандерштерна, возбудил вопрос об учреждении при штабе дивизии школы подпрапорщиков и унтер-офицеров из вольноопределяющихся. Незнание «российского языка» опять являлось не последним мотивом. Желательно было также открыть детям финляндских дворян и юношам других сословий доступ к военной службе. Мысль эта была поддержана генерал-губернатором князем А. С. Меншиковым и военным министром князем Чернышевым. В сентябре 1845 года состоялось Высочайшее повеление открыть школу, которой стал ведать майор Коновалов. Из финских статных сумм на школу отпускалось по 31/2 тысячи рублей ежегодно. Значение школы увеличилось в годы Восточной войны.

Граф Берг улучшил положение школы, исходатайствовав от военного министерства на её содержание еще 3.000 рублей. При нем же издано положение о юнкерском училище войск, в Финляндии расположенных (6 мая 1861 г.). Училище помещалось в доме, приобретенном для военной школы на счет финляндских статных сумм, из которых отпускалось также на отопление, освещение и на содержание юнкеров. Но уже в 187 6 году сенат стал хлопотать о сокращении своих выдач на училище. Граф Адлерберг пытался отстоять полезность и желательность училища, но затем, когда введена была в Финляндии всеобщая воинская повинность, сенат указал, что отпускавшиеся на училище средства нужны будут «на школы для нижних чинов финских войск». Граф Адлерберг сделал еще попытку: на ассигнованные деньги открыть военно-учебное заведение в Выборге, но не был поддержан ни главным начальником военно-учебных заведений, генерал-адъютантом Исаковым, ни военным министром Милютиным. Граф Адлерберг указывал на значение училища, в качестве «весьма заметного проводника в деле сближения двух разнородных элементов населения» — русского и финляндского, — а также на пользу его, «как орудия для привлечения в русскую военную службу финляндских уроженцев». Высочайшее повеление о закрытии Гельсингфорсского пехотного училища последовало 12 апреля 1879 года.

Основание русского театра в Гельсингфорсе было делом графа H. В. Адлерберга. Театру он придавал государственное значение и имел в виду, чтобы сценические исполнения в нем не уступали таковым же в шведском и финском театрах. Театр построен на средства русской казны и обошелся более чем в 700.000 марок. И здесь хорошее дело имело свою комическую сторону. Целью театра ставилось прежде всего, конечно, русское искусство. Театру надлежало, следовательно, знакомить местное общество с драматическими и оперными произведениями России. И что же? «Когда театр был выстроен, то вопреки желаниям общества, в нем стали давать посредственные итальянские оперы, а потом он отдан был на аренду шведскому антрепренеру».

Непоследовательностью и «барскими» капризами отличались все вообще начинания графа Адлерберга. Учредили, например, в Гельсингфорсе русский клуб, по ему придали замкнутый и сословный характер. Купцов в состав членов не допустили; закрыли ход также для русских артистов, хотя некоторые из последних происходили из дворян; изгнали, наконец, отставных чиновников. Вскоре устав переделали, но опять настолько неудачно, что по букве его текста родовой князь не мог попасть в это учреждение. Ко всем подобным изворотам прибегали только для того, чтобы, по прихоти начальника края, в клуб не проникли русские артисты. Но хуже всего, что оттолкнули тогда немногочисленное русское купечество, заставив тем недовольных теснее примкнут к шведскому обществу. Шведы, конечно, приняли купцов и по прошествии некоторого времени все наше купечество оказалось безвозвратно денационализированным.

В постановлениях 1867 и 1871 годов о печати в Финляндии находилось общее определение о том, что издаваемые в Финляндии сочинения на русском языке подлежат узаконениям, действующим в империи. Но касательно периодической печати на русском языке в означенных постановлениях не имелось никаких указаний.

По возбуждении вопроса об издании в Гельсингфорсе газеты на русском языке, генерал-губернатор предложил финляндскому сенату составить проект постановления относительно периодических изданий на русском языке, с предоставлением высшего надзора за ними генерал-губернатору, от которого зависела бы, без предварительного предостережения, отмена разрешения на выпуск подобных изданий. Комитет финляндских дел обратил внимание (27 февраля 1876 г.) на то обстоятельство, что предоставление генерал-губернатору права, по своему усмотрению и без предварительных предостережений, прекращать русские периодические издания, представляется более строгой мерой, чем действующие в сем отношении в империи узаконения и даже введенных в Финляндии правил касательно периодических изданий на шведском или финском языке. Поэтому вступили в переписку с генерал-губернатором.

Граф Адлерберг ответил, что его предположение было вызвано секретным Высочайшим рескриптом от 15 — 27 июня 1869 года, которым генерал-губернатору предоставляется подобное же право в отношении шведской и финской печати в крае, но с тем, чтобы генерал-губернатор доносил Государю Императору о состоявшемся запрещении, с объяснением причин, вызвавших такое