Книга Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

— Здрасте! Начинать говорить сначала? Теперь мы одной веревочкой, повиты. Эй, Машка-жучка, угощай человека! Водку неси, закуски давай. Ты, Вундербоб, для того чтобы войти по-настоящему в компанию, должен еще малость подучиться делу, доказать, на что ты способен! А когда тебя примут в шайку, тогда ничего не бойся. Будешь «законным» вором.

— А если я не хочу?

— Куда ты сейчас можешь податься? В тюрьму на двадцать лет? Мы тебя спрячем на годик, пока твои преступления за давностью времени не потеряют силу, — врал Огурец. — Сменим тебе фамилию — и знай гуляй!

— Пожалуйста, спрячьте меня пока, — со вздохом ответил Боб. — А вдруг Анатолий явится? Помните, как он нашел меня и Лику, а вас прямо в милицию доставил?

— Ты и себя не пугай и меня не пугай. Я пуганый. О Мамоне — не твоя забота. А твоих домашних мы успокоим. Есть приемчик. Будешь долдонить за мной слова в телефон. Вот так-то, Вундерпопугай.

В эту ночь Боб не ночевал дома, а утром у Троицких зазвонил телефон. Отозвалась мать. Боб начал странно:

— Я жив, здоров, чего и вам желаю!

Агния Львовна, не спавшая всю ночь, обзвонившая все больницы, не поверила своим ушам.

— Бобик? Ты ли это? Где ты? Что с тобой? Почему не ночевал? Откуда ты звонишь?

А сын продолжал хриплым голосом:

— Да, это я… собственной персоной, наше вам с кисточкой.

— Сейчас же приезжай домой, слышишь!

— Не глухой! Не ори! Будешь запугивать, век не увидишь… Я приду через несколько дней, а до тех пор не ищи и в милицию не заявляй… А если уже заявила — бери заявление назад, иначе совсем не вернусь!

— Бобик, сыночек, миленький, ну ради бога, ну что ты такое говоришь! Пожалей нас!

— Боб, это ты? — послышался строгий голос Лики.

— «Я милого узнаю по походке…» — пропел Боб. — Ты Анатолия узнаешь по походке?

— Кто тебе подсказывает? Сейчас же перестань дурачиться! Мы требуем, чтобы ты сейчас же явился.

Послышались рыдания. Плакала Агния Львовна.

— Бобик, — сказала она всхлипывая.

В трубке раздался свист и короткие гудки.

— Ты, попугайчик, держался, в общем, как надо. — Огурец хлопнул пьяного Боба по плечу. — Не робей! Чума на воле, значит, не пропадем!

…Секрет пленения Боба был прост. Огурец, получив через Боба очень важное письмо, решил не отпускать его до конца «операции». Огурец рассуждал: «Уж очень ненадежен этот шкет. Хлюпик. Черт его знает, может, он по дороге прочитал письмо? Испугается, передумает, раскается, выдаст, чего доброго, Русакову или в милицию сообщит. Самое скверное, что адрес этой квартиры узнал… Фрукт этот Рудик. Сам сдрейфил, пачкаться не захотел и мальчишку послал… За это взыщу, а пацана придется задержать».

Лика сообщила Анатолию об исчезновении Боба и его диком звонке.

— Я подумаю о мерах и позвоню завтра, — обещал встревоженный Анатолий, — а пока надо сообщить об этом Хлопунову, в детскую комнату милиции.

* * *

Накануне своего пленения Боб подслушал телефонный разговор Лики с Анатолием. Дело обстояло так.

Нина просила Анатолия приехать к ней: она в смятении, надо поговорить. Арестованы за жульничество Семсемыч, Ахметов и еще трое из артели. Она проклинает себя за то, что раньше не ушла из артели, после первого разговора с Анатолием. Как теперь быть, как держаться? Пусть Анатолий скорее приезжает.

Все эти дни Анатолий был очень занят. Наконец он позвонил Нине, обещал, что зайдет завтра, только поздно, в одиннадцать, когда кончатся занятия в школе. После разговора с Ниной Анатолию позвонила Лика и сказала, что у нее билеты на завтра в кино.

— Не могу, Лика, завтра вечер у меня занят.

— После занятий в школе, билеты на последний сеанс, — не сдавалась Лика.

— Именно после занятий в школе я и занят.

— Так поздно? Не свидание ли у тебя назначено? — смеясь, спросила Лика.

— Именно — свидание. Ты угадала! С девушкой, и прехорошенькой к тому же.

— Анатолий, я ревную. Кто она, эта злая разлучница?

— Нина… моя прежняя школьная подруга. Был даже в нее влюблен. Я ведь тебе рассказывал. Знаешь что? Пойдем вместе, я хотел бы познакомить вас, ей нужна теперь помощь. Правда, пойдем вместе!

— А я вам не помешаю?

— Чепуху городишь. Правда, лучше будет вдвоем…

Лика вначале отнекивалась, но потом согласилась.

Они условились о точном часе встречи.

Вот об этом разговоре и донес Боб.

6

Было около одиннадцати. Анатолий протянул руку, чтобы позвонить, но дверь распахнулась. Нина втащила его за руку в коридор и бесшумно закрыла дверь.

В прихожей она приказала: «Целуй», — и подставила щеку.

— Нина… я не один На лестничной площадке оста лась Лика Троицкая. Мы дружим… извини, я не предупредил… При ней ты можешь говорить обо всем, она в курсе всего…

— Скажи проще: я люблю ее. Я уже наслушалась от твоей мамы комплиментов по ее адресу. Мне бы хотелось, правда, поговорить с тобой наедине, но я рада, что ты привел Лику. Давно хочу посмотреть на нее. Зови!

Лика тепло поздоровалась с Ниной:

— Простите за вторжение. Это Анатолий меня затащил.

— Я очень рада, что вы пришли. Собственно, никаких секретов у нас с Анатолием не будет. Правда, я не хотела бы преждевременной огласки, пусть об этом разговоре пока знаем только мы…

— Ну, в этом я могу заверить вас… но все же поговорите наедине. — И Лика направилась к выходной двери.

— Куда же вы! Лика, милая! Господи, какая я дура! Садитесь! Даже хорошо, что вы пришли. Замечательно! Я теперь совсем одна…

Нина ходила по комнате и взволнованно говорила. Дело, как понял Анатолий, было гораздо сложнее, чем он предполагал. Нина в последние дни узнала о делах артели очень многое, что раньше было для нее тайной. Семсемыч ее тоже обманывал. Но у нее не хватает мужества сообщить следователям о том, что она узнала. Надо, конечно, помочь разоблачить мошенников. Но она так боится выступать свидетелем в суде. Если обойдется без этого публичного позора, она согласна рассказать о многом. Как же ей быть?

— Совет может быть только один, — сказал Анатолий, — и ты, зная меня, уже угадываешь его. Не проходи мимо! Не прячься! С воровством, жульничеством и вообще с недостатками надо бороться в открытую.

— Если бы я думала иначе, я бы не вызвала тебя. Даже родная дочь Семсемыча думает так же, как я. Именно поэтому она ушла, оказывается, от своих родителей, отказалась от их нечестных денег, учится и работает.

Все трое оглянулись на скрипнувшую дверь.

— Марат! — воскликнула Нина.