Книга Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг - Пьер Разу

вместе взятых. Чувствуя себя неуязвимым, Саддам Хусейн был уверен, что добился лидерства в регионе. Нефтяные монархии пришли к выводу, что им необходимо закупить больше оружия и принять западные вооруженные силы на своей территории, чтобы защитить себя от жажды мести Ирана и прожорливости Ирака.

В психологическом плане война подействовала на Саддама Хусейна как катализатор. Диктатор обнаружил свой интерес к военному делу, учился на ходу, что впоследствии привело к тому, что он стал игнорировать своих начальников штабов. Полагая, что он достаточно компетентен, чтобы обойтись без советов своих генералов, Саддам принял катастрофическое решение о вторжении в Кувейт. Он был убежден, что его яростная решимость привела к победе над Ираном и что он был прав, не уступив. Он считал, что Соединенные Штаты были непостоянны, демонстрируя свой слабый характер. Он также считал, что монархии Персидского залива никогда не осмелятся оспаривать его лидерство.

В Тегеране прекращение огня оставило горький привкус поражения. Муллы чувствовали себя униженными тем, что были вынуждены уступить статус-кво и что восьмилетняя война принесла им лишь неудачу в победе над государством, которое в три раза меньше их собственного. Тем не менее, режиму удалось достичь одной из своих главных целей: он прочно обосновался в Иране.

Парадоксально, но Турция оказалась главным бенефициаром войны. Конфликт позволил ей поправить свою экономику (она заработала двенадцать миллиардов долларов на продаже воюющим сторонам потребительских товаров, плюс комиссионные за транзит оружия через ее территорию), запастись дешевой нефтью, утвердить свое положение в регионе и укрепить отношения с Соединенными Штатами. Ее строительные компании были привлечены к многочисленным проектам реконструкции как в Ираке, так и в Иране. Единственной тучей на горизонте было то, что война усилила курдский национализм и заставила РПК начать неустанную партизанскую войну, которая унесла 35 000 жизней в течение почти тридцати лет.

Другим бенефициаром конфликта, несомненно, был король Саудовской Аравии Фахд, который позволил своему королевству стать третьей крупной державой в Персидском заливе после Ирака и Ирана. До войны Саудовская Аравия рассматривалась лишь как гигантский запас нефти и долларов. Теперь она была признана региональной державой и важнейшим игроком. Хранитель двух священных мечетей проницательно маневрировал, чтобы сдержать Иран, не вступая с ним в прямую конфронтацию, добиться расположения Ирака, сделав Багдад зависимым от него, укрепить стратегический союз с США и открыться для Китая и Советского Союза.

Что касается Соединенных Штатов, Франции и Великобритании, то они понимали, что им необходимо установить – или, в случае Великобритании, восстановить – военное присутствие в Персидском заливе, чтобы обеспечить безопасность своих источников энергии. Договорившись с Саудовской Аравией о радикальном снижении цен на нефть, Соединенные Штаты ускорили экономический крах Советского Союза и надолго ослабили Иран. Американцы, французы и британцы не были рады приходу в Персидский залив, но вскоре они извлекли выгоду из своего присутствия, заключив крупномасштабные сделки в области энергетики и вооружений. Сеть союзов, созданных в это время, остается актуальной при решении нынешнего иранского и иракского кризисов.

Война имела неоднозначные последствия для Советского Союза. Продажа оружия воюющим сторонам позволила СССР выручить около сорока миллиардов долларов, что помогло ему удовлетворить насущные экономические потребности, но непоправимый ущерб, нанесенный отношениям между Москвой и Багдадом, означал, что Кремль потерял главного союзника в регионе. Несмотря на усилия Евгения Примакова, неутомимого защитника российско-арабских отношений, собрать все воедино, Саддам Хусейн понял, что больше не может по-настоящему рассчитывать на Кремль, хотя он и продолжит выполнять существующие контракты. Саддам заплатил высокую цену за ухудшение отношений, когда Москва полностью отказалась от него во время Кувейтского кризиса. С другой стороны, русским удалось сблизиться с Ираном.

Свидетельством этого впечатляющего оттаивания отношений между Москвой и Тегераном стало то, что большая иранская делегация приняла приглашение Кремля посетить Советский Союз с 20 по 23 июня 1989 года. В ходе этой поездки состоялась первая встреча лицом к лицу между Рафсанджани и Михаилом Горбачевым. Между двумя лидерами сразу же установилась связь. После обсуждения вопроса об укреплении торговых и энергетических отношений между двумя странами, они договорились подписать огромный контракт на поставку оружия, по которому СССР обязался поставить Ирану большое количество самого современного оборудования. В начале 1990-х годов Горбачев и Рафсанджани также договорились о том, что Советский Союз возьмет на себя строительство Бушерской атомной электростанции.

Хотя русские получили крупного коммерческого партнера, они не нашли союзника, который мог бы заменить Ирак. Иранцы продолжали относиться к Советам с подозрением. Они не забыли, что часть их страны почти столетие оставалась под российским, а затем советским влиянием. Муллы были полны решимости не возвращаться под контроль Кремля и регулярно предупреждали своих российских собеседников не вмешиваться в иранские дела. На региональном уровне Москва могла гордиться тем, что расширила свое влияние, начав диалог с арабскими монархиями, хотя эти обмены оставались сдержанными. Тем не менее, Кувейт, Саудовская Аравия, Катар и Объединенные Арабские Эмираты достигли лучшего понимания Советского Союза. Они поняли, что СССР не обязательно стремится дестабилизировать регион и что стабилизация региона может быть в интересах Советского Союза. Действительно, Москва была обеспокоена возрождением агитации в мусульманских республиках и стремилась избежать распространения там исламского протеста. Это изменение позиции привело к тому, что Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и Оман установили дипломатические отношения с Москвой.

Как и СССР, Китай и Северная Корея воспользовались войной, чтобы вести хорошие дела с Ираном и Ираком (обеим воюющим сторонам было поставлено оружия и боеприпасов на двенадцать миллиардов долларов) и укрепить свое коммерческое присутствие в Персидском заливе. Покупая большие объемы иранской нефти, Пекин постепенно зарекомендовал себя как одна из немногих столиц, способных оказать давление на Тегеран.

Отмена иракской угрозы на несколько лет позволила Израилю вытеснить ООП из Ливана, но какой ценой? В арабских странах поражение Ирана укрепило модернистский лагерь против исламских фундаменталистов, затормозив политический ислам, распространяемый Тегераном. Политический ислам вернется на передний план только в более националистической итерации, с приходом к власти Партии справедливости и развития (ПСР) в Турции, за которым последовало распространение арабских восстаний в 2011 году.

Какие военные уроки можно извлечь?

Ирано-иракская война была последней тотальной войной двадцатого века, под которой мы понимаем войну, в которой два государства сражаются друг с другом без ограничений и используют весь свой человеческий, материальный, экономический и политический потенциал. В этом адском противостоянии одновременно было мобилизовано до двух миллионов солдат, 10 000 единиц бронетехники (половина из которых были танками), 4000 артиллерийских орудий и 1000 самолетов. Это можно рассматривать как дистилляцию военных действий двадцатого столетия, которые напоминают о Первой мировой войне (окопная война, людские волны, газовые атаки) и Второй мировой войне (использование бронетехники, бомбардировки городов, экономическая война), а также об израильско-арабском конфликте (бои реактивных самолетов над пустыней, широкое использование ракет) и о повстанческих войнах, таких как войны в Алжире и Вьетнаме (засады на скалистых склонах холмов,