Книга Королевские клетки - Илья Ганин

Рик говорил тихо, но Лилиан вжимало в пол, как прессом. Её бросило в холодный пот. И стыд.

— Для вас он — наглый красавчик, да? Бабник? В двадцать один год этот "бабник" в Бейтари со своим полком вычислил и выбил банды герцога Байканского. Который до того убил двух королевских представителей и вполне реально собирался отколоться от Ативерны. Джесс вычислил его. Он ушел туда свежеиспеченным командиром роты, а вернулся — полковником, потому что Корова простудился и умер, а война не ждет. Джесс просидел там полтора года, зимовал дважды — но выбил всех разбойников. Он потерял там четыреста человек, провинция была залита кровью — но он все сделал. Он был единственным старшим офицером, оставшимся в полку после этой кампании. Ах да, маленькое уточнение — его туда отправили через неделю после смерти его жены. Что, вам не говорили? После возвращения я сидел с ним второй раз. Когда его "приняли" во дворце все дворцовые прихвостни, включая его папеньку, чтоб его Мальдоная на том свете в… Извините. Слава Альдонаю, травница сумела подобрать и сварить ему зелье. И поил его я. Потому, что он никого больше не узнал, и никому не поверил — как и я, наверное, не верил бы никому. Кому нужен второй принц? Никому. Кроме самого себя и своего верного друга. Нескольких слуг. И уже слабеющей умом старушки-няни. А Иртон был нужен еще и смешной малышке-дочери.

Король Ричард выглядел совершенно спокойным, но Лиле казалось, что он с трудом сдерживается. И понимала, что вот сейчас у нее есть шанс не дожить даже до плахи.

— Мой брат. Мой несчастный двоюродный брат. Его дядя, мой отец, смотрел и видел смазливого здоровяка. И снова кидал его черти-во что. Как только тот выбирался из очередной ямы. Надо повесить на кого-то толстую истеричную девку, от которой — "папенька" вам не сообщил? — отказались уже граф и герцог из сопредельных провинций? Верфи, в пользу Короны, управлять которыми надо учиться с нуля? Отлично, где у нас вдовец-Иртон? Давай, король приказал…

— Он нарушил договор! — попыталась хоть начать отбиваться Лиля, прикрываясь единственным, что пришло ей в голову.

— Да что Вы говорите? А не припомните его, договора, пятый абзац? "Будет Лилиан Мариэлла, по отцу Брокленд, доброй женой, а он взамен…", так? Вам что, напомнить кто такая "добрая жена"? Там первый же абзац, наверняка, был "Во славу Альдоная и заветами Его". Не припоминаете, книга Альдоная, глава шесть? Договор двусторонний — или у вас другое мнение?

Лиля с ужасом вспомнила, что "Книга Альдоная" целую главу трактует о "женах добрых". И да, Лилиан Мариэлла Брокленд-Иртон, мягко выражаясь, не соответствовала и трети того, о чем там говорилось.

— Что, его женитьба — это главное, на что он вам жаловался? А как он себя вел — не говорил?!

— Вел — плохо, это верно. Но никогда не жаловался ни на что. Это то, от чего его трясло, как больного в горячке. Вот такой вот испорченный герой-друг Нам достался. Ну, и никак не сможем Мы забыть, что именно Джеррисон Иртон вытащил Нас из такой кучи неприятностей последнего года, что их и не перечислишь. Сегодняшняя вишенка на торте, Наника. Судя по всему, что-то еще зацепило его в вашем платье или поведении. Ладно. — король с усилием вернул себе спокойствие. — Сейчас Мы имеем возможности вознаградить Наших людей. Сообразно их надобностям. Конечно же, и ответить по их долгам, как подобает королю. Долг его перед Вами не может быть оспорен. Чего Вы хотите, графиня? Просите. Мы слушаем. Взамен же попросим мы малого для Нашего верного вассала, Джеррисона, графа Иртона. Вы желаете титул? Свободен будет титул герцогов Норделлов, древний и славный. Мы верим, что герцогство процветет под вашим управлением. Вы ведете торговые дела — Мы готовы обсудить передачу Вам нового торгового пути в Ханганат. Это десятки тысяч корон в течении пары лет. Вы имели намерение собирать и учить детей, чему не рада церковь? Мы можем поддержать это начинание. Выбирайте. Мы готовы платить, за исполнение единственной Нашей просьбы — Вы не будете рвать на части изуродованную — это Мы также признаем — душу вассала Нашего. Это не трудно, он вообще очень наивен за пределами битв — просто не ведите себя как холодная кукла, он ответит на тепло. Мы подлатаем ему душу, милостью Альдоная, насколько сможем, а вам просто не надо будет ее портить. Разумеется, факт такого его состояния не должен стать известным альдонам, ибо они могут его квалифицировать предельно скверным для нас всех образом. Займет это примерно три года — столько, как говорят, живет любовь обычно. Ну? Что хотите взамен? Покупаем. Платим без торга. Вы этого хотели? Никто в сопредельных и дальних государствах и близко не сможет предложить вам ничего подобного. Если только вы не хотите стать неведомой по счету наложницей Великого Хангана.

Никогда в жизни Лилиан-Але не было так стыдно.

— Мне ничего не нужно. Я… — она вздернула голову на остатках гордости врача. — Я вытащу его сама. Моя вина, по крайней мере отчасти. Мне и исправлять. Он, уж помимо прочего, мой командир.

Король помолчал и медленно проговорил, разглядывая Лилиан как манекен в магазине:

— Как же усложнилось все из-за того, что он вас действительно любит… Мы бы вас совершенно спокойно развели и выдали замуж за вполне достойного дворянина. И вышло бы недорого. А найти ему жену сейчас дело пары дней. Поторопиться надо, а то желающие дамы друг друга, поди, резать и травить начнут.

— А он меня, что теперь любит?.. Или просто смирился, раз уж оказался неплохой вариант? Или такой мелочью снова никто не озаботился? — горько спросила не удержавшись Лилиан. Король не обозлился, не высказался в духе "Все бы вам, бабам…"

— Впервые от него слышу о ком-то наравне с его полком и дочерью. Да, он вас любит, на свой манер. Вы выбираете. Что ж, да будет так. Впрочем, мы к этому разговору вернемся. Идемте, вам надо взглянуть на внутренние комнаты. Вы, вероятно, голодны.

— Кстати, — уже уходя повернулся к ней король. — Потрудитесь, если начнется ночью дождь, находиться в одной комнате с графом. И вообще, желательно пореже отходить от его постели.

— Но почему?!

— Потому, что Мы так повелеть изволили.

На этом разговор закончился, как и весь долгий и тяжкий день. Перевоз Джесса в полк или еще куда-то было бессмысленно даже упоминать. Его Величество не желали выпускать больного друга из поля зрения. Или отдавать ей контроль над ним. Или и то, и другое.

Король вышел. Вместо него в дверь зашли трое гвардейцев с подсвечниками, и встали молчаливым приглашением к выходу. Провели они ее (один впереди, два сзади) в комнаты — точнее самые настоящие покои. Две комнаты и холл-приемная. В одной спал Джесс, во вторую внесли свечи и сообщили ей:

— Мадам, прислать ли горничных? — именно "сообщили". Настолько никаким был тон.

Лиля посмотрела на уже разобранную постель, а потом перевела взгляд на конвой. Эскорт. Как их еще назвать? Гвардейцы смотрели от двери на выход, в углы, но ни в коем случае не на кровать.

— Нет. Свободны.

— Мадам.

Короткий поклон, и гвардейцы вышли. Вроде и солдаты — а чужие. И страна своя, а только лучше бы Полведра на часах дрых. И Тули ворчала за пологом. А видеть сегодня больше никого не хочу.